Уютная, родная, сводная (СИ) - Романова Наталия - Страница 74

ухоженная, красивая, умная, с отличным чувством юмора и добрым сердцем. Жить бы, да и жить с такой, детей растить, дерево посадить, да не одно. Любить её,

верным быть, а не получается. Тянет его к Людочке, тянет она из него жилы, по одной, тонкими цепкими пальчиками, выворачивает наизнанку, до тошноты, рвоты,

бессонных ночей, воя в подушку. - Хорошо. Встал и ушёл из дома, прыгнув в машину, долго кружа по городу, потом снял какою-то девицу, молоденькую совсем,

неопытную, отвратительно хихикающую, и привёз в свою квартирку, где имел её всю ночь, выгоняя из себя пот и похмелье от своей любви. Утром он открыл счёт,

позвонил объявившемуся Богдану и рассказал ему всё, прося рассказать ему, «если что», Людочка обязательно с ним поделится бедой, если та с ней случится, и вернулся домой. Больше он жене не изменял. Не видел смысла. Ничем не удивить,

не обрадовать его бабы не могли, Ирина была достойна хорошей семьи и верного мужа, эта женщина достойна многого, и Бронислав был намерен это ей дать.

Работал, как проклятый, выстраивая хитрые схемы, всегда выигрывая, параллельно учась в торговом на экономическом факультете - чувствовал, не хватает знаний.

Занимался с Мариком, уделял столько внимания семье, сколько мог и даже сверху, и жене, балуя финансово и плотски. Сказать, что он играл в счастливую семейную жизнь - не скажешь. Семейная жизнь Исаевых действительно была счастливой, а дом - полной чашей. А что не спал иногда ночами Бронислав, задыхался и напивался сверх меры, так не железный же он, а бизнес нервный...

  Бонус. Бронислав и Людмила. Часть 7

   В тот год не стало матери, болезнь скрутила её за пару месяцев, и как бы Ирина не убеждала, что ничего невозможно сделалась, Бронислав, а тем более отец,

отказывались в это верить. Рак лёгких... Был человек, и не стало его. Отец бросил всё, уехал, куда глаза глядят, в далёкий таёжный посёлок, написав в итоге три письма, сидя там, как сыч, зализывая раны. Года матери ещё не было, когда не стало Ирины. Бездорожье, малая авиация, посёлок, где гостила тёща у своей родни,

пара дней, на которые вырвалась Ирина... и конец всей прошлой жизни Бронислава,

Марика, конец всем планам, мечтам, идеям. Не верилось до последнего. Потом хотелось к отцу, в тайгу, чтобы не видеть сочувствующих рож, особенно тестя,

которому как никогда хотелось разбить морду за неисполненные мечты Иришки.

Закрыл все пути, все лучшие интернатуры, клиники, оставив на её долю незавидное отделение местной больнички. Остался только Марик, его не оставишь, и семье жены не отдашь, как бы ни просила Галина, не в руки этому людоеду - тестю.

Марик - его сын, он растил его, не спал ночами, узнавал про дисбактериоз и зубы не понаслышке. Проводя всё время с Мариком, его мать не обратила внимания на свой недуг, пока не стало фатально поздно. Марик остался с отцом, в потемневшем доме, не понимающий маленький мальчик, которому была необходима мама. На сороковой день Бронислав напился, в хлам, никто его не посмел останавливать. А

потом нашёл себя у дома Людочки, за рулём собственной машины, спящего на руле.

- Ты сдурел? - на него во все глаза смотрела Людочка, а он улыбался, как идиот,

первый раз за сорок дней ощущая хоть что-нибудь, кроме боли. - Людочка, -

пролепетал и протянул руку в открытое окно. - Она самая, Боря, ты точно рехнулся,

у тебя Марик, тебе нельзя пить, нельзя пьяному за руль! - Можно, у меня всё куплено. - У Ирины тоже всё было куплено твоими деньгами, - осадила его Люда. -

Думаешь, смерть на твои деньги посмотрит или о Марике подумает? - выплюнула зло. Брониславу стало жутко, а ведь она права, не посмотрит, не подумает, а у

Марика никого нет, кроме отца. - А я бы хотел сдохнуть, Людочка, - пробубнил, -

хотел бы... Он не договорил, услышал хлопок двери и смотрел, как Люда устраивается на правом сиденье, пристёгивая ремень безопасности. Даже в этом она действовала по правилам. - У меня три часа, - скомандовала, - потом Катю собирать из садика. Бронислав моментально тронулся, его выдержки хватило до ближайшего леса. Дальше он бы с трудом вспомнил, что происходило. Дёрнул на себя Люду, игнорируя её сопротивление, и впился в губы, почти кусал, язык жадно проникал, отвечал, слизывал, толкался в глубь её рта и не мог насытиться. Стыд,

жажда, желание, отвращение - всё это билось в висках, отдавалось в паху. Руки нашарили кнопки на пуховике и молнию на брючках, быстро включил печку на полную мощь и стал стаскивать плотную ткань по женским ногам, уговаривая,

обещая, увещевая, как когда-то давно, в прошлой, уже забытой жизни. Он мало, что контролировал, только удерживал Люду и силу фрикций.

 Люда была всё такой же красивой, хоть и лопоухой, и родной. Боря, для Людочки

Боря, встречался год с Людой, у себя в доме, в квартире, он виделся с Катюшкой,

играл с ней и даже познакомил с Мариком, тот воспринял девочку как нечаянное знакомство, и интереса не проявил, как и агрессии, впрочем. Весь год он уговаривал Люду уйти от мужа, она кивала головой, даже стала снимать деньги со счёта, которые ежемесячно переводил Бронислав, у Катюшки появились новые вещи, как и у Люды, которая даже немного поправилась, может, от того, что Боря не отпускал Людочку, пока не удостоверится, что она сытно поела. Наверное, это низко - заводить отношения, когда после смерти жены не прошло и года, но Боря не мог... не мог ждать, не мог терпеть, он не хотел жить один, он уговаривал день за днём Людочку уйти от своего бестолкового и желчного Яшки, казалось, он сошёл с ума, и ведь сходил, каждый раз в постели с Людой - сходил. Запах, кожа, тело,

движения, его всё сводило с ума. Улыбки, слёзы, стоны, крики, отчаяние в её взгляде - сводили с ума. Он считал, что победил в этом поединке, что уговорил её.

Ведь всё так просто. Прошёл год, за это время многое изменилось, больше, чем за всю его жизнь, всё перевернулось в его душе от боли потери и надежды на лучшее для себя, Марика, Катеньки - славной, задорной девчушки, смешливой, бойкой,

любящей обниматься, ласковой и любящей. Она плакала каждый раз, когда Боря подвозил их домой, и счастливо смеялась, когда видела Бронислава. Её детские бесхитростные эмоции выдавали больше, чем полунамёки и слова Людочки о своём непутёвом муже. Всё просто: прошёл год, Бронислав по всем неписаным законам мог жениться второй раз, на этом сроке настаивала Люда, говоря, что раньше нельзя, невозможно, что так не принято, и надо соблюдать традиции. Как много всего было в голове у этой женщины лишнего, пустого, но он готов был мириться с этим. Год прошёл, а Люда всё упиралась, бубнила, что ребёнку нужен отец, про недопустимость развода, что-то плела про детскую психику и несчастного Яшу, за которым надо доглядеть. - Люда, хватит, я сыт по горло, - повышал голос Боря. -

Меня уже воротит от твоего Яши, хватит! Сколько можно? Ни у тебя жизни нормальной, ни у Катеньки, из-за него! Пьянь - он есть пьянь, хватит держаться за него. - Ребёнку нужен отец, ты же должен это понимать! - А я кто? - Боря, сколько я могу говорить, сколько повторять, ты не отец Катюшке! - А кто тогда, импотент твой? На меня она похожа случайно? - Не похожа она на тебя! Не похожа! Просто тёмненькая, как ты... но ты не отец Кати. - Да какая разница, а? Отец я или сосед,

бросай его и выходи за меня, я не хочу больше жить один, не хочу без тебя, не могу я больше. Марику мать нужна, да и мне тошно, понимаешь, тошно мне. Я не могу,

как отец - в тайгу, у меня бизнес, деньги, у меня Марик. Мне жена нужна, ты нужна. Я каждое утро хочу сдохнуть, но не могу себе этого позволить, даже лишний час не могу позволить себе поспать. - Ты не понимаешь, Яша, он... -

Алкоголик он. Господи, да я бы убил его давно, честное слово, только чтобы освободить тебя от него, мозги твои на место поставить! - Не смей! - она подпрыгнула, будто и вправду заподозрила, что он убьёт... а кто знает, Бронислав и сам не мог дать гарантии, что не сделает этого. Так его вымотала эта ситуация и любовь к упрямой женщине, которая упорно возвращалась к мужу, потому что развод - это вселенское зло, недопустимое, надо потерпеть, и всё наладится,