На грани свободы (ЛП) - Саваж Шей - Страница 31

— Он был ещё одним морпехом – рядовым, который только что был направлен в войска за пару месяцев до этого. Я видел его несколько раз, но он не был снайпером, так что я не слишком хорошо его знал. Он был из группы пехоты, которая присоединилась бы к нам, если бы мы заметили врага первыми. Он всё время посылал их на хер, пока они не двинули ему по голове прикладом винтовки. Во время съёмок он был без сознания.

— Как его звали? — спросила Лиа.

— Не подлежит разглашению, — ответил я автоматически. Последнее, о чём мне хотелось думать, так это о веснушчатом лице рядового, который, в конечном счёте, стал причиной нашего провала. Я до сих пор думаю, что он слишком быстро отключился, когда его ударили, и сомневаюсь, что всё то время он был без сознания. Так или иначе, если бы он не раскололся, моему подразделению удалось бы выжить. И меня никогда бы не захватили в плен.

Она заморгала, но больше ни о чём не спрашивала.

— Когда мы не стали сотрудничать, они перешли к плану «Б». Включили камеры и заявили на весь мир, что мы незаконно вторглись в их страну и всякое такое дерьмо. Сказали, что казнят одного из нас, как шпиона. Я просил их убить меня, но они не стали этого делать. А прикончили гражданского, чтобы показать серьёзность своих херовых намерений. На меня снова надели мешок, загрузили обратно в грузовик и доставили в другое место – не знаю куда. Это заняло намного больше времени, чем, когда мы добирались туда, где велась съёмка. Я считал, быть может, часа четыре до того, как, в конце концов, заснул.

— Как только мы добрались до места, стало ясно, что это была их постоянная база. Добротно построенные здания прятались в скалах, и там находились не только солдаты, но и женщины и дети. В полной темноте меня бросили на какое-то время в маленькой комнате, может быть, на ночь – я не уверен – и затем началось всё сначала. В основном мне не давали есть и пить, пытаясь сломить. Мне не слишком хотелось умирать от обезвоживания, но в тот момент я решил, что в любом случае не выживу.

Я посмотрел на часы на тумбочке и понял, что говорил уже больше полутора часов. И до сих пор даже не добрался до крутого дерьма – дерьма, которое, скорее всего, заставит её повернуться и убежать.

— Дай мне минутку, — сказал я, встал и вышел за дверь, даже не удосужившись надеть рубашку или что-нибудь ещё. К счастью, чувак за стойкой регистрации был готов продать мне несколько сигарет, так что мне не пришлось далеко идти.

— Не курите в комнате, — крикнул он, когда я собрался уйти.

Плевать.

Я прикурил спичкой из коробки, на этикетке которой было написано название мотеля, и вошёл в номер, где всё ещё сидела на кровати Лиа.

— Ты куришь? — она выглядела огорошенной.

— Обычно нет, — ответил я. Пошёл в ванную, схватил один из пластиковых стаканов, чтобы использовать в качестве пепельницы, и налил на донышко немного воды, затем занял своё место на подоконнике и продолжил дальше.

— Как только они поняли, что все их издевательства не сработают, они просто оставили меня на нескольких дней гнить в…

Горло перехватило, точно моё тело не хотело, чтобы эти слова вылетали из моего рта, но я с усилием сглотнул, борясь хоть за самый незначительный контроль.

— Они кинули меня в большую яму на самый солнцепёк, везде был один песок, и когда солнце добиралось до зенита, моя спина от зноя покрывалась волдырями. Спустя несколько дней после того, как меня там оставили, они подходили и спрашивали, не хочу ли я воды. Затем брали и обливали меня всего солёной водой и уходили. Обычно на следующий день, они вытаскивали меня и давали мне что-нибудь выпить. Потом возвращали обратно в яму. Думаю, они пытались просто... я не знаю... свести меня с ума? Наверное, у них получилось.

Я чувствовал, будто мои внутренности пытались вылезти наружу из-под кожи, и понял, что грызу ноготь большого пальца на той руке, что не держала почти догоревшую сигарету. Я перестал грызть ноготь и бросил окурок в стакан с водой.

Лиа сидела тихо, едва шевелясь. Она еле сдерживала слёзы, но я не искал её сочувствия. Мне лишь хотелось пройти через это дерьмо, и чтобы она поняла и, надеюсь, решила, что причины для всего того дерьма, что я сотворил, были достаточно обоснованными.

— Так вот, я находился там месяцами, — наконец сказал я. — Время от времени они давали мне воду и, кажется, рис, и это всё. Я полностью потерял представление о том, как долго это длилось, но однажды, когда меня в очередной раз вытащили из ямы, вернулся тот самый парень – лидер той группы, или, по крайней мере, один из них. Он принялся рассказывать мне кучу дерьма, и это всё была секретная информация, которую он определенно не должен был знать. Тогда я понял, что рядовой, которого я видел, когда они снимали нас, похоже, не выдержал. Он наверняка знал те разведданные, которые мне сообщил этот парень.

Я наклонился и положил локти на колени. Закрыв на секунду глаза, постарался не допустить, чтобы гнев из прошлого добрался до меня.

— А потом он просветил меня, когда и где они подобрали того парня, — мои руки сжались в кулаки. — Оказывается, он появился у них задолго до того, как они меня схватили. В какой-то момент стало понятно, что именно он сдал им наше расположение, хотя это подтвердилось только после того, как я вернулся домой.

— Меня предал рядовой, — прошептала Лиа.

— Что?

— Ты говорил это во сне, — ответила она, — пару раз.

Чересчур много я болтаю во сне. В конечном счете, это стоило жизни Бриджет – слишком много она узнала от меня, пока я спал.

— Что ещё я говорил? — я сглотнул комок в горле и стал ждать её ответ.

— Ничего вразумительного, — сказала она. — Так же, как и тогда, когда ты говорил о предательстве рядового – я никогда не поняла бы, что это означает, пока ты мне сейчас не рассказал. Несколько раз ты произносил слово «песок», и что-то о том, что стрелял, и ещё какие-то буквы и цифры, которые не имели смысла. Я никогда не понимала, что ты говорил.

Мне стало интересно, что за буквы и цифры я мог произносить. Это могли быть и принятые в армии сокращения, и тип оружия, и коды – существовало слишком много возможных вариантов, не имея перед собой конкретных данных. Но если бы она записала их или запомнила, то мне пришлось бы ей всё это объяснять, а я не был уверен, что хочу этого.

Может, мне стоило сделать запись всего того, что я говорю во сне.

— Прости, — сказала Лиа. — Я тебя отвлекла.

— Всё в порядке. Мне нужен перерыв.

Мы съели немного оставшейся пиццы, и я вышел на минутку, чтобы побриться. Так хорошо иметь гладковыбритую кожу; я ненавидел, когда отрастала щетина, и лицо становилось колючим. Жаль, что у меня не было с собой триммера, чтобы я мог сам постричься, так что придётся довольствоваться одним бритьём.

Я предпринял героическую попытку снова отвлечь Лиа, но, блядь, ничего не вышло. Она быстро и окончательно вернула меня обратно к истории моей жизни. Сдавшись, я вздохнул, а потом сел спиной к изголовью кровати.

— Итак, я догадался, что нас обнаружили благодаря предательству рядового, — стал рассказывать я дальше, — и главарь боевиков продолжил пытаться хоть что-нибудь из меня вытащить.

Вспышки в моей голове стали, как удары молотком в висках.

–— Нравится называть свой номер? Будет тебе номер! Как насчет того, чтобы посчитать вот это? Может, просто будем продолжать бить, пока не доберёмся до твоего числа?

Мои кишки скрутило, а тело окостенело. На мгновение Лиа и комната в мотеле исчезли, и не осталось ничего, кроме песка, пота и боли.

— Эван? Эван, милый, всё в порядке. Я здесь.

Я почувствовал прикосновение рук на лице и понял, что мои запястья не были связаны. Я протянул руки и схватил ладони, которые пытались обхватить моё лицо, а потом услышал её голос:

— Все в порядке, Эван, это я. Это Лиа.

Её надтреснутый голос вывел меня из этого состояния. Мои глаза нашли её, и я увидел, как по щекам девушки потекли слезы. Отпустив её руки, я потянулся к ней и смахнул пальцем одну слезинку.