В год огненной векши (СИ) - Нежина Лия - Страница 23

- Спасибо, князь! – искренне поблагодарила его Забава. – А еще спросить хотела: знаю я, что было капище Мокоши в горах. Можно ли там побывать?

Всеволод недовольно сжал губы.

- С детских лет не был я на том капище, да уж и тогда лишь камни глухие там стояли да козюли в чернобыльнике ползали, - сказал, задумавшись.

- Сон мне нехороший приснился об отце, о братьях, - объяснила Забава. - Может, осталось что на том месте… Хоть кудельку отнесу.

И опустила глаза. Что скажет Всеволод? Ведь и на смех может поднять.

Но он только улыбнулся в ответ и неожиданно согласился:

- Вот приеду, тогда и покажу тебе старое капище да рудник заброшенный. Кто знает, может, услышит тебя богиня.

Забава не стала скрывать радости своей и с такой благодарностью посмотрела на князя, что тепло стало от этого взгляда. Невольно прикрыл рукой шрам на левой щеке. И она заметила, догадалась.

«Почто так глядит! - негодовал Всеволод, - И уезжать-то от нее тяжко, и оставаться рядом нестерпимо».

- Что ж, идем за Лушей, - сказал он, вставая со скамьи и застегивая кожаный пояс.

Лушу держали в небольшом подвале, куда на зиму складывали припасы. Вход был со двора, и Забава прошла к нему вслед за мужем. За крепкой деревянной дверью была кованая решетка. Когда Всеволод спустился вниз по каменным ступеням и приоткрыл дверь, Забава почувствовала, каким затхлым и сырым был воздух. Князь обернулся и остановил жену, собиравшуюся спуститься вслед за ним:

- Подожди здесь. Там сыро, - сказал, исчезая в темной пасти подвала.

Всего через несколько минут, щурясь на свету и пошатываясь, из подвала вышла Луша. Всеволод шел следом, изредка поддерживая девушку и недовольно хмурясь. Забава с трудом сдерживала слезы, глядя на Лушу: похудевшая, с растрепанными волосами и в порванном грязном платье предстала перед ней ее бывшая подруга. На лице чернел еще след побоев. Встав перед Лушей и отгородив ее от княгини, Всеволод сказал сурово:

- Твоя госпожа простила тебя и зла больше не держит. Коли будешь жить мирно и зла не замышлять - никто тебя не обидит.

Бросив на Забаву предупреждающий взгляд, он ушел, оставив девушек одних.

Луша стояла, сгорбившись и не поднимая глаз, и только после ухода князя решилась взглянуть на Забаву. Но на лице ее не увидела упрека, лишь сочувствие и жалость. Не сдерживая больше рыданий, упала она к ногам княгини.

- Прости меня! – плакала Луша. – Разум помутился, не знала, что делаю. До конца дней своих ножки целовать буду.

Забава, потрясенная видом девушки, старалась утешить и успокоить ее, обнимая и гладя по голове.

Почти весь оставшийся день они провели вместе. Не обращала внимания Забава на осуждающие взгляды Раски и внимательные – Ратибора. Молодого воина Всеволод, видимо, приставил приглядывать за ней, и он теперь старательно исполнял приказание князя. А старая служанка не скрывала своего недоверия к Луше и старалась это всячески показать Забаве.

- Нашла за кого просить! – возмущалась она громко, чтоб слышал Ратибор. –Отогрей змею, так она не посмотрит, кто ее от смерти спасал.

Всеволод, как освободил Лушу, уехал по делам, взяв с собой нескольких дружинников и Изяслава. Готовились к отъезду: чинили подводы, осматривали и перековывали лошадей, готовили припасы.

Обедовали, так и не дождавшись князя. День прошел в хлопотах, которые отняли все время. Забава училось быть княгиней, хозяйкой в большом доме. Раска ей помогала, подсказывала, иногда с неохотой, а иногда и с явным удовольствием.

Лушу поселили в дальней клети, где жили другие слуги. Забава хотела было устроить ее поближе к себе, да Раска намекнула, что это не понравится князю, и девушка не стала спорить. Служанка была слаба и все время только плакала и умоляла ее простить. Княгине не терпелось поговорить с ней по душам, выспросить все о том, что произошло у них с Изяславом, но рядом постоянно находились либо Раска, либо молоденькая служанка, либо Ратибор; и княгиня решила оставить пока Лушу и отложить разговор.

Мужа Забава не видела до самого вечера. Только когда уж Ярило смирил золотые лучи свои, услышала она во дворе стук копыт и, выглянув, увидела, что подъехали к дому три всадника: Всеволод, Изяслав и один дружинник северомирский.

Бугровский князь первым вошел в гридницу и сел за стол. Забава, как рачительная хозяйка, подала квас, принесла пирогов, каши. Другие всё не шли. Изяслав сидел молча, облокотившись на стол обеими руками, и исподлобья наблюдал за хлопотами невестки.

- Не серчай на меня за прошлое, - сказал он вдруг негромко. – Ты теперича жена брата моего, родные мы. Сможешь ли обиду простить и забыть?

У Забавы при первых словах его душа ушла в пятки. Ожидала разговора с ним и боялась, а теперь, как главное сказано, будто от сердца отлегло.

- И ты прости меня, коли что не так сделала, - тихо ответила Изяславу.

И самой чудно стало, как могла когда-то поцелуев его желать да с Всеволодом сравнивать. Чужой он, непростой, непонятный, стужей веет от взгляда его.

Гнетущая тишина, которая стояла в гриднице, не понравилась Всеволоду. Лишь взглянув на жену и брата, князь сразу понял, что между ними произошел разговор: Изяслав сидел насупленный, а Забава стояла у стола, нервно теребя рушник.

Ужинать сели в молчании.

После, убирая со стола, Забава подумала, что надо бы заглянуть проведать Лушу, но Раска убедила ее идти отдыхать, обещая, что сама присмотрит за девушкой.

Утомленная волнениями дня и домашними хлопотами, Забава отправилась в княжеские покои и, без стука открыв дверь, вошла в горницу.

Посреди комнаты лицом к ней стоял Всеволод, он уже снял рубаху, только перчатки чернели на руках. При тусклом пламени свечи Забава невольно задержала взгляд на широкой груди с густой порослью коротких черных волос.

Увидев жену, князь растерялся. Он на минуту забыл, что в опочивальню может войти кто-то так запросто, и потянулся было, чтоб накинуть чистую льняную рубаху, лежащую на кровати. Да передумал. Прямо взглянул в глаза оробевшей Забаве, будто говоря: вот я, гляди, не Изяслав, да уж какой есть, и тебе решать - принимать меня или нет.

Забава стояла в полутьме комнаты, прижав руки к груди, и так притягательна была сейчас для него, так желанна, так измучилось ожиданием сильное здоровое тело, что Всеволод забылся, шагнул нервно к жене, чувствуя лишь непреодолимое желание прикоснуться. Он обнял ее, притянул к себе и приник к губам, страстно целуя.

Сначала Забава испугалась и замерла. Поцелуй этот вовсе не был похож на то целомудренное, легкое касание губ, какое позволял себе Всеволод на пиру. Нежный и одновременно страстный, он жаждал взаимности, требовал ответа.

Забава сама не поняла, как поддалась этому напору, ответила робко, едва уловимо. Но та нежность и обожание, с которым Всеволод прикасался к ней, не могли оставить ее безучастной. И он, почувствовав ее ответ, стал осыпать поцелуями ее лицо и волосы, а руки стянули с головы тяжелый платок, уронив косы.

Волна неведомого доселе возбуждения накрыла Забаву. Щеки ее горели, и, прикрыв глаза, она сама потянулась к мужу, положила руки на его обнаженную, тяжело вздымавшуюся грудь.

Опьяненный давно желанной близостью, Всеволод потерял голову, забыл, что перед ним невинная девушка. Он тесно прижал к себе Забаву, прошелся левой рукой вдоль ее тела и обхватил грудь.

Забава, к которой никогда не прикасался ни один мужчина, от неожиданности отпрянула, оттолкнув от себя Всеволода.

- Забава…- смог лишь хрипло выговорить он и растерянно шагнул к ней.

Но девушка попятилась, будто защищаясь, выставила вперед руки. Встретив ее испуганный взгляд, Всеволод замер. Отчаяние наполнило его душу.

«На что надеялся! – подумал он, - Один только страх в ее глазах, страх и презрение».

И схватив с кровати рубаху, ничего не говоря, выскочил из горницы.

Забава долго сидела на лавке и глядела на тусклый огонь свечи. Она сама не понимала, отчего ей так стыдно и тоскливо. В своей душе она не находила больше страха к мужу. Мужчина, который раньше казался ей таким грозным и чужим, теперь рождал в ней совсем другие чувства. Забава вдруг поймала себя на мысли, что ни с кем не чувствовала себя так надежно и защищенно, как с ним. Она поняла, что страстно желает оказаться в кольце его сильных рук, прижаться к его груди, коснуться черных вьющихся волос. В ней начала просыпаться женщина. И всей своей женской сущностью молодая княгиня поняла, что и для Всеволода она желанна.