Чудовища не ошибаются (СИ) - Эрос Эви - Страница 13

Оглядевшись, я решила набрать босса. «На Белорусском вокзале» — это хорошо, но вокзал большой. Как говорит папа: «Без пол-литра не пересечься».

— Алло, — голос у Разумовского был какой-то странный, будто бы он что-то жевал.

— Это Олеся. Я вышла из метро. Где мне вас искать?

— Иди направо, а потом прямо в арку. Я тут у металлоискателей стою, — ответил генеральный и отключился.

Он действительно стоял рядом с металлоискателями, возле кафе быстрого питания, и сосредоточенно поедал шаурму.

Я думала, после пончиков меня уже ничем не удивить. Но я ошиблась.

— Доб-брое утро, — пробормотала я, вытаращившись на шаурму.

— Доброе, — кивнул Разумовский, не отрываясь от жевательного процесса. — Не хочешь позавтракать? У нас ещё есть время до отхода электрички.

Шаурма. Электричка. Что дальше?

— Нет, спасибо…

— Ехать долго, а обед там в два часа. Может, купить тебе что-нибудь, Лесь?

Я растерянно улыбнулась. Я ни разу в жизни не ела шаурму, а уж шаурму на вокзале — тем более… Этот вид экстремального питания совсем не для меня.

— Нет, не нужно. А я думала, мы поедем на такси, — я решила отвлечь босса от закармливания меня продуктами сомнительного происхождения и перевела тему. — Просто с вокзала, но на такси.

— Зачем? — удивился Разумовский, дожёвывая последний кусок шаурмы. — Отсюда до дома отдыха идёт прекрасная электричка. Два часа — и мы на месте.

Прекрасная электричка, значит? Давно я не видела прекрасных электричек. Обычно они довольно-таки вонючие и заплеванные. Но ладно, как говорится — жираф большой, ему видней.

— Кроме того, — босс вытер руки салфеткой, выбросил её в урну, — я люблю поезда. Гораздо сильнее, чем самолёты.

— Боитесь летать? — подколола его я, и сама смутилась: вдруг обидится? Но Разумовский только усмехнулся и, взяв меня под руку, повёл к кассам.

— Ты давно летала, Лесь?

Давно-давно. В прошлой жизни. В этой я только во сне летала…

Куда мне было летать и на какие шиши?

— Там серьёзный досмотр каждый раз, даже обувь снимают. И приезжать надо за три часа до вылета, а если учесть, что самолёты частенько улетают в семь-восемь утра или раньше, это довольно мучительно — всю ночь не спать. Поезда куда приятнее.

Понятно. Но сейчас-то перед нами не стоял выбор — поезд или самолёт. Как по мне, такси всё же лучше пригородной электрички.

Но пусть. Боссы — они вообще все без исключения странные.

А мой самый странный из всех…

Уже в электричке я спросила Разумовского, к кому мы едем, точнее, с кем он собирается встречаться. И зачем ему там я.

И с интересом выслушала рассказ. Я говорила, что мой босс самый странный из всех? Нет, кажется, бывают боссы ещё чуднее.

— Его зовут Пётр Алексеевич Чудинов, — вот уж точно: фамилия под стать! — Одиннадцать месяцев в году он живёт и работает в Италии, и только на один месяц приезжает сюда, в этот дом отдыха. Типа отпуск.

Прекрасно. Работать в Италии, а отдыхать в Подмосковье.

Всё смешалось — кони, люди…

— Мне с ним надо договориться и подписать контракт. Причём лучше сразу, у Петра Алексеевича есть плохая привычка менять свои решения. Образец я взял, как встречусь с ним и поговорю, сообщу тебе условия, внесёшь изменения, распечатаешь и подпишем.

И всё? Мог бы и сам внести изменения и распечатать. Хотя ладно, чего я? Не по статусу генеральному директору в ворде ковыряться.

— Там очень красиво, Лесь, — вдруг сказал Разумовский. — Тебе понравится.

Не сомневаюсь. Разве может не понравиться в доме отдыха человеку, который за четыре года уже успел забыть значение этого прекрасного слова?

— И территория замечательная. Погуляем вечером?

Я застыла. Он меня спрашивает? Может, троллит? Да вроде нет.

— Конечно, если хотите, погуляем…

В этот момент напротив нас сел крупный усатый мужчина, и Разумовский замолчал. Сделал морду кирпичом, достал из дипломата планшет и уткнулся в очередные рабочие документы.

«Трудоголик», — подумала я, умильно улыбнувшись и отворачиваясь к окну.

Через час пошёл снег. Ноябрь всё-таки, дело к зиме и Новому году. Давно пора…

Люблю снег. Кому как, а зима — моё любимое время года. Вставать по утрам, правда, сложнее, но эта белая хрустящая прелесть всё компенсирует.

Главное, чтобы эта самая зима была холодной, а не тёплой.

Из-за снегопада пейзаж за окнами электрички был мутновато-светловатым. И никак не рассмотреть, где именно мы едем — вроде бы лес, пригорки, маленькие дома… нет, не видно.

— Лесь, — вдруг позвал меня Разумовский.

Я обернулась и почти сразу испугалась: генеральный показался мне каким-то бледным. Словно его тоже слегка засыпало снежком и приморозило.

— Что-то случилось? — спросила я с беспокойством, и он поморщился.

— Зря я ел ту шаурму…

А-а-а, понятно. Бедный босс. Шаурма с вокзала, если она протухшая — тяжёлая артиллерия для желудочно-кишечного тракта.

— Совсем плохо? — прошептала я.

— Ещё не совсем, но скоро будет совсем. Не знаешь, есть тут где-нибудь туалет?

Туалет в электричке… Бедный, бедный мой босс!

— Пойдёмте, — я начала вставать, но Разумовский схватил меня за руку.

— А тебе зачем идти? Я сам справлюсь, ты только скажи, где туалет…

Я едва заметно улыбнулась. Стесняется, наверное.

— Нет-нет, я с вами, мало ли. Пойдёмте.

Кажется, желание добраться до волшебного артефакта под названием унитаз было у Разумовского сильнее стеснения, поэтому он всё же вскочил с кресла и почти побежал за мной.

Волшебный артефакт оказался свободен, но пахло оттуда… Босс даже не побледнел — позеленел.

— А я говорила, — вздохнула я. — На такси надо было ехать. Кустики как-то приятнее…

Разумовский скривился, отдал мне дипломат. С опаской взглянул ещё раз в благоухающую неведомую глубину туалета электрички. И уже собирался войти внутрь, как я воскликнула:

— Погодите!

Сняла с себя шарф, шагнула в туалет, намочила водой тонкую хлопковую ткань. Вернулась и обмотала нижнюю часть лица босса. Так, чтобы снаружи оставались только глаза.

Зелень с его физиономии чуть спала.

— Спасибо, — сказал он искренне. — Я теперь почти не чувствую запаха.

— Хорошо, — я кивнула. — Идите. Если что понадобится — стучите, я буду здесь.

И Разумовский скрылся в недрах туалета.

Вышел он минут через пятнадцать-двадцать, когда я уже начинала лихорадочно раздумывать, какую часть своей одежды оторвать и засунуть в нос, чтобы не чувствовать прелестного амбре последнего вагона пригородной электрички.

Босс вывалился из туалета ещё более бледный, чем раньше, и даже на лбу появилась испарина.

Да уж, Леся. Теперь-то ты точно знаешь, что твой начальник человек, а не робот. Робот не отравился бы шаурмой.

— Как вы, Влад?

Мне теперь даже было чуть легче называть Разумовского по имени. Зная, что это всё же имя, а не программный код.

— Отвратительно, — ответил он, морщась и сдвигая с лица мой платок. — Никогда не думал, что настолько плохо может быть от какой-то шаурмы.

Это он зря, конечно. Впрочем, как говорит моя мама: «Мужчина, что с него взять». Я в детстве отравилась арбузом, ощущения были незабываемые. Покруче оргазма.

Впрочем, оргазмов со мной пока не случалось…

— Вам надо вызвать рвоту, — сказала я твёрдо, и Разумовский посмотрел на меня с ужасом. — Вы умеете?

— Нет, — он замотал головой и даже сделал шаг назад. — И как-то нет желания учиться.

— Ерунда. Сейчас научу. Вот смотрите, — я подняла перед собой два пальца — указательный и средний, и Разумовский слегка позеленел. — Берёте эти два пальца и засовываете их в рот. Там есть такой… э-э-э… язычок. Он глубоко. Вот если его потеребить…

Губы босса задрожали.

— Леся, — простонал он, прижав руки к животу, — я тебя умоляю… Перестань…

— Что перестать? — не поняла я. — Вам так легче будет, точно говорю. Просто пальцы вставить в рот и потеребить язычок. Это вызывает рвотный рефлекс и…