След Охотника (СИ) - Базов Вячеслав - Страница 25

— Потому что хотели мстить, — кивнул Глейн.

— Именно. Я улыбалась горожанам. Флиртовала с парнями, хотя, когда приходили свататься, отец отказывал им с суровым лицом. И я одобряла. Говорила, что храню себя до брака. И от меня отстали. Когда начался падеж скота, мне шестнадцать было. И за мной пришли… О, как они горели. Я сожгла всех, кто к нам заявился. Я их всех знала лично, и с каким удовольствием слушала их крики. Отец был как бы и не при чем… Я его с тех пор не видела, потому что остаться в городе означало навлечь беду на него. Я уверена, что он нашел, как откреститься от меня. Как-нибудь я вернусь в город проверить, все ли с ним в порядке. И так же сожгу любого, кто причинил ему вред.

Глейн помолчал, разглядывая солнце в луже. Если и оставались еще сомнения, рассказ их развеял. Таких, как Морана, Глейн не трогал даже при возможной опасности. И почему-то захотелось перед ней оправдаться за свое прощение.

— Моя мать, чтобы скрыть измену, врала, что ее совратил демон. И я, получалось, сын этого демона. Если бы я не сбежал, они бы сожгли меня. Кузнец бы и отдал. Меня не жгли только потому, что жалели мелкого.

— Спать я с тобой не буду, — улыбаясь, насмешливо произнесла Морана, и Глейн о своих словах пожалел, совершенно по-детски закрылся. — А хотя… Ты же видел, чья я теперь. То есть ты не врал?.. Впрочем, ваши любят истории о том, как их оставили без семьи или как побеждали семиглавое чудовище. Да, похоже на правду… Ты куда?

— Тут мне больше делать нечего, — Глейн поправил ножны, закрепил отсыревший пистолет.

— Дурак был этот кузнец, — ухмыльнулась Морана, которая извиняться не собиралась. — Когда ему говорили бы, что у него красивый сын, он мог отвечать гордо: «Весь в меня», даже если бы это было не так. Одиноким бабам неосознанно хотелось бы такого же красивого и доброго сына, и кузнец бы не раз еще супруге отомстил.

Глейн перестал так поспешно собираться, на секунду и вовсе остановился, кивнул каким-то своим мыслям, пообещал:

— Если будешь кому-то невинному вредить — я сам тебя сожгу.

— Мы сможем подружиться, — пообещала Морана. И была права.

Глейн пришел в себя на прохладной, свежей белой простыне, под теплым одеялом, и сначала ему показалось, что он в раю. А потом пришли боль и ломота во всем теле, так в раю болеть не могло.

— О, он восстал из мертвых, — пошутил сбоку голос Кэйсара. Глейн без спешки повернул голову к нему, протянул руку и погладил по голове, как верного пса.

— Мои вещи? — спросил он. На этот раз ответил Луц:

— Мы их принесли.

— Надо заплатить за больницу. Я же в больнице? — голос был глухой, чужой, как у старика. Кэйсар стал настолько послушный, что разрешал погладить себя по голове, остался стоять, наклонившись к Глейну.

— Какого хрена ты там забыл? — спросил недовольно Кэйсар, при этом всем видом выражая покорность. Глейн осторожно пожал плечами:

— Я не мог.

Он чувствовал — горло плотно замотано тканью, а крест жгло, словно старую рану.

— Хорошо, что с тобой все в порядке, — мягко произнес Луц и вышел из маленькой комнатки. Кэйсар внимательно и как-то настороженно посмотрел ему вслед. Глейну было слишком плохо, чтобы это заметить, он прикрыл глаза.

— На тебя и тут скоро молиться будут, — глухо сказал Кэйсар.

— Ерунды не говори, — огрызнулся Глейн. На глаза ему опустилось что-то прохладное, мягкое, влажное.

— А как еще? Город за ночь сгорел дотла, и посреди всего этого мракобесия выжил только один Охотник. Вот какая сильная вера у него, даже демон против него спасовал, — Кэйсар произнес это так, словно цитировал какую-то не слишком интересную книгу. Он знал, что все было не так.

— Меня Морана спасла, — подтвердил Глейн.

— Ты ей нравишься.

— А я ее едва не убил до этого… Там ситуация была, что вокруг человек пятьдесят, и нас уже не выпустят, даже если я орать начну, что я Охотник, а ее покровитель Кронос… Хотя с ней может и сработало бы. А вот меня бы точно зарезали… И я подставил ее, чтобы был хоть какой-то шанс. Я не хотел, чтобы она умирала, и спасаться за ее счет тоже… не хотел. Но сделал. А потом она меня вытащила. Они могли меня там держать, понимаешь?

От этого «там» тянуло потусторонним холодом, и голос Глейна на этом слове дрогнул, как пламя свечи на ветру.

— Ты нам очень нужен. И Моране нужен. Вы еще встретитесь и поговорите с ней, попросишь у нее прощения. Я уверен, она поймет. А если нет — тогда будешь мучиться совестью, — как мог успокоил оборотень.

— Тебе разве не знакомо это чувство? Даже если тебя простили, сам себя не прощаешь.

— Неа, не знакомо, — Кэйсар наклонился совсем низко, шепнул у самого уха. — Луц убил человека.

Глейн повернул голову, тряпка сползла с глаз.

— Кого? — так же глухо спросил он.

— Стражника ворот. Который пропускал к вам наших. И обратно выпускал, — уже чуть громче ответил Кэйсар. — А потом очень вовремя новость пришла, что город сгорел к чертям. Буквально в тот же вечер узнали, вещи собрали и когти рвать. А то сидел бы, ждал, когда и его убивать придут.

Глейну стало чуть легче после этих слов, и все же осталось беспокойство. Он словно ожил — налилось румянцем лицо, он попытался встать, и Кэйсар не мешал, только настороженно смотрел, готовый подхватить в любой момент.

— Может, мне его лучше позвать? — спросил Кэйсар. Глейн отрицательно покачал головой, выбрался тяжело из кровати. Но, встав на ноги и выпрямившись, он снова стал прямым, уверенным шагом вышел из комнаты.

Они нашел Луца на конюшнях с петлей в руках, на которую рыцарь задумчиво смотрел. При виде Глейна попытался ее спрятать за спину, смутился так, словно его застали за неприличным. И оправдываться начал, как большой ребенок:

— Я не… не это. Не собирался… Просто представил, что поймают, такую же накинут и вздернут.

Глейн в этот момент был страшен, невольно вспомнилось, что он только недавно вернулся из ада. Теперь волосы у него были не просто растрепанные, а дыбом. Казалось, что он по-прежнему дымился.

— Дети там, в подвале, испугались, когда мы пришли их спасти. Сказали, тем, кто пробовал бежать, выжигали глаза. Пока я был один в замке, приехал оборотень — метра два ростом, наглый, расхлябанный. Спросил, можно ли приобрести девочек, светлых. Пока мы туда не пришли, они похищали детей и подростков. Если те отказывались слушаться — калечили, потом убивали. Потому что смерти эти дети уже не боялись, а вот боли пока еще да… Меня до сих пор трясет при мысли о том, скольких они успели продать, и их уже не спасти, потому что все те земли перетрясти надо. Скольким таким вот светленьким девочкам жизнь испоганили. Если тебя вздернуть придут за эту падаль — я за тебя встану. Я убью всех тех, кто попытается тебя казнить, если они не поймут.

— Да ну вас, всегда можно сказать, что это я его убил, — вклинился Кэйсар. — Я ж дурной, я же оборотень. Захотел — убил. А вас обманул просто.

— Сколько я спал? — Глейн привалился спиной к стене, разом сдулся.

— Где-то… дня четыре, — неуверенно произнес Луц, все еще тиская веревку за спиной. — Но лекарь сказал, что тебе нужно еще полежать.

— Тебя куда несет? — устало спросил Кэйсар.

— Надо найти учителей. Поговорить с ними.

— Что тебе там сказали в этом аду? — угадал Кэйсар.

— Кронос хочет забрать у нас Хегана.

Торговый тракт — очень удобное место. И города чаще, и между ними у дороги располагались небольшие гостевые домики, в которых можно было передохнуть. В одном из таких они и остановились вечером. Спален не оказалось, но на втором этаже навалена солома. Дом обогревался большим камином, поэтому можно было ночевать и так. Все лучше и теплее, чем на снегу в лесу.

Народу не так много собралось, в половину зала шесть на шесть метров.

В Глейне было не признать Охотника — он завернулся в теплый светлый плащ, шея замотана в шарф. Это и к лучшему, иначе к нему приставали бы с просьбами помочь, а он был еще слишком слаб, чтобы рубить чудовищ. Глейн, обычно беспокойный, теперь особо и не нервничал.