Уютная, родная, сводная (СИ) - Романова Наталия - Страница 32

во всяком случае, с подозрением отнёсся к перспективе отомстить Серёге, и Марк был с ним солидарен. Это же Маринка, чёрт возьми! А с другой стороны... Марик и член в раздумьях смотрели на девушку. Ничего не потеряют они, не приобретут,

скорей всего, но большие потери не предвидятся точно. Маринка тем временем сняла свитер через голову, отложив его на стул, и осталась в одной майке, через которую просвечивал тёмно-синий лифчик с кружевами на лямочках. Она сделала шаг вперёд и, кажется, забыла, как дышать. Соблазнять Маринка не умела, совсем.

- Марин, - Марк посмотрел с сомнением. - Давай, не надо... - сам себе не поверил,

для убедительности даже отошёл на пару шагов. - А говорил - «красивая», -

обречённо вздохнула и потянулась за свитером, запутавшись в рукавах, нервно перебирала шерстяную тряпку и никак не могла найти с какой стороны надевать. -

Пффф, - Марик ещё раз глянул на Маринку, что за ерунда-то, почему он отказывается? Девчонка же классная, майка обтягивает грудь, животик плоский -

почему нет? - Подойди-ка сюда, - он обнял за талию Маринку и прижал к себе, она замерла, как памятник Ленину на площади через дорогу. Пальцы Марка скользнули под тугой пояс джинсов. Кожа у Маринки была горячая, покрытая мурашками, она вздохнула и подняла к Марку лицо. Он нагнулся, чтобы поцеловать. И поцеловал, в губы. И это стало приятным. Целовалась Маринка странновато, как-то отстранённо,

но старательно, и прижималась крепко, особенно к паху, где незамедлительно ответили на столь откровенные действия и потребовали продолжения. Марик подтолкнул к кровати Маринку, уложил её и, расстегнув пуговицу на джинсах,

потянул их вниз, они застряли на пятках, но общими усилиями были побеждены.

Носки Марк тоже тут же снял, почему-то носки ему показались лишними. Потом расстегнул защёлку бюстгальтера и поднял белую майку, уставившись на грудь

Маринки. Симпатичная острая грудка, с бледными ареолами и маленькими сосками. Марк не очень любил такую форму груди, но вот Маринке она шла,

подходила ей такая грудь. К её бледной коже и русым волосам, к худому телу и мурашкам на руках - эта острая грудь была идеальной для Маринки. Маринка извивалась под Марком, вздыхала и поскуливала, гладила его по плечам и пару раз задела уже освобождённый из плена джинсов и белья член. Потом подмахивала и старалась не сбиться с ритма, целовалась и гладила Марка по спине, держалась за поясницу и ягодицы. Даже кончила, тихонечко так, почти незаметно, следом кончил

Марк, так же - без восторгов. Скатившись, он лежал рядом и не знал, что сказать,

единственное его желание было - встать и уйти. Но не уйдёшь так просто, надо было что-то сказать. Он, конечно, нашёл слова, Маринка, молча, кивнула и закрыла за ним дверь, запахивая на себе махровый халат почти у самого горла. - Ты же не придёшь больше? - только и пробурчала. - Марин, я... спешу сейчас, - даже на дежурное «позвоню» его почему-то не хватило. - Ладно, - она поморщилась, - зато этот козёл у меня теперь не единственный, - и победно вздёрнула нос. «Вот и отлично», - подумал Марк и, посмотрев на часы, отправился домой.

  Глава 10. Часть 2. Прошлое

 Благополучно проскочив мимо Лопоушки, только почувствовав взгляд на спине, проигнорировав его, Марк зашёл в комнату и завалился на кровать в чём был, не утруждая себе переодеванием в домашнее или хотя бы тем, чтобы бросить валяющееся рядом покрывало на чистое постельное бельё. Надо было подумать. В

том, что Марк переспал с Маринкой, не было ничего особенного, но всё же таилось в этом что-то противоестественное. Отталкивающее. Сама Маринка его не отталкивала, нет. Маринка была классной девчонкой, ей и осталась. Ситуация тоже не была из ряда вон, сколько Марк поимел таких вот, случайных «Марин»,

поддавшись настроению или обстоятельствам... Но всё же, от всей этой истории разило чем-то неприятным. От того, что Серёга был его другом, пусть и в прошлом? Или ещё от чего-то... Хотел бы Марк в этом разобраться, когда потягивал пиво, купленное по пути домой, и смотрел на экран выключенного телевизора с таким выражением лица, словно его любимая команда проигрывает. Подумать не дали, в дверь постучали и тут же открыли, на пороге стояла Лопоушка, а за её спиной возвышался Серёга. Отлично! Змей Горыныч с прищемлёнными яйцами, не меньше, только что из ушей огонь не пускает. - Марик, к тебе Серёжа, -

проговорила Лопоушка, как церемониймейстер, отступила в сторону, пропуская

Серёгу, поглядывая на него с опаской, и, развернувшись, всё ещё косясь на парня,

ушла в сторону кухни. Всё-таки есть в мелких женщинах инстинкт самосохранения, подумал Марк. Как-то ощущают агрессию, которая буквально завибрировала в комнате, когда взгляды Марка и гостя столкнулись. - Ты урод, -

Серёга покрутил головой, издав щёлкающий звук шеей, как боец перед боем, и ринулся на Марка, размахивая кулаками как мельницей, издавая при этом звук летящего авиалайнера. От двух ударов Марк увернулся, на третий ответил апперкотом, четвёртый, пропустил. Серёга орал отборным матом на весь дом и грозился «закопать прям здесь за его Маринку», чем вызвал смех Марка и ещё большую злость в себе. - Твою? - Марк прижал парня к полу и давил на шею захватом, смотря на бордовое лицо и слюни, которые вытекали из искривлённого от переизбытка эмоций рта. - Твою? Когда это она стала твоей, когда ты Милку трахал? - Не имеет значения. Только я, только моя, - сипел Серёга и стал задыхаться, Марк ослабил хватку, ему и драться-то не хотелось, и без того как-то подозрительно тихо стало в доме, не иначе  перепуганная Лопоушка рванула к отцу в гараж, тут же, на участке. - Была твоя, просрал ты её, - Марк резко отпустил

Серёгу и стал подниматься. - Она тебя, придурка, из армии ждала, как пионерка, не то что в клуб или в бар, даже днём, с подружками, гуляла редко. После техникума домой шла и там сидела, ждала. Чего тебе надо-то было? Нашёл это с Милкой, так и пиздуй к ней, живите долго и счастливо, а Маринку не трогай, не про твою честь девочка... Он ещё что-то собирался сказать, но не успел, Серёга накинулся, как разъярённый павиан, не дав Марку очухаться. На инстинктах тот ответил, и тут же получил в обратку. Так и стояли, как два самца в период гона, готовые в любой момент ринуться в бой не на жизнь. У Серёги нервы сдали первыми. С

нечеловеческим сипом, он набросился на Марка, пока тот отбивался и наносил удары, не различая окружающей обстановки, того, что они уже выкатились в коридор, что где-то на задней плане раздалось Лопоушкино: «Боря! Боренька,

быстрее!», ещё какой-то глухой звук и звонкий отборный мат. Звук был от удара табуретом по спине Серёги, а мат из Катерининых уст. Серёга смотрел круглыми глазами, держась за спину, размазывая по лицу кровь, на Катерину с тем же табуретом в руках, в сиреневой пижаме с изображением зайца и высоким хвостом,

который держал бант. Бантик в волосах, заяц на пижаме и воинственно поднятый табурет. Не хватало надписи: «За нами Москва - отступать некуда». - Ах ты, сучка, -

зашипел Серёга, и это было последнее, что запомнил Марк. Следующее его воспоминание было странным, он ровнял Серёгин профиль об пол, сидя на приятеле верхом, за две руки его пытались оттащить Лопоушка и Катерина, отец же сидел возле стены, держась рукой за голову, а между пальцев сочилась кровь, много крови. - Марик, Марик, милый, перестань, ты же убьёшь его, Марик, - причитала,

кажется, Лопоушка, держа его руку с одной стороны, не давая шваркнуть ещё раз об пол голову Серёги. А потом Марк почувствовал боль, резкую, приводящую в себя - он, было, дёрнулся, но понял, что это Катерина вцепилась зубами ему в предплечье и шепелявит сквозь зубы: «Отпушти его». Отпустил. Даже успел испугаться - жив ли Серёга, но тот, матерясь, сплёвывая кровь и зубы, сел рядом с

Брониславом, так же подперев стену, пока Лопоушка вызывала скорую, перечисляя возможные травмы. - Прости, - Катерина сидела рядом с Брониславом и всхлипывала, - я нечаянно промахнулась, испугалась, я не специально. - Она ещё что-то бубнила и пыталась заглянуть в лицо Бори. - Ой, ой, ой, - завизжала, когда увидела красное месиво над глазом, - ой, ой, ой. - Молодчина, так и надо, -