Подопытный материал (СИ) - Пронин Юрий - Страница 22

Понятно, что после «танка» с включенным объемным разрушителем останутся только мелкие камешки, а «косильщик» скосит и людей, и все, что попадется на его пути.

Так и живем: едим, что дадут; спим в продолговатых ящиках, похожих на гробы; да гуляем по травке и на берегу реки.

— Серега, ты сколько раз от пола отожмешься? — спросил Максим.

— Раз тридцать-сорок, — ответил я, вспомнив свои прошлые попытки.

— А ты попробуй!

Максим досчитал до ста и скомандовал:

— Хватит! Теперь понял?

Действительно, в последнее время сила переполняет меня. Я так себя не чувствовал, даже когда из армии пришел.

— Заметил, как женщины изменились? — опять спросил Максим.

А ведь точно! Татьяна Сергеевна похудела, у нее исчезли морщины, и седых волос не видно. С остальными — такая же история: исчезли животы, увеличились мышцы — мы крепнем и молодеем.

— У тебя, между прочим, зубы выровнялись, — продолжил Максим. — А у Савельевича остатки зубов выпали, и новые растут.

Про свои зубы я ничего сказать не могу, ведь зеркал здесь нет. Да, раньше у меня передние зубы были не идеальными, а один вообще немного криво вырос.

Я засунул палец в рот.

Пожалуй, Максим не обманывает. А я-то голову ломал, что в моей Кате изменилось! Вроде бы все то же самое, а ощущения разные. А она на ощупь стала другой, потому что ее тело налилось силой!

Глава 4

Иногда нас отпускают погулять, разрешая бродить где угодно, не позволяя только сходить с травы. Меня обычно на берег реки тянет.

«Утюжить» город начинали с берега, во время половодья. Сейчас вода спала и между травой и рекой образовалась полоса суши. От бетонной набережной не осталось и следа, зато здесь кое-где пробивается наша, земная травка. В основном, все завалено мусором. Ветки деревьев, ил, пластиковые пакеты и бутылки — ничего интересного река не принесла. Однако меня почему-то постоянно тянет покопаться в этом мусоре. Стоя на берегу, я пытаюсь сообразить, на что могут сгодиться обрывок рыболовной сети или доска, приплывшая непонятно откуда.

Вскоре меня лишили и этого: в одну из ночей по прибрежной полосе прошлись «танки» и оставили после себя серую пашню. Здесь тоже зазеленела трава.

В других местах интереснее всего прогуливаться с Валентиной. Эту часть города я знал плохо, а она выросла здесь и, показывая на невысокий холм, могла рассказать, какое здание тут стояло раньше.

Мы стоим около большой продолговатой впадины.

— Станция метро, — сказала Валентина. — Все обвалилось.

В концах ложбины земля осела, и в провалах виднеется грунт, а под ним — мусор.

— А там что? — спросил я.

— Там тоннели начинаются.

— Получается, они не разрушились.

— Кажется, нет, иначе бы здесь был овраг.

Интересно, почему уцелели тоннели? Из-за того, что бетонные стенки и своды оказались достаточно прочными, несмотря на разрушившуюся арматуру? А может, лучи, нарушающие структуру железа, просто не смогли пробиться сквозь толстый слой земли?

Провалы в грунте встречаются часто, ведь в современном городе много всего спрятано под землю. Естественно, остались пустоты, а теперь они понемногу обваливаются.

А что может быть под землей, кроме метро?

Подземные переходы, глубокие подвалы, канализация, теплотрассы. А ведь все это должно уцелеть.

Нетрудно заметить, что слой грунта, сделанный «танками», не толще семидесяти-восьмидесяти сантиметров. Тогда и емкости с топливом на автозаправках, возможно, уцелели, и из них можно выкачать бензин.

Увы, все мои размышления совершенно бесполезны, потому что Куратор нас отсюда не выпустит.

А кто такой Куратор, и зачем он нас здесь держит? Для чего он сотворил все разрушения на Земле и уничтожил столько людей?

Мы пришли к единому мнению, что везде на планете такая же картина, как и у нас. Иначе бы давно шла война.

Катя считает, что Куратор — сумасшедший робот, и логику в его действиях искать бесполезно. То, что происходит с Землей и с нами — эксперименты, заложенные в его программе.

— Никакой он не человек — это только изображение, — как-то сказала Катя. — Бездушная железка. А мы для него, как букашки под микроскопом.

Никто не стал возражать.

Незаметно закончилось лето. После первых же заморозков зеленая трава посерела, а танки прекратили сеять. Теперь машины оставляют за собой дымящуюся серую пашню.

В жилом модуле обнаружилась комната, где будет зимовать трава. Все просто: куски дерна с травой освещаются мощными лампами, питательный раствор тоже подается постоянно.

Раз в неделю Света и Татьяна Сергеевна срезают траву и загружают в то же окошко, куда мы отправляем использованную посуду. Вывод сделать легко: остатки пищи тоже перерабатываются и идут к нам на стол.

Кстати, женщины стригут траву ножницами, изготовленными, судя по небольшому весу, из пластика. Кажется, здесь все изготовлено из полимеров — по крайней мере, то, что доступно нам, сделано не из металла.

Выпал снег, а мы ходим в той же одежде. Оказывается, комбинезоны прекрасно согревают в любой мороз.

— Наверно, пока мы спим, они не только очищаются, но и подзаряжаются, — предположил Савельевич. — Уникальная одежда!

Пропали Максим и Света.

— Они наказаны, — Куратор соизволил ответить на мой вопрос.

Отсутствовали наказанные дней пятнадцать.

— Психанула она, — рассказал Максим. — Выскочила на лед, а я ее ловить побежал — тут нас и скрутило. А дальше — все просто: просыпаешься один, идешь в безлюдную столовую, глотаешь бурду и возвращаешься в комнату. Потом сидишь на кровати. Лежать нельзя, ходить нельзя — можно только встать, постоять и опять сесть. Отсидишь — ложишься спать. Дальше — все то же самое.

— А где Света была? — спросил я.

— Там же, где и я. Когда я сидел, она спала. А когда я спал, на моем месте была она — вообще, получилось что-то вроде карцера.

Появилась вторая «таблетка». Теперь мы с Катей летаем одновременно. Первый раз кружили в небе каждый сам по себе, на второй — решили наладить хоть какое-то взаимодействие.

А как взаимодействовать, если нет связи? Правда, мы друг друга видим. «Таблетка» может лететь в любом положении, покачиваться, вращаться — словом, передача информации возможна.

Через неделю мы уже отрабатывали совместную атаку на произвольно выбранный объект.

Двухместная «шайба», прилетевшая позже, впечатления не произвела. Два кресла стоят рядом, перед ними — одинаковые пульты, но совместно они не работают. Так что двухместным аппаратом мы управляли по очереди.

Нас оставили вдвоем. Нет, нас не заперли в комнате, мы ходили в столовую, и из жилого модуля нас выпускали. Только мы никого не видели и ничего не делали.

— Нас проверяют на психологическую совместимость, — решила Катя.

Расслабленные, мы лежали на кровати, отдыхая от энергичного общения друг с другом.

— Мне нравится, — ответил я.

— Говорят, многие в таких случаях начинают ссориться.

— Да ну, ерунда какая-то! — отмахнулся я. — Давай лучше подумаем, как синхронно высоту набирать будем.

— А никак — просто следить друг за другом.

Если честно, слаженность наших полетов основана непонятно на чем: то ли на интуиции, то ли мы чувствуем друг друга на расстоянии. Несмотря на такую зыбкую основу, взаимодействуем мы неплохо.

— Пятый рычажок слева во втором ряду сверху? — спросил я.

— Парашютик нарисован красненький — наверно, спасательная капсула.

Это у нас такая игра — по памяти называть, где находятся те или иные переключатели на пульте управления. Правда, многими кнопками и рычажками мы не пользовались, но выучили все наизусть.