Черный Отряд (Десять поверженных) - Кук Глен Чарльз - Страница 67

Госпожа сделала какие-то пассы. Послышалось жужжание – его издавала неизвестно откуда возникшая гигантская стрекоза вроде той, что я видел в Облачном лесу. Стрекоза спикировала на ковер, ударила по нему. Ковер завертелся, накренился, дернулся. Наездник с криком отчаяния рухнул вниз. Едва человек коснулся земли, я выпустил стрелу. Он дернулся и остался лежать неподвижно. Мы подбежали.

Госпожа сдернула с жертвы черный морион. И выругалась. Негромко и размеренно, она материлась не хуже старшего сержанта.

– Что такое? – спросил я наконец. Человек был, несомненно, мертв.

– Это не она. – Госпожа резко обернулась к лесу, ее лицо на несколько секунд стало отрешенным. Потом взглянула на летающий ковер. Дернула головой в сторону леса: – Сходи посмотри, женщина ли там лежит. И проверь, куда делась ее лошадь. – Повернувшись к ковру Душелова, она стала делать призывные движения.

Я пошел к лесу, голова у меня едва не кружилась. Выходит, Душелов женщина? И к тому же изобретательная. Заранее все здесь подготовила, зная, что ее будет преследовать Госпожа.

Страх стал нарастать, когда я медленно и тихо пробирался через лес. Душелов играл в игру со всеми, причем гораздо хитроумнее, чем предвидела даже Госпожа. Тогда что дальше? На мою жизнь было уже столько покушений… Не настал ли подходящий момент, чтобы избавиться от той угрозы, которую я представляю?

Впрочем, так ничего и не произошло. Если не считать того, что я, подкравшись к трупу в лесу, откинул черный морион и увидел лицо симпатичного юноши. Меня захлестнули страх, гнев и отчаяние, и я пнул мертвеца.

Приступ отчаяния вскоре прошел. Я стал искать лагерь, где прятались двойники. Они уже давно сидели в лесу и были готовы просидеть еще долго – запасов у них оказалось на целый месяц.

Мое внимание привлек большой сверток. Я разрезал стягивающие его веревки и заглянул внутрь. Бумаги. Огромная пачка, фунтов на восемьдесят потянет. Меня охватило любопытство.

Я торопливо огляделся, не заметил ничего подозрительного и порылся в свертке. И мгновенно понял, что у меня в руках – часть того, что мы откопали в Облачном лесу.

Но почему эти бумаги оказались здесь? Я думал, что Душелов передал их Госпоже. Тьфу! Интрига на интриге сидит и интригой погоняет. Возможно, часть бумаг он передал. А себе, наверное, оставил те, что, по его мнению, могут пригодиться позднее. Скорее всего, мы сейчас столь близко наступали Душелову на пятки, что у него не осталось времени прихватить сверток с собой…

Не исключено, что он еще вернется. Я вновь огляделся, борясь со страхом.

Ничто не шелохнулось.

Так где же он?

«Она, – напомнил я себе. – Душелова следует называть она».

Я обшарил окрестности лагеря двойников, отыскивая следы бегства Взятого, и вскоре обнаружил ведущие в лес отпечатки копыт. Через несколько шагов они вывели меня на узкую тропку. Я присел и всмотрелся в лесной полог, где в солнечных лучах порхали золотистые мотыльки. Мне очень не хотелось идти дальше по этой тропке.

«Возвращайся, – услышал я прозвучавший в голове голос. – Возвращайся».

Госпожа. С облегчением, потому что отпала необходимость идти по следу, я вернулся.

– Там лежит мужчина, – сказал я, подходя к Госпоже.

– Так я и думала. – Она придерживала рукой висящий в двух футах над землей ковер. – Залезай.

Я сглотнул, но подчинился. Мне показалось, будто я забираюсь из воды в лодку, дважды я едва не свалился. Когда Госпожа уселась рядом, я сказал:

– Он… она… осталась верхом и поехала по лесной тропинке.

– В каком направлении?

– На юг.

Ковер быстро поднялся. Мертвые лошади превратились в пятнышки далеко внизу. Мы заскользили над лесом. Мой желудок вел себя так, будто накануне вечером я влил в него несколько галлонов вина.

Некоторое время Госпожа негромко ругалась, потом сказала погромче:

– Сука. Она нас всех водила за нос. Включая моего мужа.

Я промолчал, потому что спорил сам с собой о том, должен ли я рассказать о бумагах. Госпожа ими заинтересуется. Но меня они тоже интересуют, и если я упомяну про них сейчас, у меня никогда не будет возможности в них разобраться.

– Готова поспорить, что теперь я раскусила ее замыслы. Избавиться от остальных Взятых, притворившись, будто участвует в их заговоре. Затем настала бы моя очередь, и тогда она попросту оставила бы Властелина в могиле. Все оказалось бы в ее руках, и она сумела бы от него отделаться. Без посторонней помощи вырваться он не может. – Она скорее размышляла вслух, чем обращалась ко мне. – А я упустила доказательства. Или проигнорировала их. А они все время были у меня перед носом. Хитроумная сука. Я ее за это сожгу.

Мы начали снижаться, и я едва не потерял то немногое, что имелось у меня в желудке. Ковер, сбрасывая скорость, опускался в долину, более глубокую, чем большая часть окружающей местности, хотя окаймляющие ее холмы в высоту не превышали двухсот футов.

– Стрелу, – бросила Госпожа. Я забыл приготовить следующую.

Мы углубились в долину примерно на милю, затем поднялись вдоль склона, пока не зависли возле выступа скалы из осадочных пород, и остались там на некоторое время, касаясь скалы краем ковра. Дул резкий холодный ветер, мои руки онемели. Мы улетели далеко от Башни, и в этой местности еще правила зима. Я непрерывно дрожал.

– Держись, – внезапно услышал я краткое предупреждение. Ковер рванулся вперед. В четверти мили впереди я увидел фигурку, прильнувшую к шее мчащегося коня. Госпожа резко снизила ковер, и теперь мы неслись всего в двух футах над землей.

Душелов заметил нас и, словно защищаясь, вскинул руку. Мы летели совсем рядом, и я выпустил стрелу.

Передний край ковра резко взметнулся вверх – Госпожа попыталась подняться выше всадника и коня, но не успела. Ковер содрогнулся от удара, затрещали ломающиеся планки рамы. Нас завертело, я отчаянно вцепился в ковер, пока вокруг менялись местами земля и небо. Потом я ощутил второй удар – мы врезались в землю, – и покатился кувырком, слетев с ковра.

Через секунду я уже стоял на ногах и, пошатываясь, прилаживал к тетиве новую стрелу. Конь Душелова лежал со сломанной ногой, а оглушенный Душелов стоял рядом на четвереньках со стрелой в боку.

Я выстрелил, потом добавил еще две стрелы, памятуя о поразительной живучести Хромого в Облачном лесу, когда Ворон свалил его стрелой с вырезанным на ней истинным именем Взятого. Выпустив третью стрелу, я, все еще не избавившись от страха, вырвал из ножен меч и бросился вперед. До сих пор не могу понять, как я ухитрился не потерять меч, пережив все, что произошло с начала погони. Подбежав к Душелову, я перехватил рукоятку двумя руками, широко размахнулся и с силой обрушил лезвие. Никогда прежде я не наносил столь трусливого и яростного удара. Голова Душелова покатилась прочь, прикрывающий лицо морион откинулся, и на меня обвиняюще взглянули глаза на женском лице. А лицо это почти не отличалось от лица той, с кем я появился здесь.

Глаза Душелова уставились на меня. Губы попытались произнести какие-то слова. Я оцепенел, не в силах понять, что все это значит, но жизнь покинула Душелова прежде, чем я уловил послание, которое она пыталась до меня донести.

Потом я бесчисленное число раз буду вспоминать тот момент, пытаясь угадать слова в шевелении умирающих губ.

Госпожа подошла ко мне, волоча ногу. Привычка заставила меня повернуться, опуститься на колено…

– Сломана, – бросила она. – Ничего. Нога подождет. – Она мелко и часто дышала, и на мгновение мне показалось, что причиной тому боль. Потом я увидел, как она смотрит на голову. Госпожа захихикала.

Я взглянул на лицо, столь напоминающее лицо Госпожи, потом на нее. Она оперлась рукой о мое плечо. Я осторожно поднялся, обнял ее за талию.

– Никогда не любила эту суку, – пробормотала она. – Даже когда мы были детьми…

Она бросила на меня подозрительный взгляд и смолкла. С ее лица сошло воодушевление, она вновь превратилась в ледяную леди.