Подопытный материал (СИ) - Пронин Юрий - Страница 42

— Испытывать самому пришлось, — поделился Василий. — Они тут все боятся. Вот теперь голову ломаю, как сделать, чтобы военные эти бомбы взяли.

— А что тут думать? — удивился я. — Приказать — и все дела.

— Возьмут и спрячут куда-нибудь. Будет бомба лежать, пока порох не отсыреет. Потом скажут, что это оружие никуда не годится… Короче, собирайся! Поедешь на боевые испытания. С королем все согласуем.

Боевые испытания — значит, проверить бомбу на людях. Поскольку армия Бараса сейчас воюет только с лесовиками, еду я на ближайший перевал.

Никто не знает, когда представится случай испытать хотя бы одну из трех бомб, лежащих в карете. Наши солдаты за перевалы не суются, а лесовики всегда налетают неожиданно: то ночью к постам подкрадутся, то через неприступные горы проберутся и деревню или хутор вырежут.

— Сержан, бомбу покажешь?

В карете мы вдвоем с Капитаном, хотя места тут на четверых хватит. Со своим постоянным сопровождающим я уже сдружился. Понравился мне этот здоровяк, жизнерадостный и любознательный. Вот и сейчас ему интересно на бомбу взглянуть.

Круглые взрывные устройства лежат в деревянном ящичке, который я стараюсь пореже выпускать из рук.

— Поджигаешь фитиль и бросаешь ее туда, где врагов побольше, — я объясняю и показываю. — Медленно считаешь до десяти — бомба взорвется.

— Как это?

— Разлетится на куски.

Капитан с сомнением смотрит на гранаты, видимо, не совсем понимая, что за сила расколет чугунный корпус. Ничего, увидит взрыв — поймет.

Ехали двое суток. Карету оставили в воинской части. Армия здесь не роскошествует: деревянная казарма, да несколько построек поменьше, тоже бревенчатых — бедновато.

В горы нас повел сам сотник — краснорожий пузатый мужик. Думаю, ему на покой пора — что-то не понравился мне этот командир. В гору шагает — пыхтит, потому что брюхо ему мешает, да и староват он для таких прогулок.

Я сотнику, наверно, тоже не глянулся. Он, пока сопроводительную бумагу читал, только и делал, что хмыкал с сомнением. А в документе ясно написано: «Оказывать всяческое содействие».

На перевал поднялись ближе к полудню. Караулка — каменный домик, прилепившийся к скале, сортир тоже из камня, да один-единственный пост, на котором трое солдат дежурят постоянно — обстановка скромная. Зато обзор отсюда замечательный: дорога за перевалом вьется вокруг голых скал и просматривается версты на две. Собственно, не дорога, а тропа, причем очень извилистая.

Пожалуй, вон до того участка я бомбу из пращи доброшу, а идти туда вкруговую долго придется. А уж из лука почти все простреливается — тут несколько человек целое войско остановят.

— Главное — ночью смотреть и прислушиваться, — подтвердил мои догадки сотник. — Днем они только дразнятся оттуда: высунутся, покричат и сразу от стрел за камнями прячутся.

Военный показывал как раз на то место, которое я посчитал доступным для броска из пращи.

А вот это уже интересно! Можно бросить, а потом сразу же сбегать и посмотреть на результаты взрыва. Оставшиеся в живых лесовики наверняка испугаются и убегут — опасности никакой. Да и лучники с поста подстрахуют. Хотя бы одну бомбу испытаю.

Действительность часто не совпадает с нашими ожиданиями. Послышались крики, улюлюканье, и на тропе показались люди. Впереди бежали двое, а за ними, отстав шагов на сто, тянулась целая вереница преследователей.

Солдаты засуетились, приготавливая луки, прибежала отдыхающая смена.

— Сейчас мы их всех отсюда перещелкаем, — сказал здоровенный десятник, командовавший караулом.

— Не надо стрелять, подпустите их поближе, — попросил я сотника.

Старый вояка засомневался. Действительно, в бумаге, подписанной военным министром, говорилось: «Оказывать содействие», но ничего не было о том, чтобы подчиняться мне.

Однако Капитан показал сотнику какой-то значок и негромко сказал:

— Делай, что он говорит!

Я открыл ящичек, Капитан высек огонь и зажег небольшой факел, приготовленный мной заранее.

Люди бежали, и расстояние между первой парой и преследователями сокращалось.

Интересно, что они не поделили? А ведь убегающие безоружны — не попробовать ли их взять в плен? Узнаем, с какой стати они тут разбегались.

— Первых двоих берем живыми, — уже не попросил, а распорядился я. — За каждого дам по золотому.

Последний подъем с поста не просматривался. Чтобы его видеть, требовалось отойти шагов на пятнадцать-двадцать в сторону. Я уже собрался сменить позицию и бросить бомбу, когда преследователи выйдут на финишную прямую.

Однако беглецы совсем выдохлись, и их почти настигли — просвет сократился шагов до двадцати. Граната, взорвавшаяся на подъеме, не только отсечет преследователей, но и зацепит двоих первых. А мне они нужны живыми.

По всему выходило, что бросать нужно на тропу перед поворотом: пропустить беглецов, а охотников остановить взрывом. Преследуемых как раз от осколков скала закроет.

Думаю, про то, что на перевале есть пост, бегущие забыли: одни слишком хотели убежать, другие стремились догнать. Расстояние до выбранного места было большим — бросать пришлось из пращи.

Все получилось, как я и планировал: бомба упала на дорогу как раз под ноги преследователям, взрыв остановил погоню. Испуганные беглецы попали прямо в руки поджидавших их солдат, а место взрыва заволокло дымом и пылью. Вскоре из облака выскочили уцелевшие охотники и резво побежали в обратном направлении.

Черт! Они же так уйдут! Бегут, как зайцы — скоро за скалами скроются. Солдаты на посту, ошеломленные взрывом, стрелять и не думают.

Я медлить не стал, зажег фитиль, раскрутил в праще и запустил вторую бомбу. Увы, на тропу перед бегущими она не попала: я взял слишком высоко. Бомба отскочила сначала от скалы, затем от тропинки и взорвалась где-то внизу.

Последний бросок тоже оказался неудачным: на этот раз случился недолет, и вновь взрыв раздался почти у подножия скалы, не причинив вреда убегавшим.

Военные все-таки опомнились, но пущенные ими стрелы тоже не нашли целей. Лесовики убежали слишком далеко.

Глава 6

Солдаты добили раненых и, раздев догола, сбросили трупы в пропасть. Одежда и обувь из тонкой мягкой кожи, шерстяные рубахи и портянки, медные ножи, луки, стрелы — забрали все. Видимо, небогато живут армейские, если даже окровавленным нательным бельем не брезгуют.

Пожалуй, испытания прошли не слишком удачно: две бомбы сработали впустую, поражающую дальность определить не удалось. Да и как ее определишь, если все осколки приняли на себя те, кто был ближе к взрыву? Слишком узкой оказалась дорога, и первые заслонили последних. Впрочем, шагах в семидесяти от места взрыва я нашел на тропе осколок — хоть какая-то информация.

Зато у нового оружия появился сторонник.

— Троих насмерть, и еще двое уйти не смогли! — десятник радовался, как ребенок. — Этот шар можно ночью на звук бросить, и целиться не надо… Ваша милость, привезите нам таких гремучих штуковин!

Ого! Я уже «вашей милостью» стал — вежливее обращения здесь не существует. Знать, очень хочется десятнику бомбы заполучить.

Связанные пленники сидели, прижимаясь спинами к каменной стене, и испуганно смотрели на стороживших их солдат.

Вот тебе и раз! Я думал, мы двоих мужчин в плен захватили, а оказывается, это мужчина и женщина. Если уж быть совсем точным, у караулки сидели парень и девушка, совсем еще молодые.

Обычные люди, только волосы черные, а глаза карие. Почему мы с ними воюем? Из-за того, что они не светловолосые и не сероглазые.

— От кого вы бежали? — спросил я.

Парень что-то односложно ответил. Девушка заговорила быстро и жалобно. Я не понял ни слова.