Полуостров сокровищ (СИ) - Зимин Дмитрий - Страница 42

Оказалось, мы стоим прямо на перекрестке, мешая движению.

— Бвана, давайте уйдем с перекрестка. А то нас опять заметут, за создание аварийной ситуации.

Наставник, недовольно покрутив носом, всё же послушался: к нам приближался патруль из троих толстомордых вояк с бритыми затылками. На нашивках их красовался знак, которого я еще не видела: отрезанная собачья голова.

— Предъявите документики. — сказал один, для внушительности качнув дулом автомата. Базиль полез за пазуху и достал удостоверение.

Мазнув глазами по корочке и уважительно притронувшись к козырьку фуражки, мужик повернулся ко мне. Я растерялась. Не было у меня никаких документов, отродясь не водилось. Откуда?

— Она со мной, — высокомерно бросил Базиль. — Ученица.

— Без документов нельзя, — развел руками дружинник. — Если нет бумаги, удостоверяющей личность — депортация за пределы периметра. Приказ князя Сварога. Пройдемте, гражданочка, — он вежливо, но крепко взял меня за локоть.

Лумумба махнул рукой у него перед глазами.

— Всё в порядке. Вам не нужно смотреть её документы, — тихо и властно сказал он. Мужик повернулся к остальным.

— Всё в порядке. Нам не нужно смотреть её документы, — повторил он слова наставника. Вся троица заморгала, посмотрела на нас, как на пустое место и пошла дальше.

Я облегченно выдохнула, а бвана уже доставал ромашку.

Теперь я по-настоящему устала. Мы пробежали весь город, притормозив только у железной стены. Лепесток сиганул сквозь распахнутые ворота и был таков.

— Что будем делать? — спросила я, уперев руки в коленки. Бегать в кроссовках было гораздо удобней, чем в резиновых сапогах, но ноги всё равно гудели.

Ворота охранялись. Проход загораживала черно-желтая перекладина, а рядом стояла будочка, в которой сидел дружинник. Завидев нас, он вышел. В одной руке — надкусанный бутерброд, в другой — автомат Калашникова.

— Выход из города запрещен до семи ноль-ноль утра, — сообщил он казенным голосом.

— А нельзя сделать исключение? — вежливо спросил Лумумба. Мы ненадолго: за грибочками только, и назад… Дождик-то какой был, жалко грибочки упускать.

— Не велено, говорю же. Завтра приходите.

— Ну дяденька… — заканючила я.

Охранник вскинул автомат.

— Скопление перед охранной зоной запрещено! — гавкнул он и махнул стволом.

— Послушайте, милейший… — попытался еще раз Лумумба.

— Ска-а-апление больше одного прекратить! — истерично закричал дядька, а потом добавил нормальным голосом: — Ну отойдите вы, христа ради. Беспилотники так и шныряют, увидят — и мне и вам на орехи достанется. Утречком приходите за своими грибами. Пропущу.

Мы отошли.

— Что будем делать? — повторила я вопрос, но Лумумба меня не слушал.

Сняв свой любимый плащ, он аккуратно его свернул и спрятал под камушек. Выглянул из-за угла и убедился, что охранник вновь скрылся в будочке. Потом повернулся ко мне.

— Ничему не удивляйся. Дыши спокойно, и делай то же самое, что и я… — и дотронулся до моей макушки.

Земля приблизилась, а деревья, заборы и дома вдруг стали значительно выше. Вновь обрушилась волна цветных запахов, а тело налилось новой силой.

— Гав! Гав, гав, гав!!!

— Ко…

Я села на хвост и вывалила от удивления язык. Вместо наставника передо мной стоял громадный, черный, с налитым гребнем и радужным хвостом, петух. Ростом выше меня!

— Ко! — строго повторил петух, подмигнул желтым, как у бваны, глазом, и гордо пошел к воротам.

И шествуя важно, походкою чинной, рыжая собака и черный петух спокойно миновали блокпост.

Охранник подавился колбасой и уронил автомат себе на ногу.

Лепесток, оказывается, нас ждал. «Завидев» Лумумбу, он подпрыгнул, сделал радостное сальто и устремился в ближайшую березовую рощу.

…И вот мы на кладбище. О том, что это именно кладбище, я поняла задолго до того, как увидела первую могилу — к запаху влажной земли и травы примешался запах тления. Он не был неприятным. Скорее, сладковатым, с нотками поедаемого древоточцами дерева и ветхих тряпок.

Лепесток, сделав широкий круг по поляне, рассыпался золотыми искрами, а рядом со мной возник наставник, в своём собственном облике, и одетый, как обычно. Я с готовностью подставила голову, но он только почесал мне за ушами.

— Извини, дружок. Одежка-то твоя осталась там, в городе, так что иди, погуляй пока…

И я пока погуляла: погналась за бабочкой. Потом еще пока погуляла, охотясь за кузнечиком, за толстой, как блюдце, лягушкой… А потом спустились сумерки.

Ну, не то, чтобы сумерки… Учитывая местные географические особенности, небо просто затянула белесая мгла, а мутный желток солнца завис над самым горизонтом. Но всё равно чувствовалось, что уже вечер: наверное, собаки, в отличие от людей, в таких вещах разбираются. Жучки-козявки попрятались — кто под листики, кто в щели в коре деревьев; мелкая живность затихла, готовясь ко сну. Зато поблизости обнаружились несколько хищников, сладко потягивающихся в предвкушении ночной охоты… И как-то сразу стало неуютно. Тоскливо как-то стало, неинтересно.

Со всех лап я побежала назад, к бване. Сначала угодила в болотце — просто очередная кочка ушла из-под ног, и я оказалась по брюхо в зеленой густой жиже. Затем заплутала в поле режущей осоки, вспугнув нескольких устроившихся на ночлег уток, а затем… Я поняла, что нужно просто сосредоточиться. Поймать запах наставника — мыло, табак и немножко куриных перьев, и тогда бежать.

Лумумба сидел на пригорке посреди кладбища, а вокруг колыхались призраки. Уверена, что, будучи человеком, ни за что бы не заметила зыбкие, похожие на невыстиранные полотенца, тени. Они толпились вокруг наставника, простирая в его сторону лохматые рукава. В том месте, где у них должны быть головы, были только сгустки тьмы, в которых едва угадывались слабые искорки глаз.

— Все ли собрались, уважаемые? — спросил бвана, поигрывая прутиком.

— Все… — прошелестело в ответ.

— Видели ли вы неупокоенного, у которого не хватает одного пальца на правой руке?

— Не видели…

— Не видели…

Будто ветер пронесся, играя длинными березовыми ветками.

— Я видел, — вперед вышел мальчик. Он был маленький, лет семи, с замурзанной мордашкой и очень бледный. Я не сразу поняла, что с ним не так: у мальчика ниже бедер не было ног. Он просто висел в воздухе, слегка колеблясь, и изредка шмыгал носом.

— Ну, говори, милый, — ласково кивнул ему бвана.

— Он пришел сюда недавно, — пояснил мальчик. — И был совсем глупый, ничего не понимал. Сначала ходил вокруг и пытался влезть в чужую могилу, но его никто к себе не пустил. Тогда он попытался вырыть свою, но пальцы были мягкие, и ничего не получилось… И он ушел.

— Куда?

— Обратно, в город. Там дальше есть лаз под стеной — он махнул рукой, — так он через него пролез.

— Что ты хочешь за свою помощь? — Лумумба присел на корточки рядом с мальчиком.

— Хочу Глашке отомстить, — твердо сказал мальчик, но потом заколыхался и заплакал. — К мамке хочу. Хочу вернуться домой, в свою постельку, и чтобы ножки не болели…

Наставник вздохнул. Погладил мальчика по голове — или по тому месту, где должна быть голова, и подул. Дух развеялся и впитался в землю.

— Спи, малыш, — сказал тихо бвана. — Ни о чем больше не помни, и просто спи…

На обратном пути в город Лумумба был задумчив, и даже забыл превратиться обратно в петуха. Когда из будочки выскочил охранник, наставник не глядя достал из кармана горсть сияющей пыли и выдул её в глаза мужику. Тот сразу улегся под шлагбаумом и захрапел. Я обошла серебристое облачко стороной.