Дракон и Пепел (СИ) - Лебедева Жанна - Страница 20

– Передай своему господину, что я добуду все необходимое к следующему полнолунию. Свободен, – она небрежно махнула на дверь.

Эльф ушел, не прощаясь. Через пару минут за воротами дома в Пане раздался грохот копыт скачущей галопом лошади. Утопая в клубах пыли, всадник стремительно унесся на запад.

– Что понадобилось в нашей глуши сиятельному господину из Волдэя? – тут же поинтересовалась Бернадет.

– Учитель просит отловить молодого дракона, заплутавшего на границе с Фирапонтой.

– Вот еще не хватало… – лениво пробурчала Бернадет, но Клодия тут же осадила ее резким приказом.

– Готовься к поискам без разговоров, но сначала надо разобраться с проклятым араги! Едем на охоту…

Вытолкав за входную арку топтавшегося на проходе сотника, колдунья подобрала подол длинного платья и, пару раз злобно сплюнув себе под ноги, величественно зашагала по галерее к своим покоям, чтобы переодеться для будущего мероприятия.

– Охота! Здорово! – тут же просиял Шайя. – А зачем?

– Будем травить собаками… собаку, – задумчиво пробормотала Бернадет, нехотя поднимаясь со своего лежака.

– Какую собаку? – не понял здоровяк.

– Какая разница, – зевнула в ответ брюнетка, вынимая из-под лежака и цепляя на пояс ножны с мечом. – У тебя башка, что дырявый котел, что ни объясни, все через пять минут переспрашивать станешь. Так какая тебе вообще разница, куда мы едем и зачем?

Вынув из подставки зонт и закинув его на плечо, Бернадет собралась идти во двор, чтобы дать распоряжения слугам – готовить коней и свору. Шайя тоже поднялся, побрел за мечницей следом, обиженно ворча:

– Дрянное утро – все рычат на меня, а чего рычат, не поймешь…

Когда-то дорога на Пану была самым безопасным местом в Фирапонте, и путники ходили по ней без страха. Ни один разбойник не решался приблизиться к землям Араганы, рискуя попасть «в зубы» местному князю. И теперь на первый взгляд мало что изменилось. Подступы к Пане надежно охраняли воины ее новой хозяйки, но о былой безопасности не приходилось и мечтать. Одинокий путник почти всегда становился легкой добычей Клодии, которая не сомневалась – неожиданную пропажу одиночки-чужака всегда можно списать на случайность…

Крестьянин ехал со стороны Принии. Ступив на дорогу к Пане он понимал, насколько рискованными станут его последующие шаги. Ужас Фирапонты не дремлет никогда, но отступать было поздно – дочку крестьянина присмотрел себе в наложницы один из вояк Клодии, и теперь по-местному закону у несчастного отца была лишь одна возможность спасти ее – откупиться. Только откуп – вещь недешевая, именно поэтому небогатому жителю окраин приходилось гнать на рынок в Пане свою единственную лошадь.

И вот теперь она пылила копытами по дороге, озиралась по сторонам и тревожно прядала ушами, беспокоилась, слыша, как шелестят на ветру стебли придорожной травы…

Всадник лошадиного беспокойства не разделял, гораздо больше его тревожили две едущие верхом фигуры с полчаса как появившиеся позади него. Они маячили в пыли: не приближались, но и не отставали. Постоянно оборачиваясь на них, крестьянин не заметил, как впереди появился еще один конный отряд – четверо бойцов колдуньи. Не узнать их было трудно – ало-черная кожаная броня бросалась в глаза даже на далеком расстоянии.

Всадники приблизились слишком быстро, не оставив одинокому путнику шанса повернуть назад или съехать в поле за обочину. Они окружили крестьянина, и тот сообразил сразу: дела плохи – пропал! Тут и пробовать не стоит – четверо вооруженных молодцов на хороших лошадях, у одного к седлу приторочен арбалет – от таких не сбежишь.

– Куда едешь, отродье? Кто разрешил тебе приближаться к Пане? – прикрикнул на бедолагу самый здоровый из гвардейцев, чернобородый наглый малый с обветренным до корок лицом и огромными длинными ручищами портового грузчика.

На груди воина, поверх кольчуги был надет большой круглый медальон с золотой заячьей головой на алом фоне – отличительный знак соратника Клодии.

– Еду на рынок, – тихо ответил крестьянин, не рискую шевельнуться и тупя взор. – Я мирный человек, не разбойник.

– А это не тебе решать, кто тут разбойник, а кто нет, – рыкнул великан и потянул из-за пояса короткую кожаную плеть. – Это тебе за наглость, с которой ты осмелился перечить посланцам госпожи-благодетельницы!

Хлесткий удар заставил бедного крестьянина вскрикнуть и схватиться за лицо, на котором тут же проступила и вспухла по краям алая полоса.

– За что, господин, я мирный человек… – попытался протестовать он, но онемевшие от удара губы не слушались, и фраза вышла едва понятной.

– Молчи, дурак! – вновь прогремел грозный рык. – Заткнись и ступай за нами в дом госпожи, уж она-то разберется, как наказать такого негодяя, как ты!

«Вот и все!» – мелькнула в голове крестьянина страшная мысль. Как и все жители Фирапонты он прекрасно знал, что тот, кого «пригласили» в дом в Пане уже вряд ли вернется оттуда живым…

Крестьянин задрожал. Неожиданно его лошадь прянула и захрапела, выпучив перепуганные глаза, уставилась куда-то за спину колдуньиному громиле. Крестьянин тоже взглянул туда и застыл, чувствуя, как волосы на голове поднимаются дыбом… Прямо на его глазах высокая золотая трава расступилась, и над ней бесшумно поднялся огромный белый хребет. Блеснули алые огни, и на какой-то миг оцепеневший от ужаса мужчина встретился взглядом с притаившимся за обочиной зверем.

Крестьянин не успел и пикнуть – огромное животное взвилось над дорогой, растягивая белое тело в смертоносном прыжке. Спустя миг оно сбило с коня воина-здоровяка и перегрызло ему горло. Пока жуткий зверь терзал командира, остальные гвардейцы мешкать не стали и, в ужасе погнали лошадей обратно в Пану – прочь от злополучного места…

Напуганная до смерти лошадь крестьянина взвилась на дыбы. Ее всадник потерял равновесие и рухнул на залитую чужой кровью землю, прямо под ноги жуткому хищнику, который, бросив терзать бездыханное тело своей жертвы, повернулся к несчастному. Глядя в глаза гигантской собаке, крестьянин не увидел в них больше алого света. Радужки зверя оказались изумрудно-зелеными, как весенняя трава, что растет на лугах и у границ леса. Потянув широким черным носом, пес внимательно обнюхал крестьянина и, слабо вильнув косматым хвостом, рысью убежал в траву.

Собака ушла, а человек так и сидел посреди дороги, безмолвно вглядываясь в колышущийся за обочиной ковыль. Он даже не заметил, как его нагнали двое всадников, что ехали позади.

– Эй, ты цел? – поинтересовался молодой голос, заставив крестьянина прийти в себя.

– Кажется, цел, – неуверенно произнес тот и, кряхтя, поднялся на ноги. – Да сохранят боги белую собаку…

Мужчина поднял изуродованное ударом лицо, дабы рассмотреть двух незнакомцев, нагнавших его. Один из них был совсем юн – мальчишка, второй выглядел старше и суровее – черноволосый воин в темной одежде, в лице которого промелькнуло что-то неуловимо знакомое…

Крестьянин мотнул головой – нет, откуда ему знать этих людей? Ведь под ними хорошие кони и одежда у них принийская – нет у него таких знакомых, да и неместные они, судя по всему.

– Повезло, что это зверюга на тебя не бросилась, – с пониманием кивнул юный незнакомец.

– Что вы, господин. Белая собака нападает только на слуг кол… госпожи-благодетельницы, простых людей она не трогает.

– Госпожи-благодетельницы… – мрачно ухмыльнулся в ответ Сим, а то был именно он, – мы не ее слуги, так что можешь говорить без преукрас – потрошительницы, чтоб ей было пусто, чтобы мухи и черви сожрали ее живьем!

– Простите, господин, – крестьянин скорбно склонил голову, – мы, люди простые, боимся лишнее слово теперь сказать. Ведь нет у нас никакой защиты, разве что белая собака, – он с надеждой взглянул на траву, – храни ее небо.

– Так ты знаешь, что это за зверь? – тут же прозвучал вопрос.

– Сам я неместный, – развел руками крестьянин, – живу на окраине, но мой брат, что держит поле возле Паны, рассказывал про дикого араги – последнего, что остался в живых после того, как колдунья велела перебить всех собак на княжеской псарне. Он рассказывал, будто звери этой породы имеют хорошую память и привычку мстить врагам своих хозяев…