Евразийская империя. История Российского государства. Эпоха цариц (адаптирована под iPad) - Акунин Борис - Страница 10

При этом современники, в том числе иностранные наблюдатели, оценивали Анну вовсе не так сурово.

Испанский посол герцог де Лириа пишет: «…Она приятна во всём, очень щедра ко всем и милосердна к бедным, щедро награждает тех, кто этого заслуживает, и сурово наказывает тех, кто совершил какое-либо преступление. Она очень страшится пороков, в особенности содомии, её размышления и идеи очень возвышенны, и она ничем так не занята, как тем, чтобы следовать тем же правилам, что и её дядя Пётр I. Одним словом, это совершенная государыня».

Анна Иоанновна с арапчонком. К.-Б. Растрелли

Граф Миних (сын знаменитого фельдмаршала, о котором речь впереди) считает, что всеми признаваемая некрасивость царицы компенсировалась «благородством и величественностью». О том же сообщает в письме и жена английского посла: «В выражении её лица есть величавость, поражающая с первого взгляда, но когда она говорит, на губах появляется невыразимо милая улыбка. Она много разговаривает со всеми, и обращение её так приветливо, что кажется, будто говоришь с равным; в то же время она ни на минуту не утрачивает достоинства государыни. Она, по-видимому, очень человеколюбива, и будь она частным лицом, то, я думаю, её бы называли очень приятной женщиной».

Даже брюзга Щербатов, которому мало кто нравится, отзывается об Анне сравнительно мягко: «Императрица Анна не имела блистательного разуму, но имела сей здравый рассудок, который тщетной блистательности в разуме предпочтителен… Не имела жадности к славе, и потому новых узаконеней и учрежденей мало вымышляла, но старалась старое учреждённое в порядке содержать. Довольно для женщины прилежна к делам и любительница была порядку и благоустройства, ничего спешно и без совету искуснейших людей государства не начинала, отчего все её узаконении суть ясны и основательны».

В отечественной исторической традиции у Анны Иоанновны плохая репутация по трем причинам.

Первая – идеологическая, она же «патриотическая». Принято считать, что эта государыня продвигала только иноземцев и обижала русских. Вторая – эмоциональная, или «гуманистическая». Императрицу осуждают за жестокость казней и размах репрессий. В 1730-е годы зона нервозности действительно расширяется, затрагивая уже не только самую верхушку российского общества, но и более широкие слои. Оба эти обвинения в адрес Анны будут рассмотрены ниже. Но есть и третья причина традиционной антипатии, которую я бы назвал «анекдотической» – в старинном значении слова «анекдот». Государыня любила пожить в свое удовольствие, и ее забавы, впрочем, бывшие совершенно в духе эпохи, выглядели в глазах потомков весьма непривлекательно.

Шуты при дворе Анны Иоанновны. В. Якоби

Конечно, императрица, выросшая среди измайловских шутих и приживалок, ничему толком не учившаяся и книг не читавшая, была натурой грубой. Осуждать Анну Иоанновну и ее окружение легко, а потешаться приятно. Однако отечественные историки новой, постидеологической формации числят за этой правительницей и определенные заслуги. И. Курукин пишет: «…Необразованной и не имевшей опыта большой политики царевне удалось, став императрицей, не только укрепить своё положение, но и создать надёжную и работоспособную структуру управления, обеспечить стабильность режима, пусть и несимпатичного».

По истории с «кондициями» мы видим, что эта женщина была очень неглупа и, когда требовалось, решительна. Анна прекрасно понимала про самодержавие главное: оно должно быть грозным и сакральным. В главе, посвященной внутренней политике «нервного» времени, будет рассказано о том, как последовательно и жестко царица восстанавливала репутацию престола, сильно ослабленную событиями предыдущего пятилетия.

Из всех наук императрица постигла только одну – науку власти, и здесь уж шуток не шутила. Обязанная своим самодержавием активности гвардейских офицеров, Анна отлично усвоила этот урок и приняла меры для того, чтобы нейтрализовать эту опасную силу. Вместо того чтобы наградить и задобрить старую петровскую гвардию, приведшую ее к власти (что еще больше усилило бы политическую роль преображенцев с семеновцами), императрица учредила и приблизила к себе новый полк, названный Измайловским в память о подмосковном дворце, где прошло детство государыни. В офицеры этого лейб-регимента брали преимущественно прибалтийских немцев, а возглавил двухтысячный контингент царских телохранителей близкий Анне человек граф Карл-Густав Левенвольде. С такой охраной можно было не бояться переворота и спокойно томиться скукой.

Да, царица мало занималась текущими государственными вопросами, но это вовсе не означает, что она была слабой и неспособной государыней. Наоборот, возникает ощущение, что Анна – умом или чутьем – уловила великую истину монархического института: «помазаннику» следует пребывать на недостижимой высоте, поражая воображение народа своим величием, а управление выгоднее делегировать верным людям, используя их в качестве громоотвода для общественного недовольства.