Уютная, родная, сводная (СИ) - Романова Наталия - Страница 48

на бедре, и сам на себя написал заявление! Отличный план, мне нравится, как это звучит! - Они всё время кричали, спрашивали, так было или по-другому, или,

может, всё-таки эдак, а утром снова кричали, что я сама, всё сама, что вынудила,

что наговариваю, что... - Катерина потрясла головой, резинка слетела, волосы светились красноватым отблеском под светом люстры. - А знаешь, что? Плевать, -

Марк смотрел на Катерину, на её обкусанные губы, и помнил, что с утра они были не такими. С утра это были его губы, его трещинка на верхней губе, его носик и его чёрные глазищи. С утра она была его. Целиком и полностью. И Марку нравилось это чувство единоличного обладания, нравилось знать, что никому больше, никогда.

Почему он так легко поверил? Что он придумал? Жениться? Решить проблему с ипотекой? Может, ещё детей родить и собаку завести? Какого хрена так больно-то?

Его словно режут живьём на кожаные лоскуты, прокалывают раскалёнными шипами, не дают вдохнуть, выкручивают здоровенной рукой лёгкие из грудной клетки и раскидывают ошмётки по дешёвому ламинату под светлый бук. Вот они,

ошмётки, валяются на полу, корчатся, ещё живые... а кому охота подыхать? - Мне всё равно, что было десять лет назад, зато мне не плевать, что случилось сегодня.

Его рука  дотронулась до Катерины, та была горячей, как при повышенной температуре, или Марк был слишком холодным. Ах, да, он же сдох... точно. Рука дотронулась и тут же рванула на себя девушку. Она была такой лёгкой, почти не ощущалась в его руках, не оказывала ни малейшего сопротивления. Как маленький,

горячий зверёк. Рука Марка сама нашла шею и, прижав Катеринину спину к своей груди, он продолжил давить на шею, не сильно, скорее мягко обхватывая. Катино дыхание участилось, он почувствовала под пальцами стремительную пульсацию и то, как девушка сама вдавливалась в Марка, более того, её попка начала двигаться, а с губ слетать стоны. Член приветствовал подобное поведение, немного увеличенный в размерах с того момента, как руки Марка обхватили Катерину. В

ответ на женский стон, приятель мгновенно налился и стал выпирать сквозь плотный деним, требуя свободы и высвобождения. Он вёл себя так, будто не видел женщины года три, а то и пять, и даже пытался это доказывать, пару раз дёрнувшись, почти причинив боль Марку. - Не удовлетворяет тебя Владлен, значит?

- Марк говорил на редкость спокойно, слушая себя со стороны, можно было бы подумать, что он произносит: «Передайте соль, пожалуйста». - Нет, - Катерина всхлипнула. - А я? - Ты всегда, - прошептала, и сама надавила его руку на свою шею, чем окончательно свела с ума Марка. Он хотел её. Это было безумием, но он хотел её, после этого бесконечного дня, бывшего мужа под дверью, только из-под мужика - он хотел её и ненавидел за это ещё больше. И так же сильно любил. - Этот раз не станет исключением, - он прошипел это на ухо Катерине, тихо, гадко даже для него самого. Катерина заскулила, когда мужская рука пробралась между ног, не найдя там белья, отправилась в своё путешествие, сначала нагнув её в почитаемую аборигенами позицию. Слева от клитора, справа, слева-справа, по кругу, снова слева-справа, вокруг, обходя саму вершинку и вход, не давая ей разрядку, держа на грани, бесконечно долго. Она не могла двигаться, пока он держал её руки зафиксированными на пояснице, вдавив её лицом вниз, подняв попку кверху. Слева,

справа, вокруг, слева, справа, вокруг. Её стоны становись отчаянней, она пыталась обернуться, что-то сказать, двигаться, он затыкал её рот своими пальцами,

фиксировал ноги своей ногой, давил на поясницу, предвосхищая любое её движение, слово, попытку. Она не могла ничего. Попка была такой манящей, явно не девственной, он набрал влаги с её половых губок и протолкнул палец сквозь тугое колечко, не медленно, нет. Катерина пискнула и замерла. - У тебя ведь есть смазка? - скорее просипел, чем сказал Марк. Она кивнула головой, показав в сторону маленькой тумбочки, Марк еле дотянулся, но достал тюбик. Выдавив достаточно, он разогрел прозрачный гель и снова вошёл пальцем, так же быстро,

Катерина пискнула. - Больно? Она кивнула в знак согласия. - Мне тоже больно,

Катерина, не поверишь, насколько мне больно. - Он зашёл ещё одним пальцем,

перебарывая её сопротивление, раздвигая пальцы. - Сильно больно. Марк входил и выходил пальцами, раздвигал, иногда собирая лубрикат, заранее выдавленный на спину, чтобы согрелся. Другой рукой ласкал около клитора, вход, ныряя туда пальцами, чувствуя, как стекает природная смазка Катерины по ногам. Потом вытащил пальцы, быстро натянул латекс и надавил на вход попы, Катерина запищала, сопротивляясь. - Больно? - Да, - скрипнула. - Вот и мне больно, только я всё-таки сделаю тебе в конечном итоге приятно, а ты б не подумала, правда?

Насаживайся сама, так будет легче. Меня целый день имеют, я насаживаюсь,

действительно - легче. Катерина замерла, её спина покрылась испариной, пробило потом. Марк толкнулся раз, ещё раз, надавил на вершинку клитора и вошёл до самого конца, встречаясь лобком с мягкими, белыми булочками. Хорошенькой,

круглой попкой, которую он насаживал на свой член. Катюшка упиралась на руки,

замерев, потом опустила голову на постель, попыталась поменять положение, Марк не дал, поменял на выходе члена из тесной попки, дёрнул спину, сменив угол, как она хотела, чтобы не повредить, и с силой вошёл снова. Катерина крикнула, он ещё раз вошёл, так же сильно, после медленного скользящего движения обратно. И ещё раз, резко. Медленно назад. Сильно вперёд. И ещё раз. Ещё. С повторяющейся амплитудой. Сильный толчок вперёд, медленное скольжение назад. Удар, тягучее удовольствие. Толчок. Скольжение. Свет менял свои оттенки в чёрных волосах,

стекающих на пододеяльник. Катеринин голосок менял тональность и высоту.

Свежий воздух в комнате менялся на удушливый. Наслаждение на откровенный кайф. Боль не менялась. Марк с силой толкнулся ещё раз и ещё. Начал кружить пальцами по самому клитору, не скупясь, не осторожничая, чувствуя сильное сжатие вокруг члена, такое, что стало больно даже яйцам, словно их сжали тисками. Парой сильных фрикций Марк кончил, почти одновременно с Катериной,

или она немного раньше, или это был её не первый раз, потеряв счёт времени, он не смог бы с уверенностью ответить на этот вопрос. Он таращился в белый потолок и не чувствовал ничего, кроме опустошения, даже слов не находил. Как и мыслей.

Выкинул презерватив, увидев ещё один в мусорном ведре, усмехнулся. Заправил член в трусы, проигнорировав важность гигиены, застегнул джинсы. Молча посмотрел на Катерину, она в ужасе следила за Марком, её лицо изменилось почти до неузнаваемости, и было таким родным, уютным каким-то. Красный кончик носа особенно. - Я у мамы твоей был, - зачем-то сказал. - Она привет тебе передавала, -

соврал, не передавала Лопоушка ничего, даже «до свидания» ему не сказала. -

Удачи. Он закрыл дверь, с той стороны рванул на себя бывшего мужа, который успел изрядно набраться и пускал пузыри ртом и носом, подпёр им Катеринину дверь и пошёл вниз, слушая, как за дверью плачет Катеринка. Почему-то было отлично слышно, до самого аэропорта. В билетных кассах. В самом самолёте. На взлёте и при посадке. В телефонной трубке, когда утром он сказал отцу, что улетел,

и тот, по-мужски лаконично, пожелал удачи и пообещал забрать его машину со стоянки аэропорта. Ледяной ветер с дождём ударил в лицо, метро пахло так, как и должно было, город - сыростью и отгремевшим новым годом. Марк поднялся на свой этаж и уставился на дверь своей задрипанной двушки.

  Глава 13. Часть 1. Настоящее

   Бросив айпад на подушку, Марк в очередной раз попытался заснуть, не удалось.

Говорят, чтобы заснуть, надо считать до трёх, примерно к половине четвёртого уснёшь. Часы на свежих обоях с какой-то загадочной шелкографией показывали уже половину пятого, через пару часов вставать на работу, а Марк всё ещё изучал натяжной потолок своей спальни. По приезду, чтобы занять время и унять мысли,