Чудовища не ошибаются (СИ) - Эрос Эви - Страница 6

Я залезала всё глубже и глубже, наклоняясь всё сильнее. Я уже готовилась встать на колени, чтобы обшарить совсем неизведанные глубины шкафа, но в этот момент вдруг почувствовала чей-то взгляд на своей… попе.

Я застыла, сжала в ладони одну из найденных обычных ручек, вздохнула. Этот взгляд уже почти приподнял мне юбку…

Может, мне чудится? Паранойя, так сказать. У Разумовского всё что угодно можно заработать, от геморроя до невроза, и паранойю в том числе.

Нет, мне не чудилось. К сожалению.

Я обернулась и обнаружила, что в двух шагах от меня стоит босс и с огромным удовлетворением на лице пялится на мою задницу.

Ы-ы-ы!

— Простите, — выдохнула я, попыталась выпрямиться и стукнулась башкой о полку шкафа. — Ай!

Разумовский подскочил, помог мне подняться.

— И за что ты просила прощения? — спросил иронично. Я потерла ушибленную макушку и чистосердечно призналась:

— За то, что стояла к вам не тем местом.

— А, — он кивнул. — То есть, ты редкий человек с глазами на затылке. Я учту.

— Не поняла?.. — пробормотала я. Это он типа пошутил?

— Ты же ручку искала. Как её можно искать в шкафу, но лицом ко мне? Только если глаза на затылке.

— Нет, глаз на затылке у меня нет, — вздохнула я и поморщилась: шишку всё-таки заработала. — Только шило в жо… Ой, извините.

Олеся! Совсем расслабилась! Или тебе эта полка в шкафу умудрилась мозг выбить? Ругаться имеет право только босс! Ты же живёшь по принципу детской песенки: жопа есть, а слова — нет!

Но Разумовский не обратил внимание на мою ошибку.

— Ударилась? — спросил он озабоченно. — Дай посмотрю.

Наклонился и начал рыться у меня в волосах.

Я застыла от неожиданности, изо всех сил стараясь не растаять. Какие у него пальцы… Такими только женщин ласкать…

Олеся! О чём ты думаешь?

— Тебе надо что-нибудь холодное приложить, — сообщил босс, добравшись наконец до моей шишки. — Голова не болит?

— Нет.

— Хорошо. Возьми какое-нибудь полотенце, намочи и приложи, легче станет.

Где я ему возьму полотенце-то? Разве что половую тряпку приложить…

— И ещё… Олеся, если ты не можешь найти мои ручки, это значит, что они кончились. Надо заказать. А пока их везут, дай мне самую обычную. Попишу ей, не рассыплюсь.

— Да? — поразилась я, и чуть сама себе по лбу не стукнула. Ну что же это такое сегодня со мной!

— Да, — передразнил меня Разумовский. — И сделай мне чаю. Уже двенадцать.

Слушаюсь и повинуюсь, мой господин…

А на следующий день я разлила кофе. Слава богу, не на прекрасный белый ковер, как уволенная Катя из бухгалтерии, а на себя, но я была не уверена, что это лучше.

Во-первых, кофе, как ему и полагается, был горячим.

Во-вторых, Разумовский этот самый кофе ждал у себя в кабинете, как обычно он и делал по утрам. А кофе медленно разливался по моей груди, и блузка из белой превращалась в кремовую, противно прилипая к телу. Хорошо, что после того эксперимента со сладким кофе и сливками босс больше не изменял своим привычкам и пил свой любимый гуталин. Иначе мне было бы не только горячо и мокро, но ещё и липко.

А в-третьих… мне всё же повезло. Я, наученная опытной Аллой Михайловной, хранила в ящиках своего стола запасную одежду. И, покосившись на кабинет босса, я полезла под секретарскую стойку. Выдвинула ящик, достала пакет с совершенно новой блузкой. Кряхтя и отдуваясь, скинула с себя промокшую — вылезать из-под стола не рискнула, мало ли?

Оказалось — очень предусмотрительно.

Как раз когда я собиралась порвать пакет, над моей головой раздался голос Разумовского:

— Олеся? Что происходит?

Я чуть не застонала. Ну чего ж тебе в своём кабинете не сиделось ещё хотя бы две минуты?!

— Подождите, пожалуйста, — постаралась ответить как можно спокойнее. — Непредвиденные обстоятельства…

— Какие такие обстоятельства? — сказал Разумовский с небольшим раздражением в голосе и, к моему полнейшему ужасу, обошёл секретарскую стойку. И уставился на меня, сидевшую под столом в одном лифчике бежевого цвета и брюках.

Клянусь, мне так неловко никогда в жизни не было.

Босс молчал, и я тоже. А потом я вдруг сообразила, что сидеть под столом при генеральном директоре — как-то неприлично, и вылезла оттуда. Постаралась выпрямиться, хотя с учётом моего внешнего вида это было довольно нелегко, и сказала:

— Извините, я просто вылила кофе на блузку. Переодевалась, — голос, к сожалению, у меня слегка дрожал.

Разумовский молчал, медленно скользя взглядом по моей груди.

— Я вижу, — наконец, проговорил немного хрипло. — Бюстгальтер у тебя тоже мокрый.

Чёрт!

Я опустила голову — и краска бросилась в лицо. Из-за того, что кофе промочил насквозь не только блузку, но и лифчик, мои соски стояли, как два солдата на параде.

Я обхватила себя руками и подняла голову. Разумовский продолжал смотреть, с интересом, но без насмешки.

— Извините, — выдохнула я, и решила спросить: — Я уволена?

Он, кажется, удивился.

— Уволена? Нет. С чего вдруг?

— Катю из бухгалтерии вы уволили, — ответила я тихо. — А она на ковёр кофе разлила, а не на себя, и не стояла перед вами без блузки…

— Катю я уволил не из-за кофе, — сказал Разумовский уже по-настоящему раздражённо. — Олеся, я так похож на чудовище?

Ну… да. Похож.

Но вслух я этого не произнесла.

— Твоя Катя строила глазки одному из моих партнеров, именно по этой причине она и разлила кофе. Разлитый кофе я готов простить, но флирт на работе, да ещё и в присутствии генерального — это очень глупый поступок. Сотрудник, позволяющий себе подобное, не стоит того, чтобы оставлять его в коллективе. Это понятно?

Я кивнула и сильнее обхватила себя руками. Холодно…

— Ладно, — голос босса вновь стал бесстрастным. — Переодевайся и сделай мне новый кофе. Только постарайся больше ничего не разливать.

— Да-да, конечно, — пообещала я, а когда Разумовский ушёл, с облегчением выдохнула.

Ф-фух. Пронесло. Не уволил…

Вообще-то мне никогда не снятся сны, наверное, из-за того, что я очень устаю на работе. Тем более — сны… эротические. Но после этого эпизода с разлитым кофе мне приснилось… нечто.

Во сне случилось всё то же самое. Я разлила кофе, полезла под стол, из своего кабинета вышел Разумовский. Но потом…

Вместо того чтобы просто пялиться на меня, он сделал шаг вперёд, наклонился — а с его внушительным ростом ему пришлось нагнуться довольно сильно — и втянул в рот один из сосков прямо через бюстгальтер.

Я охнула, а он сказал:

— С такой девочкой никакого сахара в кофе не нужно. И так сладко… — и вернулся к покусыванию соска. Пальцами отодвинул ткань со второй груди и начал её мять.

— Влад, что вы делаете, — шептала я в смятении. — Дверь же не закрыта, а если кто-нибудь войдёт?

— Я скажу, что у нас совещание. Очень важное.

— И что же мы обсуждаем?

— Мы обсуждаем… какой кофе вкуснее…

Влажный язык Разумовского кружил вокруг соска, и от каждого движения внизу живота что-то тянуло…

— И… какой же?

— Вот такой, — ответил босс и посадил меня на секретарскую стойку, раздвинул ноги… а потом я проснулась.

После подобного сна смотреть на Разумовского было стыдно. Хорошо, что он целый день гонял меня туда-сюда, и я видела его всего ничего. Ну и на обеде полчаса пришлось посидеть с ним на диване. А в остальное время я могла предаваться своим эротическим фантазиям. То есть, усиленно работать.

Перед концом рабочего дня — точнее, перед концом рабочего дня остальных сотрудников компании, но не моего рабочего дня, — я зашла в туалет. Туалет вообще странное место, а уж женский туалет — тем более. Чего там только не услышишь, на унитазе воссидаючи. И хоть я старалась «не засиживаться», как предостерегал меня Разумовский, тут пришлось задержаться.

— Представляете, он её на «ты» называет! — послышался возмущённый женский голос. Я, отматывающая в этот момент туалетную бумагу, замерла и даже затаила дыхание. Ну пожалуйста, пусть это будет не про нас с боссом!