Бесприютный - Варгас Фред - Страница 17

Он взглянул на свои записи.

Невозможно понять, случилось это в апреле или в июне, но тогда было тепло, и как раз перед тем, как Клемана уволили. Итак, все произошло весной, девять лет назад. Клеман спал с открытым окном в комнате над гаражом, когда далеко в парке послышались крики. Он прибежал на крик, который становился все глуше, и увидел троих мужчин, которые издевались над женщиной. Двое держали ее, а третий лежал сверху. Ночь была довольно светлая, но у мужчин на голове были капюшоны с прорезями для глаз. Женщину он узнал, она преподавала в институте. Как ее звали, Клеман не помнил. Он сразу подумал о воде и побежал к поливальному крану. Когда он размотал шланг и бегом вернулся назад, ему показалось, что на женщине был уже другой мужчина. Он открыл воду на полную мощь и «выстрелил» в насильников. Вода была ледяная, Клеман повторил это раз пятнадцать. Он с удовольствием пояснил Луи, что струя была очень мощная, специально для поливки лужаек, очень пронзительная, бывает очень больно, если получить такую в упор. Надо было видеть, что стало с теми полуголыми типами, когда он их облил. Они бросили женщину, которая сразу отползла в угол и свернулась там клубочком. А мужчины вопили и проклинали, пытаясь поскорее натянуть мокрые штаны. Клеман объяснил, что надевать мокрые брюки очень неудобно, потому что они липнут к телу. Он с остервенением поливал мужчин. Один из них бросился к Клеману, чтобы побить его или даже убить. Но он направил струю прямо ему в капюшон, и парень взвыл от боли. Клеман воспользовался этим и сорвал с него капюшон. И парень, даже не натянув до конца штаны, побежал следом за двумя другими, все время оглядываясь и осыпая Клемана проклятиями. Потом Клеман завернул кран и подошел к женщине, стонавшей на земле. Она была вся в «грязи», сказал Клеман. Ее избили, по лбу текла кровь. Он снял футболку и положил на женщину, чтобы прикрыть ее, а что делать дальше, он не знал. Только теперь он запаниковал, не зная, как поступить. С тремя негодяями, шлангом и водой было просто. Тут прибежал директор института – Клеман знал его имя – Мерлен, назывался и сам институт. Сначала, увидев Клемана возле растерзанной женщины, он решил, что Клеман ее изнасиловал. То же самое сначала думала и полиция, поскольку Клеман был единственным свидетелем. Топчась на мокрой, как губка, траве, директор приподнял женщину и попросил Клемана помочь донести ее до сторожки. Только тихо, чтобы студенты не сбежались. Там они вызвали полицию и «скорую» для женщины, которую потом увезли в больницу. Полицейские увели Клемана и отпустили часа через два. С него взяли подписку о невыезде.

Но, тут Клеман заволновался, женщина умерла ночью в больнице. А утром один из студентов института был найден мертвым в Луаре. Снова вызвали Клемана. Утонувшим оказался тот самый парень, с которого он сорвал капюшон. Раньше он хорошо помнил его имя, это был высокий парень, который любил его дразнить. Эрве какой-то. Сейчас он не мог вспомнить фамилию. Пусле или Русле, что-то в этом роде. Полиция решила, что этот самый Эрве, поняв, что его узнали, убил в больнице свою жертву, решив затем избавиться от Клемана. Но не выдержал и бросился в реку.

Потом директор Мерлен сказал Клеману: будет лучше для института, чтобы об этой истории забыли, и что ему надо искать работу в другом месте. Он написал ему длинное письмо, в котором говорилось, что Клеман очень хороший садовник.

– Мне было жалко уходить, – сказал Клеман. – И директору тоже было жалко. Мы хорошо с ним ладили.

– А два других насильника? Ты примерно представляешь, о ком речь?

Клеман поднял руку.

– Ты знал, кто они?

– Я не мог их узнать из-за капюшонов. Самый маленький быстрее всех убежал, потому что у него брюки были надеты…

Клеман медленно покачал головой.

– Я самолично совершенно не представляю, о ком речь, – произнес он с сожалением. – Он был старый, примерно лет пятидесяти.

– То есть сейчас ему шестьдесят, – сказал Луи, продолжая записывать. – А почему ты решил, что он старый?

– Из-за его рубашки. Такие старики носят. А под ней была майка.

– Как же ты ночью разглядел на нем майку?

– Так ведь из-за воды, – простодушно пояснил Клеман, глядя на Луи как на дурака. – От воды одежда становится прозрачной.

– Ах да, извини. А другой?

– У другого были штаны спущены, – сказал Клеман, злорадно улыбаясь. – Я его ненавидел. А из-под капюшона, пока я ему живот поливал, он кричал: «Я тебе еще укажу. Я тебе укажу». Я не понял.

– «Я тебе покажу», – предположил Луи.

– А какая разница?

– Это значит, что у него на тебя зуб. Клеман поднял руку.

– Это значит, что он тебя ненавидит, – повторил Луи.

– Я тоже его ненавижу, – злобно отозвался Клеман.

– Ты его узнал? Даже в капюшоне?

– О да, – гневно сказал Клеман, – он был в своем старом нечистом бежевом поло, и это был его голос, его отвратительный голос.

Тут маленькое некрасивое лицо Клемана, наклоненное к Луи, исказилось от отвращения. На молодого человека стало совсем неприятно смотреть. Луи слегка отодвинулся. Клеман положил руку ему на плечо.

– Тот, другой, – продолжал он, цепляясь за Луи, – это был Секатор!

Клеман вдруг вскочил и положил руки на стол.

– Секатор! – крикнул он. – А мне лично никто не поверил! Они сказали, что нет дознательств.

– Доказательств, – подсказал Луи.

– И ему ничего не было, ничего! А он столько коры испортил, а потом эту женщину.

Луи тоже встал и попытался успокоить Клемана, у которого лицо пошло красными пятнами. Наконец он силой усадил Клемана на место, что было нетрудно сделать, и прижал его к спинке стула.

– Кто этот человек? – спросил он медленно, но твердо.

Резкий тон и руки, сжимавшие его плечи, утихомирили Клемана. Он дернул подбородком.

– Старший садовник, – ответил он наконец. – Гроза деревьев. С Морисом и со мной мы звали его Секатором.

– Кто такой Морис?

– Ну, другой парень, который ухаживал за теплицами.

– Твой приятель?

– Ага.

– А что делал Секатор?

– Он делал так. – Клеман вырвался из рук Луи и встал, изобразив рукой секатор, двигая пальцами, как ножницами, и сопровождая это звуками. – Чик. Чик.

– Он подстригал деревья секатором, – сказал Луи.

– Да, – подтвердил Клеман, обходя вокруг стола. – Он всегда носил с собой такие здоровые щипцы, которыми ветки срезают. Чик. Чик. Он в жизни любил только это. Когда не надо было деревья подстригать, он просто щелкал, резал воздух. Чик.

Клеман замер с вытянутой рукой и посмотрел на Луи, сощурив свои тусклые глаза.

– С Морисом и со мной, мы находили стволы деревьев, все изрезанные секатором. Деревьям было больно. Он молодые яблони губил, кору им резал.

– Ты уверен в том, что говоришь? – спросил Луи, останавливая Клемана, чтобы тот перестал кружить вокруг стола.

– Это были следы секатора. Чик. Он его всегда лично в руке держал. Но у меня не было дознательств ни про деревья, ни про женщину. Но его голос, он на меня накричал, я уверен, это его голос был.

Луи на минуту задумался и тоже начал ходить вокруг стола.

– Ты его с тех пор не видел?

– Самолично нет.

– Ты бы его узнал?

– Ну да, а как же!

– Ты говоришь, что узнал его голос. А голос по телефону в Невере и в Париже? Может, это был он?

Клеман остановился и прижал пальцем нос.

– Ну, что? Слух у тебя хороший, и ты знаешь его голос. Это он тебе звонил?

– По телефону все не так, – проворчал Клеман. – Там голос не в воздухе, а в пластмассе. Нельзя понять, кто говорит.

– Это мог быть он?

– Я не могу сказать. Я не думал о нем, когда телефон говорил. Я думал о хозяине ресторана.

– Ты уже девять лет не слышал его голос… ты знаешь, как его имя… Секатора?

– Да нет, не помню уже.

Луи вздохнул с легкой досадой. Кроме директора и одного из насильников, Клеман не помнил имен. Но нужно было отдать ему должное: он смог вспомнить всю историю и связно ее рассказать, а ведь прошло уже много лет. Будет нетрудно заполнить пробелы, если Клеман говорил правду. А Луи верил ему.