Искупление Риза (ЛП) - Палмэрин Мэри И. - Страница 3

Он погряз в море чудовищных кошмаров, которыми была полна его жизнь. Пока искал ее и избавлялся от сдерживаемой в себе ярости, это был его способ отомстить Богу, который не проявлял к нему милости. Ни разу. Зачем тогда проявлять милосердие к другим?

Итак, Риз мысленно начал напевать песенку, готовясь к игре, которую любил называть кошки-мышки. И мистер Кот был очень голоден.

Один, два, плохой мальчик идет за тобой. Три, четыре, малышка, уже слишком поздно запирать дверь. Пять, шесть, плохой мальчик покажет безумное шоу. Семь, восемь, плохой мальчик собирается нарезать тебя стейками. Девять, десять, ты никогда больше не увидишь маму с папой.

И как хищник, присматривающийся к своей добыче, Риз открыл дверь и улыбнулся девушке, когда она повернулась к нему спиной, чтобы выложить продукты. Все, о чем он мог думать: жаль, что она не успеет поесть.

Быстро и тихо шагая по мокрому асфальту, Риз приближался к девушке, склонившейся, чтобы положить покупки на заднее сиденье. Кривая усмешка исказила его небритое неухоженное лицо — результат жестоких условий, в которых он жил, — и протянул свои мозолистые руки к ее стройным бедрам. Время замедлилось, он хотел бы навсегда сохранить в памяти эти моменты, ибо только они напоминали ему вновь и вновь, что он вершит справедливость. Он мог трахать этот мир так же, как мир трахал его.

Из его полных обветренных губ вырвался легкий вздох, и он позволил своим пальцам схватить девушку за бедра, приближая губы к ее уху. Сильной хваткой он молчаливо показывал ей всю серьезность ситуации. В полной синхронности с его движениями влажный летний бриз скользил по его каменному лицу. Риз приблизил губы к уху девушки, которая все еще не повернула к нему лица, и наконец-то заговорил.

— Рен... — выдохнул он, — если ты закричишь, я убью тебя, перерезав горло.

—Я не Ре… — попыталась прошептать девушка, тихо всхлипнув, ее маленькое тело задрожало от его прикосновений.

Правой рукой Риз отпустил ее бедро и заскользил вдоль позвоночника, пока не запутался в длинных черных локонах. Он слегка потянул за них, пока девушка не выпрямилась, показывая ему заплаканные глаза и покрасневшее лицо. Склонив голову, Риз изучал ее, не слишком впечатленный тем, что видел. Ее эльфийский нос был кривоват, глаза слишком близко посажены друг к другу, губы тонкие, подбородок широкий. Но это его не заботило. У нее была бледная кожа и темные волосы. Он мог мастерски убеждать себя, однако, рано или поздно наступит время, когда этого окажется недостаточно.

Риз отпустил ее волосы и снова схватил за бедра, притягивая к себе. Она задыхалась и всхлипывала. Всего несколько сантиметров отделяли его от единственного, в чем он нуждался, — момента очищения.

— О, моя дорогая. Но сейчас ты будешь моей Рен, и тебе это понравится. — Он сделал паузу, упиваясь страхом девушки. Он не мог не заметить оттенок ее дрожащих губ. Как они будут гармонировать с цветом ее крови! Красный. Вишнево-красный. Восхитительный на вкус. Выпив ее, он очистится от грехов.

Она дрожала и плакала. Риз усилил хватку.

— Теперь ты поцелуешь меня так, чтобы люди, идущие из магазина, посчитали нас любовниками.

Риз выглядел грубым, но слова, слетающие с его губ, звучали словно жуткая колыбельная, которую вы никогда не захотели бы услышать. Глаза девушки округлились, и она сжала губы. Риз практически желал борьбы, но понимал, что сейчас не время и не место. Он попробует позже. Затвердевший член сильнее упирался в его драные джинсы, когда Риз представил все те грязные вещи, которые хотел проделать с ней.

— Сейчас же, Рен. Или я вытащу из кармана нож и сдеру с тебя кожу, как с гребаного мерзкого котенка. — Хладнокровие Риза сменилось яростью.

Он скользнул рукой по изгибам ее тела, которым, кстати, он был менее чем доволен, пока не добрался до щеки. Нежно прижав к ней ладонь, он повернул ее лицо к своему. Мгновение она сопротивлялась, потому что девочки, подобные ей, всегда так делают. Он сгреб мягкое тело в свои крепкие объятия, упираясь в него эрекцией, и обрушил свой жестокий рот на ее губы. Его мысли наполнились фантазиями — он представлял на месте девушки, которую вскоре возьмет, Рен — единственную, кого хотел убить, но не смог. Он позволил ей жить, потому что на то была причина, внушенная ему Богом, — не убивать ее.

Ах, как нравились Ризу эти мысли. Он с трудом сдерживал желание раздеть девушку догола и трахать до утра на черном асфальте парковки, долбить своим членом, пока кожа не слезет с ее тела, и она не истечет кровью. Но он придумал нечто лучшее. За столько времени он отрепетировал сценарий уходить незамеченным. Но, опять же, когда-то это может не сработать. Он понимал, что должен снова найти ее, и только одному человеку известно, где она. Чего бы это ни стоило, он получит от него ответы.

Размышляя об этом, он стал диким, превратившись из сдержанного человека в демона. Он заставил девушку открыть рот, желая большего, терзая ее язык, а следы ее слез на его небритых щеках были словно отпечатки мольбы о пощаде. Ее маленькие груди были крепко прижаты к его груди. Он знал, что должен забрать ее и валить отсюда, прежде чем сделает что-то подозрительное для остальных.

Он оторвался от ее рта, понимая, что нужно убивать двух зайцев одним выстрелом.

— Захвати сумку, Рен. Ты идешь со мной. Я обещаю, что не причиню тебе боли... много.

Затем он снова улыбнулся, понимая, что планирует сделать с ней. Но сначала ему нужны были деньги, и она даст их ему.

Глава 3

Темный падший ангел теряет остатки крыльев перед лицом причины своего падения. Ад больше не нуждается в нем. Пусть ангелы помилуют тех, кого он преследовал ради искупления...

Риз переходил от банкомата к банкомату, пока девушка не сняла максимально возможную сумму денег. Он был сильно расстроен, понимая, что до Кентукки и до человека, у которого есть ответы на интересующие его вопросы, ему нужно преодолеть еще несколько сотен километров. Но с чего-то нужно начинать. Триста пятьдесят долларов тоже неплохо. Он был благодарен, что заткнуть ее хватило всего нескольких пощечин, потому что эти рыдания и просьбы отпустить не вызывали ничего, кроме раздражения и нервного тика. Глупая девчонка не понимала, что ее мольбы только усиливают его глубинные желания, бросая Риза снова в тот день, когда все изменилось для него.

Снежно белая кожа. Черные волосы. Шепот, вырывавшийся из вздымающейся вверх-вниз дерзкой груди и заставивший напрячься его член.

— Пожалуйста, Риз. Пожалуйста, — умоляла Рен. Ее голос преследовал его, словно повторяющаяся восхитительная мелодия, дразнящая нотками трагичности и ужаса, которые породила его четырнадцатилетняя рука. Теперь, в двадцать четыре, он был способен на гораздо большее.

Ах, милая Рен. Где ты прячешься и почему не хочешь выйти поиграть?

Риз повертел головой из стороны в сторону, разминая шею; затрудненное дыхание сидящей напротив миниатюрной девушки воспламеняло его душу. Это был голод. Жажда смерти. Жажда спасения. Прощения. Пока же он оставался потерянным и брошенным еще больше, чем десять лет назад. Ему часто хотелось оказаться в аду, превратить душу в ничтожный пепел и развеять его, а где — неважно. Он сбежал бы в ад, подальше от этого мира, но сердце не пускает его. Это словно первобытный инстинкт, заглушающий зов крови и силу религии. Словно дерево, глубоко пустившее корни в его извращенном сознании. Он должен ее увидеть. Он нуждается в ее прощении. Было ли это любовью? Нуждается ли он в ее любви? Нет, Риз не верил в любовь. Он верил только в ненависть, ад и отчаяние. Он не был уверен, что чувствовал к Рен, но не думал, что это любовь. Мужчины, подобные Ризу, не сильны в иных чувствах, кроме ярости или страсти.

Риз должен получить ее прощение. Чтобы найти ее, он готов перешагнуть через множество людей, даже через человека, у которого когда-то просил отпущения грехов. Служитель веры и добра, он разрушит все преграды и убьет любого, кто помешает ему добраться до нее.