Стрелок (СИ) - Поселягин Владимир Геннадьевич - Страница 59

— Четырнадцать сто. Дальше пришлось экстренно снижаться, когда вы сознание потеряли. Но думаю больше я не поднялся бы. На «Миге» смогу, а этот тяжёлый для этого.

— Но это невозможно, — сказал один из гражданских, что слушал нас, пока мы у самолёта раздевались, снимая комбинезоны, а комдив ещё и унты. — Не-воз-мож-но!

— По крайней мере мы выяснили что тут дело не в машинах, — сказал комдив, и кивнул на меня. — Вот он это невозможное совершает. А сейчас самолёт заправить и отправить в небо, проверим на какую высоту поднимет его собственный экипаж. А Крайнова к врачам, пусть хоть вытряхнут его, но скажут, что с ним не так и в чём тут дело. Что-то же должно быть?

Ночью меня сдёрнули с койки. Тревога, немцы летят. Я тут же стал суматошно одеваться, и когда закончил, следом за остальными выбежав из здания общежития, вскочил в отъезжающую «полуторку». На подножках все места были заняты, меня в кузов затащили, благо задний борт был открыт. А водитель погнал машину в сторону стоянок, где механики уже ожидали лётчиков. Вчера день всё же тяжёл был, и не полёт, а встреча с так называемыми коллегами-врачами сказывалась. Убил бы гадов, да не поймут. В общем, до вечера измывались, меня даже рентгеном просветили, дважды пытались, но я не дался, и ничего не нашли, сказали, что здоровье идеальное, даже нога более-менее. Правда кость хрупковата. Я всё же смог амулетом подправить снимок и были видны повреждения кости, чего на самом деле уже не было. А то раскрыли бы. Ладно отбился, да вот отдохнуть не дали. Всего пять часов проспал. Как от медиков пришёл, это часов в восемь было, похватал поздний завтрак, мне оставили, и сразу спать. А в час ночи разбудили.

На стоянке уже Иванов был, его голос не спутаешь, команды отдавал. Снова налёт, немцы шли общей группой. Высотники и просто бомбардировщики. Распределил тот роли так, те берут основную группу бомбардировщиков, благо высота позволяет, десять тысяч метров. Выше те подняться не могут, это их потолок, а я работаю как всегда по высотникам. Первыми поднимаются две эскадрильи, третья в ожидании, и поднимается в воздух чуть позже. Мы разбежались по машинам, и стали выкатывать аппараты на взлётную полосу. Я взлетел после первой эскадрильи перед второй. Поднимаясь на высоту, не кругами, летел в сторону немцев и шёл упорно в верх, держась от звеньев других машин подальше. Кроме нас то тут, то там также были видны наши истребители. От города, перекрытого аэростатами заграждения, мы держались подальше. И вот так поднимаясь я размышлял. Вчерашний мой экспромт в кабинете комкора пока остался без последствий, служу, летаю, но как говорится ещё не вечер, всяко может быть. Как говорят в Советском Союзе, неприкасаемых не бывает. Так что рано или поздно за эту историю мне ещё попадёт. Пока не знаю как, но отыграются. Сейчас может и не тронут, понимают мою ценность, но никто не помешает это сделать, когда я уже не буду нужен, то есть, после войны. Пусть попробуют.

Вот такие мысли и крутились у меня в голове, когда я поднялся до тринадцати тысяч и продолжал набирать высоту. Маски на лице не было, потом спущу воздух из баллонов, а так она только мешает, амулет справляется с этой работой лучше. А вот и немцы, три группы по десять бомбардировщиков «Хейнкель-111» в модификации высотников, но больше чем на десять тысяч те не поднимаются. А выше и чуть в стороне летело восемь «Юнкрс-86», а в сторонке, заметно отстав, два разведчика следовали, той же модели. Все высотники шли на четырнадцати километрах. Думаю, разведчиков отправили чтобы отследить, если вдруг нападения на них последуют, и зафиксировать это. То есть, если нападут на ту восьмёрку. Думаю, будут делать снимки специальной фотоплёнкой для ночной съёмки. В этот раз никого отпускать я не собирался, высотники вернутся не должны, и сейчас ночь, это не днём, когда с «мессерами» дерёшься. Приходилось магию использовать по немцам, в которых в данный момент стреляешь. А то не поймут, разом вспыхнули все и на землю рухнули. Маскировался я. А тут никто не мешает мне повеселится.

Я подошёл к замыкающему высотнику, и тот задёргался, ночь как по заказу светла, и видимо немцам передали их товарищи с разведчиков, которые меня рассмотрели. Да поздно. Я расстрелял кабину и вращаясь самолёт стал падать. Сообщить об этом деле я не мог, рацию мне так и не поставили, хотя заявку я дал. После этого обстреливая другие высотники, я «руками» сломал им крылья и вращаясь, оставшаяся семёрка стала падать вниз. Мне они не интересны и время на них тратить я не хотел, а развернулся к разведчикам, которые ещё не поняли, что произошло, и сблизившись с одним на километр, второй за дальностью этого действия был, в пяти километрах, убил пилота и трёх наблюдателей, просто задушил, и взял управление разведчиком на себя. Такой модификации этого высотника у меня не было, а я планировал его заполучать, причём в двух экземплярах. Я для того те восемь так быстро и сбил, чтобы управляя обеими трофеями, это новый опыт, совершить посадку, также и «Миг» посадить, потом тела немцев прочь, самолёты в хранилище, и вылетаю на базу. План такой был, именно поэтому тех восьмерых уничтожил как можно быстрее, для экономии времени.

Никак найти место, где бы сесть без свидетелей, я не находил, и летел пока на высоте. Я не про площадку говорил, это не проблема, просто в воздухе довольно много было наших истребителей, никак не ожидал что у Москвы столько «ночников» базируется. Однако уведя трофеи в сторону, я стал спускаться. Дальше посадил одновременно оба разведчика, друг за другом, и сам сел, а то над ними круги нарезал. Как я и планировал, тела немцев раздел, все трофеи в кабины, а сами самолёты в хранилище. Немцев тут бросил обнажёнными. Вернувшись в свой истребитель, я поднялся в воздушнее пространство и набирая высоту подлетел к Москве, там виднелись пожары, значит, кто-то прорвался, и уже через пятнадцать минут заходил на посадку. И да, боезапаса у меня не осталось, всё расстрелял. А когда я подгонял машину к капониру, то меня там встретил улыбающийся Никита. Помогая вылезти из кабины, тот тараторил:

— Я час назад приехал, товарищ майор. Как раз, когда вы на взлёт пошли, вещи забросил и быстрее готовить встречу. Сколько сбили?

— Семерых, трое ушли, суки. Всего десять высотников было, восемь бомбардировщиков и два разведчика, последние в стороне шли.

— Ого. Подтвердить трудно будет.

— Мне главное сколько немцев не вернулось к себе на аэродром, а запишут на меня или нет, не важно.

Закончив снимать снаряжение, я вручил по традиции Никите апельсин, он их получает только после боевых вылетов, не часто, если что, и направился в сторону штаба. Туда подтягивались другие лётчики, пока машины спешно заправляли и пополняли боекомплекты. Шли все, что прилетели раньше или только что. Я доложил о семи сбитых и довольно точно указал на карте их места падения, а дежурный занёс в журнал, ну и рапорт писать начал. Вряд ли мне их подтвердят, так что я особо не переживал, и в рапорте написал то что хотел. Чуть позже удалось узнать, что из нашего полка не вернулось четверо, и третья эскадрилья ещё в воздухе, однако то что немцев сбили больше двух десятков, вроде информация прошла. «Хейнкели», не смотря на их оборонительное вооружение, валили наши вполне неплохо. Два тарана было. Ещё с час мы в готовности просидели в кабинах истребителей, потом тревогу отменили, и мы направились досыпать, больше налётов не было. Всего одна волна, видимо пробная.

Два дня ни налётов ничего такого не происходило, я карты учил, сдавал по ним тесты, дважды на увольнительную заявку подавал, по семейным обстоятельствам, да не дали. Командир второй эскадрильи теперь не поможет, из боевого вылета не вернулся. Ни самолёта, ни его не нашли. Может в водоём упал? Не знаю. Записали пропавшим без вести. А вот сбитых мне так и не засчитали, всё пошло на общий счёт полка. В полку Бадина, где я служил, комиссар был ни рыба — ни мясо, и всех это устраивало, а тут у нас в полку Иванова комиссар боевой, сам летает, двух сбитых на счету имеет, бойкий. Я эти два дня прячусь от него, достал со вступлением в партию. Точнее в кандидаты в члены партии. Комдив и его подручные медики или те же конструкторы мной к счастью тоже не интересуются, видимо всё что необходимо те получили, и просто всё списали на чертовщину. Догадайтесь кого назначили главным чёртом? А вообще шутки-шутками, но мне тут под Москвой, а мы стояли в двенадцати километрах от окраины, не особо нравилось. У Бадина я был сам себе хозяин, что хотел то и делал. Вон, купался, рыбачил или готовился сдавать на диплом врача, да так и не закончил. Бадину на это плевать было. А тут шагу не ступи, то нельзя, это запрещено. Заперты на аэродроме, просто бесили. Поэтому если я карты не штудировал, то спал под своим истребителем.