Свет в глазах - Рудазов Александр - Страница 24

– Ну предложите другой вариант, отче, – пожала плечами волшебница.

– Ох, но мы же преследуем воистину благородную цель, – тяжко вздохнул жрец. – Мы способствуем тому, чтобы страшные силы Криабала не попали в лапы ужасного Темного Властелина, ибо тогда наступит воистину второй Ледник. Боги несомненно благословляют нас в этом, иначе они не слали бы мне вещих снов. А следовательно, мы можем с болью в сердце все же совершить деяние, от которого нам следовало бы с возмущением воздержаться при любых иных обстоятельствах. Призывай эту богопротивную тварь, дочь моя.

Джиданна порылась во внутреннем кармане и достала прядь волос вехота. Ту самую, что незаметно отстригла еще в Шиассе. Она потерла ее меж пальцев, внимательно рассматривая шерстинки, и задумчиво забормотала.

– Тля, Джи-Джи, вот не знал, что ты еще и демонов умеешь призывать, – с невольным уважением хмыкнул Плацента. – Ты ж вроде кирова белочница. Как там эту вашу говнину называют – фалимрувар?..

– Фамиллиар, – холодно ответила Джиданна. – Я окончила Унионис, да, но я же посещала факультативы. Их все посещают. На третьем курсе бакалавриата я брала Апеллиум, там учат призывать. Я владею только основами, но если у меня есть плотный носитель ауры, я могу совершить ритуал. Только мне понадобятся кое-какие ингредиенты… так, дайте-ка подумать… Тут в городке есть лавка? У меня есть кое-что при себе, и кое-что я смогу собрать в лесу… но кое-что придется покупать.

– Я схожу, – хмуро сказал Мектиг.

– Я тоже схожу! – вызвался Плацента. Ему хотелось вернуться в город.

– Мы все сходим, – мягко добавил Дрекозиус. – Просто напиши нам список, дочь моя, и спокойно собирай на поляне чудесные травы, помогая себе молитвой.

Джиданна фыркнула, сорвала с дерева большой лист и выжгла на нем несколько строчек. На кончике ее пальца зажегся крошечный огонек – словно раскаленная иголка.

– Держите, – протянула список волшебница. – Принесите мне все, а я тут пока все приготовлю.

Мектиг взял лист, сунул в карман и оглавление Криабала, повесил на пояс секиру и затопал к виднеющейся вдали стене. Плацента и Дрекозиус двинулись за ним.

Городок, чье название искатели узнать не удосужились, оказался маленьким, но довольно веселым. В нем были и лавки, и кабаки, и бордель, а на площади вообще шли гуляния. Оказалось, что сегодня Калидис – Горячий День. Большой праздник – окончательное расставание с холодным временем года и встреча теплого.

Плацента любил праздники и любил гуляния. Очень уж много появлялось раззяв. Люди бродят по улицам толпами, веселятся, пьянеют, глазеют на всякую чушь и все менее внимательно следят за кошельками.

Раздолье для щипача.

Сейчас, правда, Плацента работать не стал. У него просто закончилось место в карманах. Да и дела имелись поважнее.

Тупая волшебница накатала такой же огромный список, как ее задница. Говяжий язык, стеклянный кубок, рубиновые сережки, острый перец чилинь-линь, головка чеснока, виноградное масло, пять ветвей травки Вкусночихи, бутылка вина пятилетней выдержки, сто пятьдесят листов веленевой бумаги, лиловые чернила, соль, черный алхимический порошок… чем дальше Плацента читал, тем сильнее злился.

– Тля, жаба жирная, – пыхтел он, разыскивая по овощным рядам злополучную Вкусночиху. – На кой кир ей эта дрянь?! Чтоб ей сороки уши песком запорошили!

Некоторые ингредиенты стали настоящей проблемой. Например, ни в одной местной лавке почему-то не было стеклянных кубков. Не пользовались они тут спросом. Торговцы предлагали медные кубки, глиняные кубки, фарфоровые кубки – но только не стеклянные.

– Ну возьмите вот это, – устало говорил лавочник. – Он стеклянный.

– Но это не кубок, – мягко возражал Дрекозиус. – Он стеклянный, я не спорю с тобой, сын мой, но это не кубок, а бокал.

– Но какая разница? Это же почти одно и то же!

– Заткнись! – завизжал Плацента. – Заткнись, тля, я тебе нож в пузо воткну!

Мектиг молча сдавил ему шею. Его раздражал шум, все время исходящий от полугоблина.

Искомый кубок в конце концов заказали у стеклодува. Тот заломил цену, но выбирать особо не приходилось. Дрекозиус остался наблюдать за работой, Плацента растворился в толпе, а Мектиг встал у мастерской, хмуро разглядывая людскую толчею.

Много сегодня народу высыпало на площади. Дудели флейты, бумкали тимпаны, бегали девушки с цветами в волосах и дети с печеными яблоками. Повсюду стояли котлы и вертела, отовсюду струились ароматные дымки, гуляющим наливали чай и кипящий грог. В Калидис не принято есть холодную пищу – только горячее, только приготовленное на огне.

На Мектига откровенно пялились. Если Плаценту особо никто не замечал, то вот дармаги здесь явно были в диковинку. Особенно такие – небывало крупные и сплошь покрытые шрамами. Нигде Мектиг не видел никого и вполовину столь же исполосованного.

– Эй, дылда, ты чё тут забыл? – лениво окликнул его кто-то. – Откуда сам?

Мектиг медленно повернул голову. У входа в этот город его не заставили привязать секиру особым узлом, но он все же не стал ее вытаскивать. Его задирали всего лишь подвыпившие гуляки – два парня и две девушки. На грудь они явно приняли уже хорошо – лица раскраснелись, одна из девушек заметно пошатывалась.

– Чё молчишь-то?! – повысил голос задира. – С тобой говорю! Эй!

Мектиг не проронил ни слова. Пока они не изрекли непроизносимых речей, это всего лишь досаждающий звон. Так зудит муха над ухом.

Но эти мухи зудели особенно упорно. Парням было скучно, они нашли себе забаву, их подзуживали девушки, и они хотели непременно вывести дармага из себя.

– Ты чё, гордый, что ли? – подошел почти вплотную парень. – Самый гордый? Сильный, что ли? Может, смахнемся один на один? А?..

Мектиг окинул его холодным взглядом. Надоедающий ему тип тоже был крупным детиной. Пониже Мектига, но в плечах как бы не пошире… хотя скорее все-таки в талии. Крепкий. Мясистый. Кулаки сбитые – не дурак подраться. Но не вооружен.

В любом случае Мектиг не сражался без веского повода. У него были свои принципы. И он постарался подоходчивее объяснить это задире:

– Отойди.

– А это что, твоя улица?! – всколыхнулся тот. – Ты ее чё, купил?! Купил улицу?! А платил кому?! А то ты мне скажи – может, я себе тоже куплю!

– Ты похож на дерево, – угрюмо произнес Мектиг.

– Я?! Я – и на дерево?! – закипел задира. – Это чем же, а?! Это, ярыть, шутейка у тебя такая?! А чё мне не смешно?! Чё мне не смешно-то, а?!

– Да чё ты смотришь-то на него, Зиско, врежь ему просто! – лениво промычала одна из девиц. – Чё он тут!..

– Да и врежу!.. и врежу!.. Ну ты чё, дылда, ты чё, драться-то будешь, нет?! Или чё, зассал?! Порты намочил?!

– Я наемник, – ответил Мектиг. – Я дерусь только за деньги.

– Только за деньги?! – вылупился Зиско. – Ты чё, ярыть, серьезно?! Эй, мужики, гляньте, вот этот только за деньги дерется! А еще гордый! Тебе что, плевать на гордость?!

– Да.

– Ладно, на! – с издевкой протянул Мектигу медяк парень. – На, вот тебе деньги! Держи! Хватит, чтобы ты со мной подрался?!

– Хватит, – коротко ответил Мектиг, одной рукой забирая монету, а другой выхватывая топор.

Тот свистнул быстрее, чем Зиско успел вздрогнуть. Страшное лезвие вошло аккурат посередь лба, раскроив голову, как спелый арбуз. Мектиг пнул уже труп ногой в живот, отталкивая его от себя, вытер секиру о край куртки и равнодушно произнес:

– Обычно я беру дороже, но тебе сделаю скидку.

Трое друзей Зиско несколько долгих мгновений ничего не говорили. Только смотрели на плавающее в крови тело, и глаза их становились все шире, а хмель выветривался быстрее росы жарким утром.

А потом они заголосили. В ужасе завопили, призывая на голову Мектига все божьи кары и выкликивая стражников.

Те явились удивительно быстро. Словно ожидали прямо за углом. Тоже уставились на труп, на вытирающего секиру дармага – и обнажили мечи. Гвалт поднялся такой, что вороны послетали с крыш.