Воробей (ЛП) - Мак Сара - Страница 29

Это алкоголь, или она верила в это?

– Я серьезно, Кайл. Это не игра.

– Кто говорил об игре? – спросил я. – Я не наврежу Эддисон.

– Хорошо, – Эшли окинула меня взглядом и успокоилась. – Мне нужно пописать. Я быстро.

Я скривился.

– Спасибо, что сообщила.

Она поцеловала Кевина и ушла. Брат сидел рядом со мной, он занял это место, чтобы в полночь целовать суженую.

– Так что происходит? – спросил он, взяв меню бара. – Мне переживать, что Дерек побьет тебя?

– Нет, – едко сказал я. Гадкое у него имя. Я допил пиво, опустил бутылку на стойку и отодвинул от себя. – Мы с Эддисон флиртуем, но я теперь во фрэнд-зоне, – но я не этого хотел.

– Понятно, – Кевин открыл меню и стал просматриватьь закуски. – Любопытства ради, если она сказала бы, что хочет большего, что бы ты сказал?

– Большего? Быть больше, чем друзьями?

Брат посмотрел мне в глаза и кивнул.

Было бы круто услышать эти слова, но я не хотел интрижку с Эддисон. Мне этого было мало. Я хотел настоящего. Я хотел, чтобы она была только моей. Я не буду делить ее с Дереком. Ни за что.

– Вряд ли она собирается бросать мужа, – сказал я. – Придется сказать «нет».

– Молодец, – Кевин хлопнул меня по плечу. – Я хотел услышать этот ответ.

– А как ты думал? Я не папа, – измена отца все еще злила меня. Даже после тринадцати лет.

– Любовь толкает на странные поступки. Эддисон сломала тебя в прошлом. И она все еще влияет на тебя. Я просто хочу, чтобы ты думал головой, а не маленькой головкой.

– Кого ты назвал маленьким? – фыркнул я.

– Что маленькое?

Эшли подошла к нам сзади, и я обернулся.

– Ты хоть когда-нибудь не лезешь не в свое дело?

– Редко, – она встала между мной и Кевином, закинула руки нам на плечи. – Кто готов для выпивки?

Вроде в дверь позвонили, но это невозможно.

Еще слишком рано.

Я перекатился, сминая простыни, и застонал. Голова болела. Я не помнил, когда у меня в последний раз было похмелье. Чертова Эшли и выпивка! Я столько не пил с двадцать первого дня рождения.

Кто-то постучал в дверь, и я буркнул в подушку:

– Уходите.

Секунды тишины, а потом стук.

Прозвенел звонок.

Я не двигался. От одной мысли, что свет ударит по глазам, болела голова. Хорошо, что я назначил Эли сегодня отвечать за работу. Я из кровати не вылезу.

Я услышал ключ, повернувшийся в замке. Я поднял голову слишком быстро и выдохнул:

– Что такое?

– Кайл?

Это была моя мама.

Дверь закрылась, я услышал ее шаги по коридору. Я накрыл голову подушкой, но ощущал, как она заглянула в комнату.

– Ты живой? – спросила она с порога.

– Да, – сказал я в подушку. – Ты чего так рано?

– Полдвенадцатого.

– Почему ты здесь? – растерянно спросил я.

Она скрестила руки и посмотрела на меня, ее глаза были отражением моих.

– Потому что я звонила, а ты не ответил.

– Телефон в штанах.

Мама огляделась.

– И где штаны?

Я потер глаза ладонью.

– В ванной.

Она вздохнула.

– Не говори, что ты ехал домой пьяным.

– Нет. Кевин ехал, и он подвез меня.

– Что?! – ее голос стал выше. – Ты дал брату выпивать и быть за рулем?

– Нет! – ее голос был пронзительным. – Он подвез меня. Эшли была с нами. Он не позволил бы ничему случиться с ней.

– О, – плечи мамы расслабились. – Вылезай из кровати. Я приехала сюда, могу и приготовить тебе поесть.

От мысли о ее еде вместо холодных хлопьев желудок заурчал.

– Спасибо.

Ее тревожный взгляд пропал, она ушла. Я услышал, как она шумит на кухне.

Я сел, свесил ноги с кровати, склонился и поднял с пола футболку. Не так я хотел проснуться, но я не жаловался. Я могу поспать, когда мама уйдет. Я встал, поправил штаны, прикрыв зад. Затем вытащил из шкафчика в ванной аспирин и запил водой из-под крана. Я нашел вчерашние джинсы на полу и вытащил телефон. Пропущенный был только от мамы. Она делала на кухне омлет с беконом, ветчиной и сыром. Мой любимый.

– Ты не должна готовить для меня, – я пошел к холодильнику за апельсиновым соком. Я взял пачку, замер и огляделся в поисках стакана. – Но я тебя не остановлю.

Она улыбнулась, укладывая полоски бекона в сковороду.

– Ясное дело.

Я наливал сок, а она продолжила:

– Я – твоя мама. Моя работа – приглядывать за тобой. От еды тебе станет лучше.

– И когда мне будет пятьдесят, а тебе семьдесят, ты будешь заботиться обо мне?

Она покачала головой.

– Надеюсь, тогда ты уже будешь женат. И ты будешь заботиться обо мне. Толкать коляску и менять памперсы.

Я хотел сказать ей, что этого не будет. Я не женюсь, а она не будет в коляске.

– Как прошлая ночь? – спросил я. – Ты была с тетей Дженис? – мама и ее сестра раньше любили вечеринки. Когда дискотеки были на пике, Донна и Дженис развлекались, как могли. А потом мама стала бухгалтером, а тетя забеременела. Она вскоре вышла замуж за моего дядю Иена.

– Да. Дженис взяла меня в бар байкеров Иена, – мама насторожилась. – Рок-музыка и кожа – не мое. Надолго мы там не задержались.

Я улыбнулся. Я бы заплатил, чтобы увидеть маму среди байкеров. Она точно выделялась с ее идеальным каре и кардиганом.

– Ты повеселился ночью? – спросила она.

Я пожал плечами.

– Бывало и лучше.

Она растерялась, выливая взбитые яйца на другую сковороду.

– Что случилось?

– Я любовался праздником любви Кевина и Эшли.

Она понимающе кивнула.

– Сколько выпил, чтобы справиться?

– Не помню.

Она сосредоточилась на готовке. Она добавила ветчину и тертый сыр.

– Не переживай, милый. Однажды, ты тоже будешь таким. Девушка найдется.

Я хотел сказать, что она уже нашлась, и она жила в получасе езды от меня. Мы переписывались, и она хотела дружить, но была замужем. И что у нее есть тату в честь прозвища, которое я дал ей, когда нам было по семнадцать лет.

Но не сказал.

Мнение мамы об Эддисон всегда было плохим, особенно, когда ее исчезновение сделало меня невыносимым. Когда она узнала, что Эддисон – лучшая подруга Эшли, и мы будем на свадьбе вместе, я увидел недовольство на ее лице. Но когда она узнала, что Эддисон замужем, мама успокоилась.

Я допил сок, мама доделала омлет. Она поставила тарелку передо мной и взлохматила мне волосы, как в детстве.

– Съешь, и я уйду.

Я слушался, потому что голодал, несмотря на головную боль.

Мама включила воду и стала мыть посуду. Я, пока ел, сказал ей расслабиться и сесть. Она хмуро посмотрела на меня, но села напротив. Мы поговорили о зиме, о прогнозе со снежной бурей на эту неделю. Я напомнил ей, что буду занят уборкой снега с дороги, если буря пройдет.

– Почему ты хочешь привести меня в чувство? – я опустил вилку на пустую тарелку. – Нужно что-то сделать в доме?

– Нет. Я хотела знать, когда лучше зайти.

– Зачем?

Она встала и схватила свою сумочку со стойки.

– Причина, – сказала она, расстегнув сумочку, – в этом.

Она вытащила простой белый конверт и протянула его мне. Я растерянно взял его. Мое имя было написано снаружи, и я удивленно моргнул, узнав почерк.

Бабушкин.

– Где ты это взяла?

– Нашла вчера, когда перебирала бумаги в ее столе, – сказала мама. – Она хотела передать тебе что-то важное.

Я нахмурился.

– Почему она тогда просто не рассказала?

Мама пожала плечами.

– Кто знает? Может, она боялась, что забудет.

Бабушка ничего не забывала. У нее была хорошая память.

– Как думаешь, что там?

– Когда откроешь, дай знать, – мама пошла к куртке.

– Погоди. Ты не хочешь узнать, что там?

– Хочу. Но это личное письмо бабушки к тебе. Я не буду подглядывать. Открой и прочитай, а потом скажешь, что там, – она улыбнулась.

Я не знал, зачем бабушка написала мне.

– Как скажешь.

Я провел маму до двери, и она быстро обняла меня на прощание.