Жизнь, которую я изменю. Книга 1: Спасение клана Учиха (СИ) - "Кицунэ Миято" - Страница 33

— То есть ученичество у Какаши с его техниками молнии было бы для Саске очень удобным?

— Ну да, или ещё у того, у кого схожая стихия. Хотя бы на начальном этапе, который самый сложный, — подтвердил Хироши. — Это как научиться какому-то навыку, сначала тяжело, а потом — только совершенствуйся. Кстати, у Сэна и Казуки пробудились шаринганы. У Сэна в Конохе, по всей видимости, когда он осознал, что его близких на самом деле нет, а у Казуки совсем недавно, там братья ситуацию подстроили, чтобы парень перепугался за Юмико, в общем, теперь у них уже пятеро детей с первой ступенью, примерно на уровне слабеньких генинов, плюс Наруто. Что неплохо, учитывая, что Итачи уходит в «Акацуки»…

— А?! — чуть не подскочил на кресле профессор. — Как это уходит?

— Им через месяц уже надо будет покинуть кошек, поэтому надо искать новое пристанище. В любом случае, вместе их могут обнаружить, так что Итачи решил отвести, так сказать, опасность от детей и брата. Не вызывая подозрений у лидеров организации. Чтобы ни у кого не было сомнений, что он — одиночка, плюс вроде бы там неплохие деньги предлагают и относительную свободу передвижения. Они, конечно, нашли некоторую сумму, когда были в Конохе, но с таким количеством народа, которое надо содержать, любые средства уходят весьма быстро.

— Да, я правда много пропустил, — хмыкнул Канагава, посмотрев на сосредоточившегося парня.

— Да… Так что Итачи уходит где-то через неделю, — кивнул Хироши. — Кстати, в тех свитках также нашлись довольно большие запасы продовольствия, риса, сушёного мяса, консервов, пищевых таблеток даже, а ещё лекарств разных, так что какое-то время они могут прятаться и в малонаселённом месте. А ещё та кошка Саюри-Рэйкоку вроде бы собралась с ними, но точно ещё это не решено. Они все усиленно тренируются, у Шисуи есть один план, и боюсь, он безумный, а я невольно поспособствовал этому безумству. Теперь вот волнуюсь…

— Очередной безумный план? — с улыбкой спросил профессор психологии Канагава Тору. — О, безумства — это моя профессия!

— КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ —

© Copyright: Кицунэ Миято, октябрь-ноябрь, 2014

========== Часть 2. «Орочимару и яйца судьбы». Пролог ==========

— Сегодня к нам прибывает новенький, — сказал Лидер, точнее, его голограмма, связавшаяся с ним через кольцо, но Орочимару, занятый очередным экспериментом, его проигнорировал.

Выкраденный у учителя Сарутоби — чтоб тому икалось! — три года назад свиток с техникой перерождения занимал все мысли. Орочимару наконец был близок к тому, чтобы воспользоваться техникой и добиться долгожданного бессмертия.

Собственное тело, начавшее дряхлеть, стало отвращать. Сорок шесть лет. С одной стороны, пережив десятилетнюю войну, он дожил до такого возраста, до которого добрались лишь единицы самых сильных шиноби. Но старость подходила неумолимо и страшно пугала. Теряющими былую гибкость суставами, высушенными мышцами, которыми он и в юные годы не мог похвастать, напирая всё-таки на ниндзюцу и гендзюцу, чем на тай, впавшими щеками, морщинами вокруг глаз и рта, дряблой шеей. К тому же восстановление резерва теперь проходило в десятки раз дольше, чем в молодости.

Он был уже стар и выглядел старо, особенно если сравнивать с кукольным личиком его напарничка Сасори, тот, конечно, и так был на девятнадцать лет младше, но «застывшая юность» начала действовать на нервы, заставляя чувствовать неумолимое приближение конца, — пара десятилетий, и можно будет списывать.

Конечно, Орочимару не был склонен к самолюбованию и, как его бывший друг Джирайя, не желал кадрить девок, опираясь на собственную неотразимость, но кому не хочется всегда быть молодым, красивым и бессмертным?

Последние приготовления и пробы изменённой за эти три года крови, и он переживёт всех сильнейших и могучих шиноби своего времени, чтобы изучить все техники и постигнуть смысл жизни! Какое ему дело до каких-то там новичков.

— Он из Конохи. Учиха Итачи, ты можешь его знать, впрочем, ему всего тринадцать, — добавил Лидер, по-видимому, заметив, что вовсе не впечатлил своей новостью.

— Учиха Итачи? — чуть не пролил реактив мимо колбы Орочимару.

— Да. Этот парень убил весь клан Учиха. Вырезал подчистую. Скрывался от нас почти пять месяцев, но, в конце концов, сам связался с нашими шпионами в Стране Горячих Источников и согласился вступить в наши ряды, — как всегда без каких-либо эмоций глухим голосом выдал информацию Лидер. — Он должен прибыть на закате дня.

— Что требуется от меня? — спокойно спросил Орочимару, погасив внутреннюю дрожь и радуясь, что изменённое тело теперь более змеиное, и даже сердце не стало биться чаще, чем положенные ему теперь двенадцать ударов в минуту. Потеря некоторой чувствительности и чувственности компенсировалось ускоренной регенерацией тканей и прекрасным обнаружением любых целей по звуку, температуре и особой восприимчивости чакры. Единственное, что теперь могло выдать его интерес, это язык, ставший «органом эмоций», к тому же им Орочимару определял условия внешней среды и силу противников. Язык тоже удалось удержать за зубами.

— Он будет твоим напарником, — и словно отвечая на невысказанный вопрос, Лидер добавил. — Сасори направится на одиночное задание на пару месяцев в Страну Озера, у него и его марионеток особая миссия, так что пока введёшь Итачи-куна в курс дел «Акацуки». Будь к закату в храме Шинсо, — голограмма пропала, и Орочимару выдохнул.

Как наяву вспомнился тот самый день, когда он, пробравшись в Коноху, чтобы порыться в секретной секции библиотеки «дорогого» учителя, собирающего всевозможные премудрости и обожающего «грязные техники», в одностороннем порядке познакомился с гением клана Учиха. Мальчишкой, вытворяющим в десять лет запредельные трюки, на которые он бы никогда не решился. Сила додзюцу клана основателей заворожила его, саннина Орочимару, который смог выбиться «в люди» только благодаря упорству и таланту. Его называли гением. Его взял под крылышко сам ученик Второго Хокаге Сарутоби Хирузен, ставший Третьим Хокаге! Что для бескланового сироты было несомненным успехом.

Но за всё надо платить, и в этом Орочимару убеждался не раз, всё также благодаря «науке» учителя.

— С-с-старая обезьяна, — прошипел он, вспомнив Хирузена, который столько лет прикрывался им, не гнушаясь всевозможными морально не отягощёнными исследованиями своих накопленных знаний и техник. А потом, когда у него появились амбиции и ему захотелось возглавить Коноху, которую так любил, резко стал невыгоден, жаль, понял это поздно.

Уже после того, как Хирузен с Шимурой провернули совет дзёнинов по выбору Четвёртого Хокаге, да вот только, несмотря на то, что выдвинули кандидатуру Орочимару, продавили-то очередную марионетку — «сиротку» Минато, мальчишку по сути, пусть и героя войны. А стоило только Орочимару возмутиться по этому поводу, тут же он был объявлен «врагом номер один», «безумным учёным», которому только дай скальпель в руки.

Сарутоби мигом от него отмазался, плюнул прямо в душу, а затем и вроде как «подловил» своего ученика за нехорошими экспериментами в присутствии толпы АНБУ. Убил бы сто процентов, да вот Орочимару уже был готов к побегу, чувствуя, что к этому всё и идёт, подстава была знатной. Ушёл только благодаря тому, что намекнул Сарутоби, что за яйца его компроматом держит, в случае чего вся деревня и соседние страны заодно будут в курсе его делишек под маской добренького старичка. Учитель, прожигая его взглядом, разыграл как по нотам «дрогнувшую от любви к ученику руку», чего-чего, а актёр из него хороший.

«Процарствовал» Четвёртый Хокаге недолго, а всё потому, что горяч был слишком и упорен, намёков старшего поколения не понимал, да ещё и ученик придурка-идеалиста Джирайи, который со своими идеями «мира во всём мире» совсем мозги блондину запудрил. Впрочем, Минато, скорее всего, был не только учеником Джирайи. Орочимару нахмурился, вспомнив покойного конкурента. Тот ещё и с этой взбалмошной джинчуурики водил близкие отношения и за год правления совсем отбился от цепких старческих обезьяньих ручек. После смерти Минато Джирайя отправился в своё «путешествие», видимо, решив быть от политики подальше. Когда они увиделись семь лет назад, Орочимару отметил, что давний друг резко постарел. А тот, оправдав его подозрения, сказал, что потерял сына, которым так гордился. В тот раз они даже не подрались.