Ландскнехт. Часть четвертая. Что такое повезло, и как с этим бороться (СИ) - Штейн Алексей - Страница 4

  Пришлось заказать еще водки, уже большую стопку. И мяса. Подали свиные ребрышки. Очень недурно. Помню, армянин знакомый уверял, что шашлык по-карски именно так делать надо - из ребер, мол, там мясо правильнее всего, где к кости крепится. Не знаю, я люблю пожирнее и без костей, но тут оценил. Очень даже хорошо пошло. Заодно уже повнимательнее послушаю, о чем базарят.

  - А во-тка таперя барон-то, звиняюс, у сабе в Свирре все как надобно устроит! Он там теперь ух как! Ранее-то все у него ничего а сейчас ого! Тама ён наведет, ууу! - агитирует рябой мастеровой.

  - Так-то да - задумчиво соглашается косматый пожилой дядя в морских татуировках и шкиперском прикиде - поди, рыбак с Примора - Так-то конечно да. Но вообще-то не совсем.

  - Че.. чегой-то...ик... Не совсем? А? - мотает головой мастеровой

  - Да господин барон, да продлятся его дни и слава, воевать-то конечно мастер. Однако вот - княжить, оно не войну вести...

  - Да ты, Прол, чего? Барон, звиняюс, ён - обще! Ён - во! А ты - што? О! А там, в Свирре этом, представляете, братцы, какая жисть станет! Никаких беспорядков, все хорошо, и...

  - А чего ж ты, рябая твоя рожа, туда не едешь-то? - ехидно спрашивает его кто-то, спиной ко мне сидящий. И попадает метко - рябой тушуется, сникая

  - Ну... этого... Звиняюс, но мне того... Я ж тут уже у мастера... Да и это, двор-то... Ну, я бы... - но тут он машет рукой, и опрокинув в жерло кружку, крякнув, снова начинает митинговать - Да ён тама, братцы, налоги-то поди вовсе отменит! И пошлины все, и сборы, и...

  - А говорят, в Свирре теперь налоги едва не втрое от прежних - негромко бросает косматый моряк.

  - Так. Понял. - совершенно трезво произносит рябой - Ну-ка. Пойдем, выйдем.

  - Ты, никак совсем напился, Воробышек, берега не видишь - насмешливо отвечает шкипер - Али забыл чего?

  - Давай-давай. Пошли. Ща бока тебе поднамну, будешь знать - вылезает уже деловито из-за стола рябой.

  И они выходят - я уж поднапрягся, готовясь лезть под стол - такое в моем понимании нередко заканчивается дракой напополам и вдребезги за други своя, а мне в чужом веселье участвовать вовсе не резон - это они за своих друзей и родственников махать станут, и хорошо, если только кулаками. Но - обходится. Никто не дергается и не вопит 'Наших бьют!' или 'Ты кого сукой назвал?!'. Посмеиваются только, да подливают в кружки и стаканы. Думаю, отсюда родня большинство присутствующих жидким грузом заберет таким расчетом. Вскоре вышедшие следом пара гостей да громила охранник приносят с улицы побитого рябого, а чуть прихрамывающий космач с разбитой губой и довольной рожей выпивает залпом стакан вина, расплачивается и уходит, со всем церемонно попрощавшись. Да-с - культура!

  Однако, надобно и мне закругляться - благо и деньги почти все кончились. Остался полгривенный резерва. Ну, мало ли, не рассчитаю нагрузки - хоть до дома на таксо хватит. Потребовал чаю с пирожками, разрумянившаяся от жары и беготни девка принесла, едва успел остановить руку - хотел по привычке ее по жопе напутствовать - да передумал. Всеж, кабак из чистых, тут так не принято. По крайней мере пока - как-нибудь под утро - может быть, а сейчас еще все слишком благочинно. А задница у нее... Мысли всякие закрутились, вспомнил свою... хм, домохозяйку, ага. Из-заура хренова, вот доберусь до дому - устрою тебе немецкий кинематограф...

  ...Плохо, что не курю. Курил бы - так был бы повод выйти. Хотя там и так все курили, но все же. Тактической ошибкой было пить сидя. Не рассчитал я как-то этилового эквивалента мощности местной водовки. Или на вчерашнее. С позавчерашним вместе. В общем, как встал, так и дало в башку. Не то что повело, я даже прямо и зычно попрощался со всеми вежливо, наплел еще что-то мол - коли понадоблюсь - я всегда здесь, в доме покойного Торуса проживаю - и покинул здание на прямых ногах четким строевым шагом дэцэпэшника.

  ...А дальше было море. Раскинулось море широко. Наверное, и глубоко. И вонюче рыбой и водорослями. И сыростью. Пришел я в себя на здоровенном длиннющем волноломе на Приморе - хожу я по вовсе и не широкому, шага в полтора, навершию волнолома. Тут, конечно, рыбаками тропинка протоптана, но все же не очень ясно, почему я еще здесь а не там - в море.

  И мало того, что хожу, строевым шагом, конечно же, отбивая на всю подошву - так еще и песни распеваю. Про то, как нажмут водители стартеры, и по лесам, по сопкам, по воде... Разя, разумеется огнем, сверкая блеском стали...

  Очнулся я, осознал, ужаснулся - и продолжил петь, допев все до конца - и про Суоми-красавицу, и про героев былых времен... На выходе с волнолома на сушу меня терпеливо дожидались двое несчастных пролетариев, явно сильно страдающих от мировой буржуазии и вынужденных жить нетрудовыми расходами. Они. Надо полагать, услышали мое... гм... пение, и пришли, намереваясь оказать мне посильную помощь, но, будучи людьми глубоко интеллигентными и с тонкой душевной организацией - не решились прервать мои вокально-строевые экзерциции.

  Вот только, узрев меня, пролетарии, оказавшиеся щуплыми едва не подростками, заметно погрустнели. Отчего-то их не обрадовали баивые ордена вовсе. Я еще заканчивал приветственную речь, как я рад встретить работников пера и кисти...кистиня... - как их уже и след простыл. Ладно, ничего, мы подождем...

  Ждать лучше всего оказалось в кабаке. Но, не помню, как - в кабаке я оказался уже за Оборонным, практически в чистой части города. Впрочем, это не мешает ей быть весьма... оживленной ночью, и веселая жизнь тут просто бурлит. Кабак, отчего-то мне показавшийся просто маскировкой входа в какой-то тайный бордель или казино, или еще чего такое - я в злачных местах не специалист, был полон всякого народа, в том числе и хорошо, а порой - очень хорошо одетого, попадались и погоны, причем не только военные, играла музыка, танцевали разряженные женщины... Вот они-то меня и протрезвили. По правде сказать, выглядели они на мой не интеллигентский вкус отвратительно. Пышные наряды, изящный макияж, много украшений (бижутерия здесь имеется, но отчего-то думаю - могут быть и настоящими украшения на них), излишне оголенные грудь и ноги... Вспомнилась девка из кабака - надо было остаться до попозже, может и... Тут разозлился, да и как назло, начал трезветь, и голова побаливать - ну какая нахрен кабацкая подавала? У меня дома три... ну хорошо, пусть две-то точно годные к употреблению особи в полном пользовании! Ну какого, спрашивается хрена? Заказал на остаток денег пару стаканов лимонного сока (правильнее сказать - лаймового, но по мне тот же лимон и никакой разницы - и все одно - дорогущий...), выпил не морщась даже особо, и отправился домой.

  А вот путь домой оказался не так прост. Хорошо хоть - имелся ориентир - море шумит исправно, в ночной тишине. Иначе я бы в малознакомом городе до утра бы бродил. А тут хоть ясно куда переть - а там через Оборонный на Южный мост а оттуда полчаса вдоль берега по пустой дороге - и дома. Но легко сказать... Дважды юркал в арки от патрулей стражников и ландскнехтов - ночью тут шастать не очень приветствуется, и хотя ничего противозаконного, а лучше избежать встречи. Целее будешь или уж по всякой мере времени меньше потеряешь. Если первый раз спрятался весьма обыденно, то во второй, с размаху влетев в какую-то увитую чем-то перголу перед воротами какого-то двора, оказался там не один. Судя по сопению и сдавливаемому кашлю - и не вдвоем. Но все поместились. Подумал только, чувствуя дыхание над ухом - ща вот пику в спину сунут - и привет. Но - обошлось, никому лишние неприятности низачем, все по делу спешат. Правда, пока патруль небыстро удалялся, я почувствовал, как чьи-то нежные легкие руки аккуратно лезут мне в совершенно пустой боковой карман френча. Легонько двинул локтем назад - не сильно, и прошипел

  - Пусто!

  Сзади раздалось извиняющееся покашливание. А там и патруль скрылся за углом, и мы по-английски растворились каждый в своем направлении. Как ни стремал меня старый город - его прошел до канала вполне мирно. А вот на той самой пустой дороге вдоль моря и нарвался.