Москва – город проклятых (СИ) - Кротков Антон Павлович - Страница 53

Увидев, как из подъехавшей машины охранники выводят его бывшую жену и дочь, Владислав Викторович впервые за день улыбнулся и поспешил навстречу семье, обнял и расцеловал. Хотя после развода они не жили вместе, Козырев сумел сохранить тёплые отношения с первой женой, с которой они были вместе почти четверть века. А она в свою очередь не настраивала против него их единственную дочь.

— Теперь я спокоен. Через два часа вы будете в моей Сочинской резиденции: я распорядился подготовить во Внуково самолёт.

Не видя большого энтузиазма на лице дочери, отец ласково обратился к ней:

— Ты же знаешь, рыжик, там корты ничуть не хуже московских, так что твои тренировки не пострадают.

Но дочь оказывается волновало совсем другое:

— Пап, а как же мои одноклассники, друзья? Чем я лучше их?

— Давай обсудим это потом, — мягко улыбнулся отец, тем более что к ним «подкатил» коротышка с невероятно огромных размеров круглой шапкой курчавых седых волос, делавшей его похожим на разросшегося из-за радиации одуванчика-мутанта. Костюм оригинала тоже был выдержан в нереально крикливом стиле китча. Он щеголял в оригинальном бархатном пиджаке-камзоле вишнёвого цвета, из кармашка которого франтовато выглядывал платок, в розовой рубашке с огромными круглыми пуговицами золотого цвета, при галстуке бабочке.

— Владислав Викторович, умоляю! — господин при бабочке был на грани истерики.

— Что такое, Альберт Николаевич? — терпеливо улыбнулся Козырев.

— Как что? Меня вычеркнули из списка пассажиров! Меня?! Вы понимаете, что это абсурд какой-то.

— Согласен. Но это не моё решение. Так сложилась ситуация, что кому-то пока придётся остаться.

— Но вы же тут главный… Вы то понимаете, что меня необходимо вывезти. Мой мозг уникален, мои знания — достояние не только России, но всего мира! Как можно национальное богатство бросать на произвол судьбы, словно старый диван? Это несомненно заговор.

— Успокойтесь, дорогой Альберт Николаевич. Никто не собирается бросать вас на произвол судьбы. Через несколько часов прилетит другой вертолёт и вас эвакуируют.

— Нет, я должен лететь с вами! Поймите, всё очень серьёзно! Я вчера смотрел ваш гороскоп: положение планет для вас очень неоднозначно, только моё присутствие рядом может гарантировать вашу полную безопасность.

Близкий к обмороку головастик — Альберт Николаевич Бетхудов — числился руководителем психологической службы при Президенте, но на деле являлся его личным астрологом. Это не афишировалось, но первые лица государства всегда держали при себе профессиональных предсказателей — на всякий случай…Когда Козырев вступил в должность, несколько «государственных» астрологов достались ему как бы в наследство от предшественника. В том числе и Бетхудов.

Козырев не слишком верил во всякую мистику, предпочитая полагаться на советы серьёзных аналитиков, однако увольнять никого не стал. Даже не возражал когда по понедельникам вместе с прочей текущей информацией ему на стол ложился очередной астрологический прогноз. Со временем стал брать с собой в некоторые поездки персонального звездочёта в качестве…шута. Бетхудов был человеком несомненно умным и начитанным и при этом весьма большим оригиналом. Слушать его пророчества бывало довольно забавно.

Козыреву стало жаль растерявшегося чудака и он попросил начальника своей охраны устроить его на отлетающий борт… вместо себя.

— Разве ты не с нами? — удивилась супруга.

— Долго объяснять. Так надо. Присмотри за Дашенькой.

— Это не обязательно, пап, я же не инвалид и не умственно отсталая — возмутилась дочь, четырнадцатилетняя девочка подросток.

— Да, я знаю, ты взрослая и очень крутая, — улыбнулся отец, взяв дочь за руку. — Я немного устал и поэтому всё напутал. Это тебя мне следовало попросить приглядывать за мамой, а то она у нас бывает не от мира сего.

— Значит, мы не летим, шеф, — коротко, не показывая эмоций, уточнил начальник охраны Захар Хромов.

— Да, я так решил. Если я останусь, будет хоть какая-то гарантия, что они не ударят по городу.

— Мне сказать об этом другим пассажирам?

— Это не обязательно. Если пилоты сообщат на базу о том, что меня нет на борту, военные могут отменить разрешение на эвакуацию. Пусть у этих двадцати появится шанс. И мне будет спокойно за семью. — Президент бросил взгляд в сторону вертолёта. — Скажи моему пресс-секретарю, пусть сядет на моё место. Мы с ним примерно одной комплекции. Уже темнеет, в такой суматохе никто ничего не заметит. — После этого Козырев ещё раз обнял жену и дочь.

— Помни, тебя избрал народ, за тобой самая могущественная сила, — видя по его мятущемуся виду, в каком он состоянии, сказала на прощание бывшая жена.

— Да, да, — рассеянно пообещал Козырев, продолжая озабоченно думать о своём.

— Ты будто сомневаешься — удивилась Марго. — Я же вижу. Вспомни как ты сам сказал, увидев результаты голосования, что чувствуешь себя будто на вершине мира.

— Зато теперь у меня такое чувство, будто меня вот-вот низвергнут с этой вершины, — признался он, однако пообещал: — Только у них это всё равно не получится.

— У кого у них? — с тревогой спросила Марго.

Но он улыбнулся и сделал бодрое лицо, показывая, что в любом случае справиться с проблемой, ведь он особенный.

Дочь робко посмотрела на отца:

— Пап, разреши мне остаться с тобой.

— Что за ерунду ты мелешь! — заволновалась её мать, но мужчина остановил супругу мягким жестом.

— Постой, Маргарита. — Он присел перед дочкой на корточки, как делал, когда она была ещё малышкой, нежно провёл ладонью по волосам. — Не волнуйся за меня, я справлюсь. Ты ведь знаешь: я у вас мужик крепкий. И потом, это ведь ненадолго: разберусь, что к чему, подтяну сюда лучших специалистов, и быстро одолеем эту заразу.

Оказавшись на борту президентского вертолёта, взволнованные пассажиры попали в обстановку первоклассного сервиса и уюта. Натянутые, как струны нервы, постепенно расслабились от ожидающего их приёма. Каждый сразу ощутил себя особо важной персоной. К их услугам удобные кресла и диваны, мобильный интернет, персональная видео-музыкальная стереосистема и много чего ещё приятного и релаксирующего.

Ещё даже не были запущены турбины для взлёта, а улыбчивые стюардессы, которых по слухам отбирали среди финалисток национального конкурса красоты и которым платили словно федеральным министрам, стали предлагать лёгкую закуску в серебряных лоточках-вазочках очень тонкой работы. Вместе с кофе или чаем можно было подкрепиться готовыми мини-мини-сандвичамис красной и чёрной икрой, осетриной, всевозможными сырами и паштетами. Особо перенервничавшие могли попросить бокал вина или даже стопочку особой президентской водки, которая подавалась непременно холодной. На лицах пассажиров появились улыбки, голоса зазвучали бодрей, послышался смех.

Вскоре Ми-8 поднялся в небо. Но едва он набрал высоту, как оставшиеся на земле услышали громкий хлопок. Вертолёт стал разваливаться на куски прямо в воздухе: от него оторвалась хвостовая балка с рулевым винтом и ещё что-то…

За минуту до этого один из пассажиров предложил всем выпить шампанское за счастливое разрешение неприятной ситуации.

— Все мы тут везунчики! — усмехнулся господин, попавший на борт в обход списка за огромную взятку. Фактически это кресло, что было под ним, обошлось ему по цене нескольких нефтяных вышек в Восточной Сибири. Но свою жизнь ловкач считал бесценной и с лёгкостью расстался с частью своего состояния, тем более что с таким, как у него редким талантом дружить с представителями власти, он своё быстро вернёт обратно.

В одной руке тостующий изящно держал ножку хрустального бокала с шампанским Абрау-Дюрсо из новой, специально разработанной для Кремля коллекции «Империал», в другой вилку с насаженной маслиной.

— Да, мы везунчики! — на более торжественной ноте провозгласил блатной, — потому что фортуна всегда на стороне достойнейших. Это были его последние слова. Вместо шампанского из царских подвалов бедняге пришлось отведать свинцовую пулю — крупная шрапнелина — поражающий элемент взорвавшейся ракеты, пробив иллюминатор, вошла олигарху в горло, так что он захлебнулся собственной кровью, раньше, чем успел понять, что произошло с VIP-вертолётом, на который он так дорого купил билет.