Наказание в награду - Джордж Элизабет - Страница 2

– «Сыграй мне перед смертью»[8], – подсказал Газ.

– Так ты его помнишь?

– Еще бы. После этого фильма я вообще не могу смотреть на женщин.

Старый Роб рассмеялся, но его смех быстро перешел в кашель, который не понравился Газу. Симмонс курил до семидесяти четырех лет, пока ему не сделали коронарное шунтирование четырех сосудов, после чего он наконец решил отказаться от зелья. Но это не значило, что после шестидесяти лет курения у него не могли развиться рак или эмфизема.

– С вами всё в порядке, Роб? – уточнил у него Газ.

– Естественно. А почему нет? – Старый Роб одарил его сердитым взглядом.

– Это я так просто, – ответил Газ. – Давайте-ка я усажу вас перед телевизором. Может быть, сначала зайдете в туалет?

– Ты это о чем? Я и сам знаю, когда мне надо по-маленькому, парень.

– А я и не говорю, что не знаете.

– И когда мне понадобится, чтобы кто-то расстегнул мои…

– Я все понял, – с этими словами Газ прошел за пожилым джентльменом в гостиную, располагавшуюся в передней части дома. Ему не очень понравилось то, как Роб клонился набок при ходьбе, и то, как он оперся рукой о стену для поддержки. Ему обязательно надо ходить с палкой, но этот старик был невозможным упрямцем. И если палка ему не нравилась, то любое упоминание о ней заставляло его кричать не своим голосом.

Добравшись до гостиной, старый Роб опустился в кресло. Газ зажег электрический камин, задернул оконные шторы и, разыскав телевизионный пульт, включил канал, по которому должны были идти «Танцы со звездами». Пять минут до начала – достаточно времени, чтобы приготовить «Олватин»[9].

Ночная кружка Роба стояла на своем месте на буфете – она была украшена переводной картинкой с изображением его внуков, собравшихся вокруг Санта-Клауса. От постоянного мытья краски выцвели, а на завитке из плюща и остролиста, служившем ручкой, виднелись сколы. Однако старый Роб и слышать не хотел о том, чтобы пить свой «Олватин» из какой-либо другой кружки. Он всегда много жаловался на своих внуков, но Газ очень скоро понял, что старик их просто обожает.

Держа в руках кружку с «Олватином», Раддок вернулся в гостиную. И вновь зазвонил его мобильный. Он опять не ответил, занявшись устройством Роба перед телевизором. «Танцы со звездами» только начались, а самые первые кадры были самыми интересными.

Роб обожал разглядывать и женщин – участниц конкурса, и профессиональных танцовщиц, которые должны были научить тех танцевать ча-ча-ча, фокстрот, венский вальс и все, что угодно. Старый Роб наслаждался видом их костюмов, потому что они были скроены так, чтобы продемонстрировать бо́льшую часть ложбинки между грудей. Удовольствие, которое старик получал от вида их подрагивающих бюстов, говорило о том, что доживший до восьмидесяти шести лет и «пока не собирающийся сдаваться» Роберт Симмонс был все еще жив.

– Ты только взгляни на это, парень, – вздохнул старый Роб, отдав салют кружкой с «Олватином» телевизионному экрану. – Ты когда-нибудь видел такие буфера? Будь я лет на десять моложе, я бы показал этим дамочкам, что с ними надо делать, уж будь уверен.

Газ непроизвольно закашлялся – там, откуда он был родом, женщинами восхищались, возносили их на пьедестал и все такое. Конечно, они были сексуальными. Но их сексуальность являлась Божьим даром, который Всевышний дал им не для того, чтобы они демонстрировали свои «буфера» всем мужчинам, особенно с экранов телевизоров. Но изменить старого Роба, похотливого самца, было невозможно, так что «Танцы со звездами» венчали его неделю.

Из-за спинки дивана Газ достал одеяло, которым укутал напоминающие прутья ноги Роба. Затем проверил программу передач, дабы убедиться, что «Сыграй мне перед смертью» будут показывать позже, после чего оставил своего компаньона, пофыркивающего от удовольствия от пустого диалога между ведущим программы и судьями.

Усевшись на стул на кухне, он взял со стола оставленный на нем мобильный. Звонок насторожил его. В Вестмерсийском колледже только что закончился осенний семестр. Экзамены завершились, и студенты готовились к празднованию Рождества, так что все они наверняка планировали сегодняшним вечером принять участие в шумных вечеринках и попойках.

Раддок нажал на номер звонившего. Кло ответила мгновенно.

– У нас здесь идет снег, Газ. А у вас?

Газ знал, что ее мало интересовал отчет о погоде, но это был способ начать разговор. А еще он знал, что разговор закончится просьбой, которую – и Кло об этом догадывалась – произносить не стоило. Он же не собирался облегчать ей жизнь.

– Здесь тоже, – ответил Газ. – Дороги наверняка превратятся в кашу, можно не сомневаться, но это заставит людей сидеть дома.

– Сегодня конец семестра, Газ. Детей не удержать. Их не волнуют ни снег, ни дождь, ни слякоть, когда дело идет об окончании семестра.

– Но они же не разносят почту, – заметил Газ.

– Прости?

– Снег, слякоть, дождь… Почтальон?[10]

– Поверь мне, они вполне могли бы быть почтальонами. Погода их не остановит.

Он ждал, что последует дальше. Кло понадобилась всего одна секунда.

– Ты не присмотришь за ним, Газ? Это можно сделать во время очередного обхода. Ты же в любом случае пойдешь на обход, правда? И, судя по погоде, ты будешь не единственный ПОП, которого сегодня попросят выйти на улицы, чтобы присмотреть за молодежью в пабах.

Как раз в этом Газ сомневался. Вестмерсийский был единственным колледжем во всем Шропшире, поэтому было маловероятно, что ПОПы в других населенных пунктах выйдут сегодня в снег безо всякой на то причины. Но спорить Газ не стал. Он любил Кло. И ее семью. И хотя Раддок знал, что она играет на этих его чувствах, он мог легко выполнить ее просьбу.

– Но Треву все это не понравится, – все-таки заметил Газ. – Думаю, что ты это знаешь.

– Трев ничего об этом не узнает, потому что ты ничего ему не скажешь. А я-то точно буду молчать как рыба.

– Но ведь ты же понимаешь: если речь идет о доносах и кляузах, то это точно не про меня.

Пока Кло обдумывала то, что он сказал, в трубке стояла тишина. Газ мог мысленно представить ее себе. Если по какой-то причине она все еще на работе, то сейчас сидит за столом, таким же ухоженным и аккуратным, как и она сама. Если же Кло дома, то наверняка в спальне, одетая в нечто, что, по ее мнению, подходит замужней женщине и что она надела ради своего мужа. Она несколько раз говорила ему шутя, что Трев любит ее белой, нежной и пушистой, – все эти характеристики подходили ей как нельзя лучше.

– Как я уже сказала – конец семестра, на улицах становится скользко, молодежь начинает прикладываться к постэкзаменационной бутылочке, – сказала Кло. – Никому и в голову не придет интересоваться, что ты делаешь, бродя по окрестностям, – ясно, что следишь за безопасностью всех, включая и Финнегана.

В этом была своя логика. А кроме того, обход окрестностей имеет ряд положительных моментов, помимо возможности подышать свежим воздухом.

– Ладно. Сделаю. Но в этом будет смысл, только если я выйду позже. Прямо сейчас ничего еще не началось.

– Понятно, – согласилась Кло. – Спасибо, Газ. Ты ведь сообщишь мне о том, что с ним происходит?

– Ну конечно, – пообещал Раддок.

Сент-Джулианз-Уэлл

Ладлоу, Шропшир

Мисса Ломакс рассматривала одежду, которую ее подруга Дена – известная среди друзей как Динь – выложила на кровати. Три юбки, один кашемировый пуловер, две шелковые блузки, один топ, украшенный серебряными блестками, напоминающими сосульки. Все это Динь достала из своего рюкзака, приговаривая:

– Черная – самая лучшая, Мисса. Лучше всего тянется.

Это было самым важным. Одежда принадлежала Динь, а у них с Миссой была разная комплекция. Динь была изящной и фигуристой, с телом взрослой женщины, хотя и не очень высокой, а тело Миссы напоминало грушу и мгновенно раздавалось в бедрах, если Мисса переставала следить за весом, и она была на добрых шесть дюймов[11] выше подруги. Но своей одежды, которую можно было бы надеть для вечернего выхода, она с собой в Ладлоу не привезла. Поступив в колледж, Мисса даже не думала о возможных вечерних развлечениях, потому что в Ладлоу она приехала не на вечеринку, а изучать биологию, химию, математику и французский перед поступлением в университет.