Подопытный материал (СИ) - Пронин Юрий - Страница 25

— Пойдем мы, — неожиданно сказала Катя. — А вы догоняйте.

Я покатил груженую тележку.

Катенька шагов через тридцать обернулась и крикнула:

— Давайте побыстрее!

— Ладно, — ответил Максим.

Увы, это слово оказалось последним. В отличие от нас, Максим и Света не вернулись ни вечером, ни следующим утром. Мы с Васильевичем нашли их тела рядом с дамбой. Думаю, им не хватило двух-трех минут.

Света сжимала в руке пакет с семенами, которые она все-таки нашла. Рядом с Максимом лежала лопата. Этой лопатой мы и выкопали могилу, в которой похоронили наших друзей.

Там, где Света копалась на грядках, а Максим делал гранаты, они нашли последнее пристанище. И лежат они вдвоем — соединившиеся по расчету и полюбившие друг друга.

Не сказать, что я на весь белый свет обозлился, но заело меня основательно. Слишком обидным показалось, что Максим и Света погибли, не добившись результата. Ведь даже принесенной одежды на всех не хватило.

На следующее утро я взял тележку и отправился по уже знакомому маршруту.

— Сереженька, ты куда? — бросилась наперерез Катя.

— По делам, — я не стал ничего объяснять. — А ты со мной не ходи!

Катенька, пораженная моей решительностью, сделала шаг назад и ушла с дороги. Больше мне никто не препятствовал.

В деревне я просто зашел в крайний дом, загрузил тележку вещами, которые, на мой взгляд, могли нам пригодиться, и тут же отправился обратно.

— Сережа, ходить за город опасно, — Танечка попыталась отговорить меня от следующего похода.

— Не опаснее, чем на остров плавать, — отрезал я.

На третий день начали поступать заказы.

— Сережа, принеси, пожалуйста, зеркало, — попросила Зоя.

Николаевич наказал поискать запасные втулки к тележкам, Васильевич велел привезти побольше соли, потому что на острове «карась попер».

Катенька ничего не просила, только во сне обнимала меня крепко-крепко, словно боялась, что я от нее убегу.

Я обнаружил еще одну тележку, и в нашем поселении из пяти шалашей появилось постоянное транспортное средство.

Я сновал, как челнок.

Народ копал грядки лопатами, привезенными мной, и сеял пшеницу, которую я нашел в деревне. Соль, сахар, крупы, одежда, постельное белье — я тащил все подряд. Тележек нашлось аж четыре штуки. Инструмент я уже не брал, потому что мы планировали позже раскопать подвал нашего дома. А там еще изрядный запас оставался.

Многие вещи в бесхозных домах испортили мыши. Всего год прошел, а эти маленькие сволочи и продукты погрызли, и гнезда свили везде, куда добрались.

Я ходил и размышлял по дороге. Понятно, что людей и животных убило излучение, наверно, со спутника. Мыши и крысы выжили, потому что были в подземных норах. Значит, и нам, в случае опасности, можно под землей прятаться.

А вот откуда птицы взялись? Ясно, что прилетели, но откуда? Выходит, что смертоносным излучением воздействовали не сразу на большую площадь — обрабатывали участки ограниченного размера. Там-то и выжили птицы, а потом прилетели сюда.

Почему тогда сюда не пришли другие животные — например, кошки и собаки. Уж для кошек здесь настоящий рай — мыши стаями бегают. Может, есть какие-то барьеры, которые только по земле идут, а птицы через них перелетают. Или невидимые преграды возникают лишь иногда, например раз в месяц. А если они двигаются?

Так и на меня поохотиться могут, или на Васильевича с Николаевичем, ведь они каждый день на остров плавают, чтобы морды проверить и дров запасти.

— Огурчика бы солененького, — мечтательно проговорила Танечка.

— Ты что, беременная? — спросил Васильевич.

— Нет. Просто хочется. Сережа, там ведь, наверно, погреба есть. Привезешь баночку?

Погреба в деревне есть: рядом с каждым домом земляной холмик, а в нем дверь. Это сарайчики над погребами для тепла землей завалены.

Банка соленых огурцов, которую я вытащил из подземного хранилища, выглядела вполне прилично: полиэтиленовая крышка сидела прочно, рассол оставался прозрачным.

— Му-у-у! — раздалось совсем рядом.

Откуда здесь корова? А кто его знает! Только здоровенная животина стоит совсем рядом и смотрит на меня. И не корова это, а бык. Башка белая, туловище рыжее с большими белыми пятнами, а рога вниз загибаются.

Я всегда думал, что у коров рога вверх торчат, а у этого бугая они вниз смотрят. Как же тогда он бодается?

Тут мне стало не до бычьих рогов, потому что я заметил в небе черную точку, которая быстро приближалась, увеличиваясь в размерах. Я заскочил обратно в земляной сарайчик, кубарем скатился в погреб, успев захлопнуть за собой крышку, и свернулся калачиком на дне глубокой ямы.

Скрывался в погребе я недолго, а когда вылез, бык лежал и не дышал. Кажется, я вовремя спрятался, а то бы прихлопнули и меня. Я даже оцепенел на какое-то время. Зато потом, подгоняемый страхом, начал двигаться очень быстро.

Добраться до спасительной травянистой равнины хотелось побыстрее, но тележку я не бросил. Тем более, я ее уже загрузил.

— Все, Сергей — хватит в деревню ходить! — сказал Николаевич. — И на остров плавать прекращаем.

— Давай, хоть морды оттуда вывезем, — попросил Васильевич. — На реке их ставить будем.

— Завтра вывезем, и все — про остров забыть придется.

Ночью Катя плакала, прижавшись ко мне, и молчала. Странно как-то: обычно она говорит много и быстро. Я чувствовал себя немного виноватым, но не раскаивался. А что я должен был сделать?

Наверно, так и положено: мужчины рискуют, а женщины за них переживают. Только неизвестно, что тяжелее.

Из деревни и с острова мы и так навозили много всего. Васильевич рыбачит теперь на реке — ставит морды в заливчиках. На днях он на берегу рыболовную сеть из лески нашел — река ему подарок сделала.

Рыбу Васильевич солит, а через какое-то время промывает и сушит — на зиму запасает. А еще он рыбий жир делает: заливает потроха водой, а кастрюлю на солнышко ставит. Вечером на воде слой жира плавает. Его обычно Танечка собирает — у нее это аккуратно получается.

Взошло почти все, что посеяли, хоть мы и боялись, что от убивающего излучения семена испортятся. Я в деревне земляники садовой накопал, малины, смородины. Все здесь прижилось, на будущий год ягодами полакомимся. Жалко, ни яблонь, ни слив нет.

Серая трава, после того как мы ее обмолотили и промыли, стала светло-коричневой. Разумеется, наши шалаши такого же цвета.

Глава 3

— Ну, что, дом строить будем? — спросил Николаевич.

— Не из чего — равнодушно возразил Савельевич.

— Как это, не из чего? — удивился Васильевич. — Под землей всего полно… В метро бы покопаться.

— Я тут все дома помню, — сказала Валентина. — Если что-то конкретное нужно, могу подсказать.

Копать решили в трех местах. Идею забраться в метро встретили с воодушевлением, однако решили это сделать чуть позже. Сначала на соседнем бугре будем снимать грунт, чтобы добраться до слоя из битого кирпича. Уже на этой основе начнем строить дом. А чтобы добыть кирпич, разроем еще один холм рядом. Валентина сказала, что там старинный дом с подвалом был.

Копаем. Работа скучная и однообразная. На вершине ближайшего холма наметили квадрат, немного превышающий размерами будущий дом. Задача простая: вывезти всю мягкую землю из котлована в соседнюю ложбинку. Уберем грунт, докопаемся до твердого основания, а потом образовавшуюся яму завалим битым кирпичом, который добудем из другого холма.

Работаем одновременно и там, и там. Пока ничего странного или просто нового не происходит: на глубине чуть менее метра лопата упирается во что-то твердое, и дальше мы не углубляемся.