Тайна священного колодца - Чичков Борис - Страница 6

— К нашей земле, — громовым голосом сказал Халач-виник, — приближаются чужестранцы. Они насмехаются над нашими богами, уносят драгоценные дары, которые вы даете богам. Пусть армия нашего великого города во главе с наконом Тепеухом отправится в Чампотон; и если эти люди снова сойдут на берег, то наши воины вместе с жителями Чампотона вступят в бой.

Халач-виник кончил речь, поднял и опустил жезл. Вновь на площади зазвучала музыка. Тепеух приказал воинам выстроиться, а сам поднялся на несколько ступеней пирамиды, чтобы видеть всю площадь. Коротким жестом показывал након своим помощникам рослых и сильных людей, и те приводили их. Након пристально оглядывал человека, трогал его мускулы и указывал место в строю воинов.

Отобрав людей для пополнения своего войска, Тепеух приказал им разойтись по домам, надеть стеганые куртки, которые предохраняют тело от стрел, и взять оружие.

Вскоре весь отряд был готов к походу. Впереди стоял индеец со знаменем, сплетенным из перьев. Четыре воина держали на своих плечах носилки, на которых восседал након. А за ним — ряды воинов. В руках у них копья, стрелы, дубинки.

Через джунгли по диким тропам двигались воины к Чампотону, туда, куда направлялись, держась на расстоянии в четыре полета стрелы от берега, испанские каравеллы. Испанцы только что открыли эту землю и удивленно смотрели на дикий берег, поросший тропическим лесом.

Шел март 1517 года. Командир эскадры Франциско Эрнандес де Кордоба отправился в плавание с Кубы не ради развлечения. Он хотел добыть новых рабов, которые могли бы работать на рудниках по добыче золота и меди. Случайно испанские корабли наткнулись на землю Юкатана. Испанцев поразил своей монументальностью храм, в котором стояла богиня Ишь-Чель. И конечно, их воображение потрясло золото, которое лежало у ее ног. Лежало просто так, без присмотра и охраны, будто это не золото, а камни.

Они плыли на приспущенных парусах, внимательно разглядывая таинственный берег, надеясь встретить другие храмы.

Но, кроме тропического леса, ничего не было видно на берегу. И вдруг вахтенный закричал: «Слева по борту!»

Все увидели странное здание, возвышавшееся невдалеке от берега, может быть, в ста метрах. Здание было квадратное и ступенчатое — оно было похоже на пирамиду. На верхней площадке был виден каменный идол с двумя свирепыми животными, пожиравшими его бока. Длинная и толстая каменная змея глотала ягуара. Эти каменные изваяния были покрыты кровью жертв.

Молчали моряки. Молчал капитан Франциско Эрнандес.

В подзорную трубу он внимательно оглядывал берег. Но ничто не выдавало жизни людей на этом берегу. Но люди, конечно, есть где-то неподалеку! Это их кровь пламенеет на лице каменных идолов.

А вскоре испанцы увидели город. Это было как сон. Дворцы и храмы из белого камня возвышались среди вечнозеленых тропических деревьев. Испанцы думали встретить хижины, в которых живут их будущие рабы, а встретили дворцы. «Но какие же люди живут в этих дворцах?»

Франциско Эрнандес приказал спустить на воду шлюпки. Отборные солдаты с мушкетами в руках сели в них. Весла дружно ударили по воде, и шлюпки направились к незнакомому и таинственному городу.

Испанцы, конечно, не знали, что весть об их появлении уже давно долетела до Чампотона. Правитель этого города воинственный Моч-Ковох созвал своих воинов. Сюда уже прибыл отряд во главе с наконом Тепеухом. Вооруженные луками, стрелами и копьями индейцы выстроились на площади.

Моч-Ковох и Тепеух ждали приближения чужестранцев. Шлюпки ткнулись носом в песок, и рослые бородатые чужестранцы, у которых было железо на голове, на плечах и на груди, а в руках железные трубы, вступили на землю.

Франциско Эрнандес сделал несколько шагов к Моч-Ковоху и остановился, увидев стройные ряды индейских лучников. Эрнандес улыбнулся своей дерзкой мечте набрать рабов на этой земле.

Правитель Чампотона будто понял эту улыбку, будто он знал, зачем прибыли эти люди на его землю. Он сделал знак испанцу, требующий ухода с его земли.

Но Франциско Эрнандес, околдованный видением такого города, мечтой о сокровищах, которые находятся здесь, не мог просто так покинуть город. Он знал, что его солдаты держат в руках мушкеты, пушки на кораблях заряжены и ждут взмаха его руки. Он знал силу пороха, который еще неизвестен индейцам. Франциско Эрнандес обернулся к солдатам и приказал построиться в боевой порядок.

Тысячи глаз смотрели на бледнолицых с бородами цвета солнца. Они были так непохожи на них, индейцев, жителей этой земли. Может быть, они боги? Может, они пришли покарать за какой-то неведомый грех?

Но правитель Чампотона решил не уступать ни пяди своей земли. Он снова подняв руку и сделал угрожающий жест. Еще плотнее сомкнулись ряды конквистадоров.

«Калачуни!» — бросил воинственный клич Моч-Ковох и первым, натянув тетиву, пустил стрелу в испанцев.

Пронзительный клич Моч-Ковоха сломил страх индейцев перед чужестранцами. Тысячи стрел и копий полетели в них.

В ответ Франциско Эрнандес крикнул только одно непонятное слово «фуэго»[1]. Мушкеты вздрогнули, изрыгнув из себя дым. Град пуль полетел в индейцев. Многие упали.

Правитель Чампотона продолжал пронзительно кричать: «Калачуни! Калачуни!» Индейцы вторили ему. Тысячи людей напирали на испанцев. Многие падали от пуль, но следующие шли вперед. Нет, нельзя убить этих индейцев! Чужеземцы отступали. Они добрались до шлюпок и спешно отплыли.

Двадцать убитых испанцев валялись на берегу. Двое были взяты в плен. Они стояли, окруженные индейцами, с тоской глядя на удаляющиеся корабли. Индейцы рассматривали их, трогали бороды.

Моч-Ковох приказал раздеть пленных. Были сняты с головы железные шлемы и кованые доспехи. Обнажилось белое тело.

К испанцам подошли жрецы и стали мазать их голубой лазурью. На ее фоне еще голубее показались индейцам глаза бледнолицых, еще более золотыми показались их волосы и бороды.

Тревожно забили барабаны. Жрецы повели испанцев к пирамиде, которая возвышалась в центре города. Она была не так велика, как пирамида в Чичен-Ице или в Майянане. Наверху не было храма. Там стояла статуя идола, и рядом с ним круглый камень.

Испанцы покорно шли за жрецами. Они удивленно смотрели на дома, на дворцы, на пирамиду.

И вот уже первая ступень пирамиды. Жрецы подталкивают в спину. Еще выше! Прекраснейшее зрелище открывается взору испанцев. Белоснежные каменные дворцы и храмы, стены которых украшены резьбой. Огромные тропические деревья, с которых свисают неведомые плоды. И бирюзовое море… И где-то на горизонте, как точки, три родных корабля…

Жрецы хватают своими цепкими руками первого испанца и кладут его спиной на округлый камень. Грудь выгнута. Старший жрец выхватывает из-под мантии обсидиановый нож и ловко наносит удар чуть ниже левого соска, под ребро, и тут же запускает в рану руку и вырывает трепещущее сердце. Жрец трет им лицо идола, а затем бросает сердце к его ногам.

Индейцы, стоящие внизу у пирамиды, начинают торжественный пляс. Они размахивают луками и стрелами и радостно кричат. Они клянутся богу войны, что всегда будут храбрыми, всегда будут захватывать пленных и поить их кровью бога.

«Калачуни! Калачуни!» — пронзительно кричат индейцы, и барабаны вторят этому воинственному кличу.

Бездыханное тело испанца уже катится по крутой лестнице.

Торжественно спускаются по ступеням жрецы. Головы их высоко подняты. Они идут от бога на землю. А у подножия пирамиды услужливые чиланы уже обдирают кожу с тел испанцев.

Жрец сбрасывает с себя мантию, на которой видны пятна свежей крови, и чиланы накидывают на его бронзовое тело белую кожу испанца. Индейцы, продолжая плясать, не спускают глаз со жреца. Они освобождают ему круг, и жрец, придерживая на себе белую кожу, неистово пляшет, изгибая тело, взмахивая головой, вставая на четвереньки, поднимаясь и снова отбивая ногами ритм барабанов.

«Калачуни! Калачуни!» — пронзительно кричит жрец, и его крик подхватили тысячи индейцев.