Латинские неприятности (СИ) - Кошкина Любовь "Tan4es" - Страница 8

Парень был прав. Монолитчики скорее забрали бы тело, но голову точно оставили бы для назидания и устрашения. Да и Кэп на Барьере не дремал, не пустил бы он без шума ни одного фанатика на нашу территорию. Участие в этом деле наёмников тоже вызывало сомнения. Пуля с безопасного расстояния и концы в воду, как не было никого — вот стиль их работы.

— Смотри-ка, Макс, — чуть ли не хором позвали следопыты.

Я спустился в яму и посмотрел на след, оставленный рядом с отпечатком тела убитого. След был глубокий, словно тут стояло нечто тяжёлое, и представлял собой небольшую, идеально ровную окружность.

— Это ещё от чего? — изумился я.

— Ага, — кивнул следопыт, — как будто ведро стояло.

Эспада не выдержал мук любопытства и тоже полез в яму. Лицо его выразило такое же недоумение, как и у нас. В Зоне нет нормальных людей — это аксиома. Но чувак, таскающий отрезанную голову в ведре, чересчур даже для Зоны.

Следопыты принялись обходить яму по кругу, постепенно увеличивая диапазон, и нашли ещё один круглый отпечаток. Мы, чуть ли не роя носом землю, прочесали близлежащий участок земли и нашли третью вмятину, а рядом вполне человеческие следы сорок третьего размера. Но самое интересное — следы уходили к Ростку.

Солнце рухнуло за горизонт, с Радара потянулись серые щупальца тумана, жесткие метёлки травы покрылись испариной росы. Мы стояли в чистом поле, как четыре памятника, и с недоверием смотрели друг на друга. У всех на лицах было написано одно и то же невероятное предположение.

— Да ладно, мужики, — сказал я. — Воронину смысла нет убивать своих же, только чтобы развязать войну, понимаете? Мы и так постоянно в состоянии войны, пусть и вялотекущей. Для решающего матча долговцам не нужен повод. Просто напали бы без всяких заморочек и потерь личного состава.

— Как тогда ты объяснишь это? — Один из следопытов неопределённо махнул рукой в сторону следов.

— Может, гастролёр какой из одиночек, — предположил второй. — Вечно у Воронина там толпа всяких.

Мы снова впали в задумчивое молчание. Нападение одиночки на долговца выглядело так же убедительно, как внезапное исчезновение Зоны. Возможно, но настолько маловероятно, что смешно об этом упоминать. Правда, смеяться никому не хотелось.

— Ладно, — сдался я, — примем гастролёра-одиночку как рабочую гипотезу. Эспада! На пару слов.

Мы отошли от парней. Незачем им слышать то, о чём я собирался просить друга, иначе не избежать ненужных и неуместных вопросов.

— Ты хочешь, чтоб я снова пробрался на Росток, amigo? — спросил Эспада.

— Догадливый мальчуган, — похвалил я. — Да, именно этого я и хочу. Возьмёшь свою мегатекилу и передашь Леночке. Пусть походит, посмотрит на людей и скормит наркоту самому подозрительному.

Эспада маялся и энтузиазма не выказывал. Я немного удивился, но ничего не сказал, терпеливо ожидая, пока мой друг поделится своими сомнениями.

— Ты понимаешь, что этот hijo de puta[17] может быть не один, а с сообщником? — спросил Эспада. — Или несколькими. А ты предлагаешь столкнуть хрупкую женщину с подобными отморозками.

Благородный дон Эспада в своём репертуаре, мать его латиноамериканка! Хотя, в чём-то он прав, если подумать. Посылать в авангард бабу, а самому отсиживаться на базе как-то… стрёмно. К тому же если бы речь шла о моей девушке, я бы просто сунул в репу, даже не дослушав столь гениальный план. У Эспады железная выдержка, несмотря на темперамент. Другое дело, моя девушка в Зону не полезла бы.

— Мы будем её страховать, — решил я. — Я пойду с тобой. Заховаемся где-нибудь на крышах и будем пасти Леночку в прицелы. Малейшее лишнее движение в её сторону — и деревянный макинтош злодею обеспечен.

По всему было видно, план Эспаде не нравился. Я и сам был не в восторге, но ничего более умного в голову не лезло. Мы забрали наших истомившихся без ужина следопытов и вернулись на базу. Эспада отправился в свою каморку, готовить свежую порцию мегатекилы, а я должен был отчитаться Лукашу и выпросить у Скряги на время пару «Выхлопов» с ночными прицелами.

Лукаш мою идиотскую затею одобрил. Подозреваю, главным образом потому, что пара снайперов во вражеском стане были бы как нельзя кстати. Если начнётся большой Пэ, нас обязательно вычислят и быстро ликвидируют, но об этом благоразумно умалчивалось.

Мы с Эспадой для всех сейчас были парой смертников, пущенных в расход ради общего дела. Да и хрен с ним, меня это беспокоило мало. Знаете, как это бывает: собираешься на дело, знаешь, что будет опасно, но плохих предчувствий нет абсолютно. А есть глубокая внутренняя уверенность — всё будет хорошо. Умом понимаешь, что уверенность эта не стоит и разрядившегося артефакта, что опасность серьёзна, что смерть бродит рядом, что в решающий момент обстоятельства по закону подлости поменяются, что… Да мало ли! Но положения дел это не меняет. Нет плохого предчувствия, нет беспокойства, нет тревоги. Вот нет, и всё тут!

Понервничать меня заставил только Скряга, который ни в какую не хотел отдавать «Выхлопы» таким остолопам, как мы с Эспадой. Да ещё и даром. Торгаш ломался, как девственница на выпускном, лепетал ерунду, дескать, никогда не слышал о «Выхлопах» и вообще. Пришлось терять время, идти жаловаться Лукашу, потом ждать, пока командир закончит прессовать жадного барыгу.

Наконец все приготовления были завершены. Мы с Эспадой покинули базу и скользили в тумане, словно две бесплотные тени. Отягощали нас только новенькие винтовки и подсумки с небольшим запасом патронов, никаких припасов мы больше брали. Повезёт — вернёмся через два-три часа, а если нет — тут и вагон барахла не поможет.

7. Espada contraataca[18]

Какая это была ночь, друзья мои! Даже в моей насквозь циничной душе что-то дрогнуло. В такую ночь нужно сидеть в обнимку с девушкой, одной рукой указывая на звёзды, а другой оглаживая спутницу по всем доступным местам, и вдохновенно декламировать стихи. Давно в моей жизни не было ночи, подобной этой.

Зона спрятала клыки и, казалось, уползла в тёмные глубины подземных лабораторий. Воздух звенел тишиной. Ночная тьма была прозрачной и дружелюбной, по земле стлалась кисея тумана, под ногами приветливо шуршала трава. Хотелось сбросить надоевшую амуницию, зашвырнуть к чертям винтовку и поваляться в этой мягкой траве.

Потом вдруг вспомнилась поговорка про затишье перед бурей, и настроение испортилось. Я вдруг понял, что за эти два дня даже не вспомнил про беднягу Повара и не сделал ни единой попытки поинтересоваться его судьбой. Не то чтобы я так уж тосковал, но он был неплохим чуваком.

Я пытался сосредоточиться на деле, но помимо воли, то и дело отвлекался, чтобы отметить загадочность полускрытой лёгким облачком луны, или причудливо изломанный силуэт старого дерева на фоне звёздного неба, или мелькающих в воздухе светлячков. Хотя, скорее всего это были никакие не светлячки, а очередная опасная мутировавшая дрянь.

Эспада в отличие от меня размякшим не казался. Я изредка завистливо косился на его серьёзное, сосредоточенное лицо и радовался, что иду на дело именно с раздолбаем Эспадой.

Мы спустились в низину и углубились в небольшую чахлую рощицу. Эспада остановился, приложил ладони ко рту и несколько раз негромко тявкнул, словно в рощице повздорила пара щенков. Я едва не выпрыгнул из собственной шкуры, когда от дерева отделилась тень, бросилась на Эспаду и сшибла его с ног. Отскочив на безопасное расстояние, я потянул из-за спины оружие, но тут разобрал страстный шёпот:

— Хавьерушка!

О как! «Хавьерушка», значит. Я вдруг обиделся на Эспаду. Какой-то девице сомнительной своё имя открыл, а лучшему другу и спасителю только под наркотой в порядке эксперимента. Потом я разглядел Леночку как следует, и все мысли вылетели из головы.

Перемены во внешности девушки были просто поразительны. После знакомства с нашим любвеобильным медиком неказистая Леночка буквально расцвела и даже как будто округлилась во всех местах, которым положено круглиться у девушек. Теперь и я без всяких сомнений отнёс бы Леночку в разряд шикарных девушек, несмотря на её помятый комбинезон и растрёпанные волосы.