Бермудский Треугольник (СИ) - Казанцев Геннадий Николаевич - Страница 74

«Что с тем волосатым случилось? — последовал вопрос от коллектива. — Нашли, или так и пропал?» «Нашли-нашли, — успокоил друзей Герман. — На следующей неделе взяли. Дал я словесное описание, показал, где он барахлом приторговывал. Допрашивали, да что с него взять: лаборант в институте, женщин сторонился, в кино только на утренние сеансы ходил… От тоски Солженицына читать начал, Буковского где-то достал, Галича на кухне слушал, там же „голоса“ ловил. Слушал „Би-Би-Си“ и „Свободу“ вместо того, чтобы на танцульках ровестниц обжимать. В конце концов выпустили его… Что ему казённый хлеб даром есть. Подписку о секретном сотрудничестве взяли и на другой день выпустили… Потом одним из лучших моих агентов стал. Жаль, через год от сотрудничества отказался. Посмотрел в очередной раз фильм „Семнадцать мгновений весны“ и отказался. Помните, там Штирлиц застрелил Клауса, своего осведомителя… Из-за этой картины мы многих агентов недосчитались. Если хотите, еще расскажу про…» «Хватит! — перебил его „мелкий“. — Об этом все знают. Дай мне наболевшим поделиться! А ты пока поостынь и дождись своей очереди… От себя же добавлю, что наши источники, они вообще ранимый народ. У моего друга агентесса отказалась работать, после выхода фильма „Гараж“. На последней встрече сказала, что, просмотрев картину, разуверилась в нашем будущем… Теперь относительно печатных машинок. Это всё — вчерашний день. Кто знает, что теперь можно без всякого контроля с заграницей общаться?» Народ в ужасе отпрянув от кружек с пивом, в изумлении загудел. «Да-да! Истину говорю! Мне в прошлом году поручили наблюдение за одним молодым доктором наук. Вредный был мужик! Целыми днями на работе пропадал, а я его через дорогу напротив в пельменной сторожил. Забыл как этот институт его называется. Какой-то всесоюзный… каких-то прикладных систем. То ли автоматических, то ли автоматизированных, но не в этом суть. Так в ориентировке было написано, что он, используя компьютер, вёл переписку с иностранными институтами. Представляете?! И первый отдел ничего с ним поделать не мог. Рассказывают, шибко талантливым был. Но подлец был конченый, это мне начальник того отдела жаловался. Нашим отставником был, потому всех этих умников терпеть не мог. Доктор-то всё пророчествовал, будто скоро каждый советский человек сможет бесконтрольно общаться хоть с Австралией, хоть с вшивой Кореей. Как вам такое? Это ж конец всему! И нам работы не будет!» «Ну ты, Виктор, перегнул! Мы без куска хлеба никогда не останемся. С компьютерами или с печатными машинками, а только без наружного наблюдения ни одно развитое государство обойтись не сможет. Без докторов — пожалуйста, а без нас — дудки!» «Хватит уже лясы точить, — перебил докладчика Шурик Дятлов. — Давайте, мужики, ближе к делу!»

Вслед за призывом друга Веничка Мочалин выудил из нового дипломата карту Москвы и водрузил её поверх пивного натюрморта. Разбор и согласование проверочных маршрутов продвигались с трудом. Четвёрка филёров знала столицу досконально. Офицеры наружного наблюдения аргументировано рушили дилетантские приёмы выявления слежки, давали дельные советы и долго спорили о способах отрыва, позволявших разведчикам выйти к тайникам и «приватам», а «топтунам» грамотно отчитаться о причинах потери «объектов». Совершенно неожиданно контрразведывательной «пехоте» не понравился маршрут Германа.

— Говоришь, отрываешься от нас на электричке, — задумчиво переспросил один из них.

— Да, вот здесь на станции «Отрадное» выхожу из автобуса и тут же пересаживаюсь на подходящий электропоезд. На остановочной платформе «Институт пути» снова выхожу и автобусом еду по Кольской…

— Постой-постой, но мы же тебя теряем!

— На то и рассчитано.

— Не подходит. Нам тоже баллы зарабатывать надо. Лучше так: ты доезжаешь троллейбусом до «Бескудниково» и следуешь по маршруту, а мы направляем машину в объезд и подсаживаемся к тебе в вагон у «Отрадного». Отрыв производишь ускоренным шагом через дворы. Там всё так запутанно, что сам Чёрт ногу сломит. Не можем мы тебе позволить уйти на перегоне через Яузу. Это наше слабое место. Два объекта уже теряли… Третьего начальство не простит. А отрабатывать эту ветку нам не с руки, через год-другой снесут её…

Герман, польщённый высокой оценкой профессионалов выбранного им района отрыва от наружного наблюдения, согласился на предложенный компромисс.

На боевом маршруте

В урочное время, измотав себя и бригаду филёров на московских улицах, потный разведчик, как и было заранее оговорено, неспешно прошествовал на платформу «Бескудниково», где сел за несколько секунд до отправления в электричку. Скрипя сочленениями, странная конструкция из четырёх вагонов, покачиваясь, словно прогулочный катер, устремилась вперёд вдоль ржавых металлических ферм промышленной зоны и новостроек московских окраин. Герман, куривший в тамбуре, наблюдал, как два раздолбанных «жигулёнка» со скоростью гоночного болида обогнали его состав. «По плану работают, — удовлетворённо отметил он. — Пора занимать место. На следующей станции будет подсадка». Он неспешно покинул тамбур и вошёл в салон, в котором кроме него находился всего лишь один пассажир. Заскрипели тормоза и вскоре в окне появилась знакомая фигура Вадима. Вот он, самый мелкий и незаметный. Стоит и лузгает семечки, будто на дачу собрался. Оглянувшись по сторонам, «мелкий» вошёл в вагон. «Пускай себе… Оборачиваться не буду, — решил разведчик. — Комедию отыграем до первого антракта». Но комедия была провалена задолго до окончания первого действия. Когда за окном брызнула солнечными бликами Яуза и загудели пролёты моста, со стороны тамбура послышались отчаянные крики. Поскотин от неожиданности вскочил и, недолго поколебавшись, поспешил на звуки разгорающейся потасовки. Влетев в тамбур, разведчик обомлел. В тесноте железной клети в яростной схватке сцепились знакомый филёр и… Ольга. Да, это была она, свирепая, раскрасневшаяся, со сбитой причёской и окровавленными костяшками кистей. «Герман, беги! — закричала она, завидев недавнего ухажёра. — Беги! Беги, пока тебя бандиты не пришили!..» Состав уже тормозил. Разведчик, попавший в нештатную ситуацию, не знал что делать. Двери открылись, а противники всё ещё метались по заплёванному шелухой и окурками тамбуру. «Осторожно, двери закрываются, следующая станция „Дзержинская“», — прохрипел в динамике голос машиниста поезда. «У-у-у, тварь!» — вдруг взвыла женщина и, вырвавшись из рук ничего не понимающего филёра, нанесла ему удар в лицо. Пехотинец рухнул. Ольга, подхватив упавшую сумку, вцепилась Герману в рукав. «Смываемся! Что ты столбом прикинулся!» Ошалевший разведчик повиновался. Влекомый своей «спасительницей», он тщетно пытался найти выход из щекотливого положения. А по плану ещё предстояли отрыв от «наружки» и закладка контейнера… За окном мелькали уютные домики железнодорожников, звенели зуммеры у опущенных шлагбаумов. Всё происходящее казалось ему сном. Между тем Ольга не переставала тараторить: «Я тебя у платформы заметила… К маме ехала в Монино… Потом этих увидела!.. Человек семь было… Все с рациями… Ты бы на их рожи взглянул!.. Сказали — будут брать у „Института пути“… Я в задний вагон села, а этот недомерок на „Отрадном“ подсел и своим знак дал, мол, кончать будем!» «Оленька, — вклинился в поток её слов Поскотин, — тебе всё привиделось… Никто за мной не гнался…» Женщина отпустила руку и уставилась на него. «Ты что, больной?.. Или меня за идиотку принимаешь?! Русским языком повторяю, — тебя хотели прикончить! Гляди, вон эта мразь, что наводчиком у них работает, опять к нам ползёт!.. Ну, я ему сейчас!» К счастью для них обоих двери уже открывались, но к несчастью выход им перегородил наряд милиции. «Граждане, прошу вернуться в вагон!» — грозно скомандовал милицейский старшина. Беглецы повиновались. Впритык к ним стоял Вадим из «наружки» с перекошенным судорожной улыбкой лицом.

— Что лыбишься?! — взвыла Ольга, проходя мимо него в салон вагона. — Ещё дёрнешься, — зубов не соберёшь! — и, обращаясь к стражам порядка, добавила, — Задержите его! Он бандит!