Благие намерения - Лукина Любовь Александровна - Страница 96

Ар-Шарлахи тупо взглянул на собственные ладони, осмотрел подушечки пальцев.

- Да нет вроде… Ты прочти! - Он протянул пергамент. Алият бросила на него подозрительный взгляд, и казалось, что обиделась.

- Сам прочти!..

Тут Ар-Шарлахи сообразил, что с грамотой Алият, очевидно, не в ладах, хотя и поминает в поговорках буквы «альк» и «бин». Развернул пергамент и медленно, заново удивляясь каждому слову, прочел:

- «Улькар, государь и повелитель Единой Харвы, непостижимый и бессмертный, повелевает своему слуге Шарлаху продолжить поход за морской водой и за будущие его заслуги возводит своего слугу Шарлаха в чин караванного… - Тут Ар-Шарлахи запнулся и как-то даже боязливо взглянул на оцепеневшую Алият. - …а также прощает ему все его провинности…»

Молчание было долгим.

- Еще раз, - отрывисто попросила Алият. Ар-Шарлахи зачитал указ еще раз.

- Подпись - его? - с трепетом спросила она.

Он пожал плечами.

- Наверное… Откуда я знаю!..

- А… когда?..

Он взглянул на число.

- Одиннадцать дней назад… То есть еще до Зибры, до кивающих молотов… Странно, что передали только сейчас… Или нарочно не спешили передать?.. Как считаешь?

Последнего вопроса Алият не услышала.

- Старикана этого уже искать поздно… - что-то напряженно прикидывая в уме, выговорила она. - А пергамент - спрячь на всякий случай куда-нибудь… И держи при себе… Полезный пергамент… Только, слышишь, - всполошилась она вдруг, - чтобы Кахирабу об этом - ни слова! И вообще никому!..

- Да уж не глупенький, - проворчал он, свивая послание в тугую трубку. - Сам понимаю…

Незабываемы были эти первые дни мятежа. Казалось, восстали не только люди - восстала пустыня. Ошеломленные ливнем пески зашевелились, оживая. В низинах и вдоль вчера еще сухих русел поднимались хрупкие алые, желтые, мраморно-белые цветы. Дети сбегали из селений и приносили их целые охапки.

Такое впечатление, что равнины на севере Чубарры устелены были яркими кимирскими коврами. «Самум» вел караван по колеблющимся алым полям, где лишь изредка плыл навстречу нежно-желтый островок.

Глаза у мятежников были шалые, ликующие, предстоящая война представлялась праздником, впереди ждала неминуемая победа. Пожалуй, единственной мрачно настроенной особой на борту «Самума» был сам Ар-Шарлахи. Он все еще терзался мыслью о принесенной в жертву тени Ар-Аяфы. Ему, естественно, и в голову не могло прийти, что оплакиваемый им оазис не только уцелеет, но даже и не пострадает в грядущей смуте. Весь ущерб, выпавший на долю Ар-Аяфы, был уже причинен этой тени в первый день мятежа.

- По кровушке плывем… - цедил Ар-Шарлахи, окидывая неприязненным взглядом алые поля.

- Причитаешь, как старик! - не выдержала Алият. Она стояла рядом с ним у правого борта. - Надоело!.. Говорю тебе: все идет как надо! Кахираб лишней крови не потратит…

- На месте Кахираба, - угрюмо заметил Ар-Шарлахи, - я бы как раз постарался положить побольше трупов…

- Почему?

- А с мертвыми - спокойней. Качай себе нефть, никто не мешает…

Огромные колеса вминали хрупкие влажные головки цветов в песчаную почву. Караван полз с державной медлительностью. Красота красотой, но расстелившиеся вокруг алые ковры скрадывали неровности рельефа, так что покалечить корабль было проще простого. Нежно-желтые островки плыли навстречу все чаще, пока не слились воедино. Теперь уже навстречу поплыли алые островки.

Ар-Шарлахи вдруг разозлило это редкое зрелище, столь же однообразное, как сами пески, и он решил спуститься к себе. Проходя мимо каюты, отведенной Кахирабу, приостановился. Сначала ему показалось, что командующий разговаривает сам с собой. Потом слуха коснулся знакомый писк, и Ар-Шарлахи решительно открыл дверь, поймав себя при этом на мысли, что привык уже входить без стука куда угодно. Главарь. Государь. Владыка…

Кахираб, свирепо выгнув упрямые брови, сидел на подушках и держал у самых губ знакомую металлическую черепашку с гибким раздвижным прутом.

- Каким образом? - гримасничая, вопрошал он придушенным страшным голосом. - Да ты вообще понимаешь, что говоришь?..

Завидев Ар-Шарлахи, приветственно шевельнул свободной рукой (присаживайся, мол), но разговора не прекратил, мало того - перешел на родной язык. Полились переложенные придыханиями гласные.

Ар-Шарлахи опустился напротив и стал ждать, когда тот закончит беседу. Металлическая черепашка заныла, запела дребезжащим голоском. Кто-то в чем-то оправдывался. С каждым словом Кахираб хмурился все сильнее. Потом изрек какую-то весьма мелодичную угрозу и выключил устройство. Несколько секунд сидел неподвижно, слепо глядя на Ар-Шарлахи.

- Как тебе это понравится? - безжизненно осведомился он наконец. - Караваны Харвы уже в пути. Это первое. Второе. Они миновали Ар-Аяфу. Они идут за нами.

- И что же это значит? - осторожно спросил Ар-Шарлахи.

Кахираб вздохнул, убрал гибкий металлический прут в корпус черепашки и взвесил устройство на ладони.

- А это значит, - сказал он, - что на одном из их кораблей сидит кто-то с такой же вот точно штукой и просто меня подслушивает… Ну а как они еще могли узнать, что нас уже нет в Ар-Аяфе? - взорвался он вдруг. - И ведь это еще не все! Оказывается, треть зеркальщиков Харвы (треть!) вооружена новыми щитами…

- То есть плохи наши дела? - тихо спросил Ар-Шарлахи, Секунду Кахираб пребывал в тревожном раздумье, потом вскинул карие, зловеще повеселевшие глаза.

- Наоборот! Перестарались удальцы, перестарались… Теперь и слепому ясно, что происходит. Тамуори и его банда копают под Тианги, причем уже не скрываясь. Видишь ли, Улькар - их ставленник… Словом, считай, что все они отстранены. Анитамахи таких шуток не понимает.

- Я ведь спросил не о делах Тианги, - еще тише напомнил Ар-Шарлахи. - Я спросил тебя, как обстоят наши с тобой дела. Плохо?

Кахираб помрачнел.

- Да как… - нехотя отозвался он. - Не то чтобы совсем плохо… Ведь, кроме того, о чем я говорил в прошлый раз, есть еще и запасные варианты.

- Например? - Ар-Шарлахи встревожился. От Тианги и его подручных он давно уже ничего для себя хорошего не ждал.

- Например, попросить помощи у Кимира.