Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Бремя черных

Быков Дмитрий

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Бремя черных - Быков Дмитрий - Страница 6

Изменить размер шрифта:

Еще танго

Я непременно перейду на вашу сторону,

Но не внезапно, не стихийно, не по-скорому,

И это будет не чутье, не страх, не выгода,

Но понимание, что нет иного выхода

И на пути к изничтожению бесспорному

Спасет лишь мой демарш-бросок на вашу сторону,

Как переход во вражий лагерь прокаженного

Или другого чем смертельным зараженного.

Да, вот тогда я перейду на вашу сторону —

К тупому, хищному, исконному, посконному,

К необъяснимому, нелепому, нестройному,

Фальшиво шитому и неприлично скроенному.

И вот тогда я перейду на вашу сторону —

Точней сказать, перелечу, подобно ворону,

Неся с собой свое клеймо, свое проклятие,

А уж оно падет само на вас, собратия.

Оно, за что я ни берусь, меня преследует,

И вечно ждет, что я загнусь; когда – не ведает.

Пойди я в летчики – летать бы мне недолго бы;

Пойди в валютчики – попадали бы доллары;

Пойди я в сыщики – у всех бы стало алиби;

Пойди в могильщики – вообще не умирали бы.

Оно ползет за мной, как тень, скуля, постанывая,

И станет вашим в тот же день, как вашим стану я.

Мое предательство ценя, – ему-то рады вы, —

Не оттолкнете вы меня, хотя и надо бы,

И перекинется гнилье, и ляжет трещина,

И станет вашим все мое, как и обещано.

Я, как гранату, жизнь закину в ваше логово —

Видать, затем и берегли меня, убогого.

Себя я кину, как гранату – ту, последнюю,

С моей прижизненною кармой и посмертною.

Вот ровно так я перейду на вашу сторону,

И мы толпой, в одном ряду войдем в историю,

И там опустимся на дно, как маршал Паулюс,

Но если с вами заодно, то я не жалуюсь.

«Земля очнется после снега – и лезут из-под него…»

Земля очнется после снега – и лезут из-под него

Обертки, хлам, почему-то кости, битый кирпич,

Стекло, бутылки из-под пиво, бутылки из-под вино,

Дохлые крысы и много чего опричь.

Со всем этим надо бы что-то сделать, но непонятно, как

За все это браться после такой зимы,

Когда мы тонули в сугробах, шубах, вязли в клеветниках,

А как приводить в порядок, так снова мы.

…Вот так очнешься после ночи – и лезут из-под нее

Вчерашние мысли, скомканные носки,

Обломки тем, обломки строчек, сброшенное белье,

Малознакомое тело рядом, прости.

Внизу, на улице, та же свалка и аромат при ней,

И дождь со снегом, вечный, как вечный жид.

Казалось, за ночь все это станет вечера мудреней,

А нет, не стало, как лежало, так и лежит.

…Душа очнется после смерти – а там все тот же кабак:

Смерть завистников не смирила, павших не развела,

Зла не забыла, и все, что было сброшено кое-как, —

Так и валяется в беспорядке: дела, тела.

Вокруг лежит печальная местность, русла, мосты, кусты,

Аккумуляторные пластины и ЖБК,

Повсюду запах прелой листвы и горечь новой листвы,

Серо-зеленый цвет бессмертья и бардака.

Рыжеют пятна былых стычек, чужих обид,

Лопнувших начинаний, пустых лет.

Казалось, смерть облагородит, посеребрит,

Гармонизирует, – но оказалось, нет.

И надо все начинать сначала, цвести и гнить,

Подхватывать эту нить и узлы вязать,

И не скажешь, зачем, и некому объяснить,

А главное, непонятно, где силы взять.

Дембель

Александру Миндадзе

Чем дольше опыт бытия,

Тем чаще я

Воспринимаю смерть как дембель.

Лет тридцать минуло с тех пор,

Но вижу явственно, в упор,

Какой прекрасный это день был.

Была весна.

Цветочки, листья, мать честна.

Жизнь впереди была в порядке.

Степенный, словно черный грач,

Вдоль местных дач

Я по Славянке шел в парадке.

Не в лучшей форме я, увы,

Среди ликующей листвы

Встречаю эту годовщину.

Уже все чаще я ворчу,

Хожу к врачу,

Уже впадаю в дедовщину.

Уже мы быстро устаем,

С трудом встаем —

Не я и тот, о ком ты мыслишь,

А я и мрачные скоты,

Которых ты

Моими сверстниками числишь.

Уже плевать,

Кто унаследует кровать

И сбереженья прикарманит.

Мир не погублен, не спасен,

И вечный сон

Не столь пугает, сколько манит.

Хотя в невечном, здешнем сне

Порою мне

Повестку вновь кидают в ящик,

И так ужасен этот сон,

Что тяжкий стон

В моем дому пугает спящих.

Когда покинем этот свет —

Бессмертья нет,

Теоретические споры

Идут не дальше общих фраз,

Но как-то раз

Нас призовут еще на сборы.

Вдруг наши шпаги и ножны

Еще окажутся нужны —

Хоть для подмоги, для подпитки?

Кто не убийца и не тать —

Как им не дать,

Не разрешить второй попытки?

Окопы старые и рвы

Порой, увы,

Зарытых снова изрыгают.

Все барды издавна поют

О том, что павшие встают

И помогают.

До этих пор

Нас ждет какой-то коридор,

Тошнотный, как в военкомате,

И там мы будем вспоминать

Былую рать

И как блистали в этой рати.

Кичиться будут погранцы,

Орать – десантные бойцы,

Артиллерист опять нажрется,

Звонить в испуге будет мать,

Невеста – ждать,

И как обычно, не дождется.

Все будут, как типичный дед,

Перечислят своих побед

Ряды и даты, —

Вранье зашуганных мудил:

Ужели, если б победил,

Попал сюда ты?

Не знаю, как в другой войне,

А в этой, что досталась мне,

Напрасны доблести стальные.

Бессильны и добро, и зло:

Есть те, которым повезло, —

И остальные.

Но нас построят на плацу —

Или расставят по кольцу,

Как ожерелье,

И мы увидим на свету,

Как растеряли красоту,

Как ожирели,

Прогнили грудью и спиной —

Иной посмертно, а иной

Еще при жизни,

Как эти выходцы из ям

Тупы, помяты по краям,

Как нас обгрызли.

И вот вам весь парад планет:

Бессмертья нет,

А только ржавчина без счета.

Нелепо думать, что в земле,

В ее котле,

Нетленное хранится что-то.

Тогда Господь – майор такой —

Махнет рукой

На эти пролежни и пятна:

Наш утлый ряд

Фальшиво поблагодарят

И комиссуют безвозвратно.