Сумеречный пет (СИ) - Билик Дмитрий - Страница 23

Москва, ул. Тверская, квартира Гурьева Михаил Геннадьевича.

Конечно, Еж понимал, что ему может не хило прилететь за поздний визит — Геннадьич ложился спать около десяти, за очень редким исключением, — но оно того стоило. Новенький Отис мягко раздвинул створки и выпустил своего пленника на мягкий дорогой ковер. Паша остановился у рамок металлоискателя, оставил пистолет с ключами и прошел вперед — вокруг тихо, лишь цепкие бультерьерные взгляды личной охраны шефа проводили его до двери. Не стали обыскивать, и то ладно, Еж чувствовал, как после недавнего покушения пошатнулась его репутация. Надо было срочно вернуть былое расположение.

— Михаил Геннадьевич, — после короткого стука приоткрыл дверь, но не вошел внутрь. — Михаил Геннадьевич!

Подождал немного, все-таки шефу принадлежит весь этаж, который он перепланировал на свой вкус — пока услышит, отзовется. Хотел было вновь подать голос, но услышал легкий шорох сминаемого шелкового халата.

— Минуту, — голос показался то ли неуверенным, то ли растерянным.

Еж прождал минут пять. Конечно, не в его положении жаловаться, но настроение у Паши начало портиться. Наконец по мраморному полу зашлепали тапки, и встревоженный Геннадьич открыл дверь настежь. Он пригладил двумя руками взъерошенные волосы и кивнул головой в сторону гостиной. Тоже странно. Никаких расспросов, никаких недовольств, будто сам ждал его.

Еж сел на итальянский диван и бросил папку с документами на кофейный столик. Геннадьич суетился у дальней стены, где находилась «глупая» комната. Глупая, потому что странная: без мебели, огороженная одной лишь ширмой. Геннадьич раньше подолгу сидел там, скрестив ноги и закрыв глаза. Только никакого просветления не достиг, а спустя какое-то время совсем плюнул на это дело.

Сейчас же шеф заторопился закрыть ширму. Чего у него там или кто? Девки? Так босс никогда их не стеснялся, не превознося молоденьких пустышек, желающих выбиться в люди любым способом, но и не унижая выбранным для этого путем. Так чего бы ему баб стесняться? Геннадьич наоборот гордился, что вон сколько лет ему, а он еще ого-го.

По очертаниям за ширмой находилось громадное кресло со странной надстройкой возле головы. Виртшлем с системой полной поддержки тела? Видел Еж такие, но Геннадьичу устройство зачем? Сам всегда шутил, что дилер свой товар не должен употреблять. Но кто сказал, что именно для него виртшлем? Может как раз для того крота, о котором ранее шеф говорил.

— Что у тебя? — наконец в голосе Геннадьича прозвучали жесткие нотки, возвращающие на бренную землю получше контрастного душа.

— Прошерстили еще раз все счета Стрельцова. Конкретно на него ничего нет. Но один раз он оплачивал билет через интернет вот на это имя, — Еж тихонечко пододвинул папку шефу.

Тот пробежал глазами по строчкам, удивленно споткнулся о VerraviaCorporation, по диагонали дочитал все остальное и вернулся на главную страницу — там фото было больше. С интересом провел пальцем по горбатому носу и смешливым молодым глазам на черно-белой карточке, будто пытаясь понять этого пацана — судя из досье, ему и тридцати еще не было.

— И где он?

— Не поверите, Михаил Геннадьевич, — заулыбался Еж. — У нас, в России. В Ростове отдыхает.

— Не уехал даже, — не сводил взгляд шеф с горбоносого. — Неужели не боится?

— А чего ему бояться? По документам это другой человек. Найти его непросто. Он та самая иголка в стоге сена. Нужно знать, где искать.

— Или сжечь все сено, — задумчиво изрек Геннадьич.

— Наверное, — не понял Еж, куда клонит шеф, и продолжил, — пробили сначала счет, узнали город. А там уж дело техники. Прогнали все записи с уличных видеокамер, которые нашли, и вот он, засранец. Даже кепку с очками не носит, ходит в магазин, с бабами в кафе и кино шастает, на него даже заявление одна бабка написала, что ночью шумит… Ничего, сука, не боится.

— Так наказывать его надо, — кивнул сам себе шеф. — Сильно наказывать, чтобы никакая шушера больше не решила так с нами поступать. А то ведь, развелось крыс. Уже и пройти нельзя, чтобы в их помете не испачкаться.

— Я послал ребят в Ростов. Сделают все в лучшем виде.

— Когда прилетят туда?

— Через час примерно.

— Вот позвони им и скажи, чтобы не торопились. Пусть тебя дождутся. Полетишь следующим рейсом.

Геннадьич замолчал, гладя пальцем очертания мужчины на фотографии. Крепкие желтоватые зубы нервно и медленно покусывали нижнюю губу, а у самых корней волос выступили капельки пота. Он будто размышлял о правильности решения, которое давно принял, но не решался огласить.

Наконец шеф поднял глаза, и Ежа встряхнуло от этого тяжелого, полного злобы на весь мир, свинцового взгляда. Геннадьич порывистыми движениями порвал фотографию и бросил на столик. Голос обрел былую силу, которой можно было управлять тысячами и тысячами людей.

— Не надо его убивать…

— Простите, шеф? — Растерялся Еж.

— Не надо его убивать… в Ростове. Стрельцов должен получить послание. Краткое, четкое и понятное. Он должен выйти из себя, вылезти из норы, чтобы мы взяли его. Понимаешь?

Паша кивнул, хотя, откровенно говоря, ничего не понимал. Дешевле и проще шлепнуть этого засранца именно в Ростове.

— Привезешь его в Москву. А сделаешь это вот почему…

И чем больше говорил шеф, тем больше удивлялся Еж его жестокости. Не дай Бог, прогневать старика. Не дай Бог…

Сумеречный пет

— Сколько еще? — показал я Боргу на прореху в горе.

— Пара часов, — ответил гно, почесывая черную бороду.

— Это хорошо, успею и поесть, и к королю сбегать. Тогда так: расходимся, сбывай кишу свою, а вечером, точнее уж ночью, встречаемся у Блойби.

— Добро. И это, Крил… — Крушиголов замялся. — Спасибо, что выручил меня. Если бы не ты, не знаю, что бы со мной сейчас было. Денег нет, доспехов нет, будущего тоже. Теперь у меня хоть надежда какая-то появилась, что дочку увижу.

Даже как-то неудобно стало. Не говорить же Боргу, что он мне нужен гораздо больше, чем я ему. Но правда сейчас никому добра не принесет. Те, кто говорят, что «честность — лучшая политика», никогда самую настоящую политику и не видели. В моем случае, это, конечно, не государственная сфера деятельности, но манипулировать другими для достижения своих интересов приходится не меньше.

— Для этого и нужны друзья, — хлопнул я Борга по плечу.

Он ответил мне тем же, радостно улыбаясь и снеся полсотни единиц хитпоинтов. Все-таки близкая дружба с гно опасна для жизни здоровья. Попрощались у развилки на пастбище, Крушиголову нужно было к нижним вратам, а мне к верхним. Я про себя ухмыльнулся — система игры изначально давала небольшой мешок для вещей, но вот Грузоподъемность можно было прокачать. В итоге сидор со временем превращался в растянутый рюкзак матерого туриста, в котором одновременно умещались палатка, несколько свернутых пенок, походная утварь и одежда.

Борг не стал исключением. От меня в сторону нижних ворот уходил огромный куль, за которым лишь смутно угадывался гно. Ничего, в ворота влезет, а остальное уже не так важно.

Сам поднялся наверх. Десятник был незнакомый, но уступил дорогу без разговоров — то ли моя персона была достаточно популярна, то ли Дриин приказал пропускать всех людей, а их тут был один я. Попетлял немного по коридорам и выбрался к Бампасу. Все-таки, что-то в этом подземном городе было, некая непонятная и неприметная с первого взгляда обаятельность. Держу пари, что если гно побывают в других городах, то со временем все равно вернутся сюда. Глостер — яркий тому пример.

Стража у дворца встретила меня недружелюбно, лишь перстень Дриина, сверкавший на правой руке (левую украшал Светоч), образумил глупых гно. Хоть бы постоянный пропуск мне выписали, чтобы в лицо узнавали. Неужели так много тут людей шастает?

Дриин сидел в окружении своих верных тысячников. Эу мягко улыбнулась, увидев меня, чем заслужила от отчима неодобрительный взгляд. Не бойтесь, папаша, честь вашей дочки не пострадает, при всем уважении к Прыг-скок я все же предпочитаю человеческих женщин. Брухто, совсем без брони, — видимо, сказывалось недавнее ранение — кивнул как хорошему знакомому. Добрый знак. Сам король встретил без особого энтузиазма.