Без сна (ЛП) - Пайк Эприлинн - Страница 48

Тепло расходится по моему плечу, и я смотрю вниз, чтобы увидеть кровь. Моё зрение плывет, но звук второго выстрела приводит меня в действие. Я ручаюсь, и он надеется на чистую удачу. Я падаю на него, неповреждённым плечо в его живот, и он с треском бьет меня рукояткой пистолета по спине.

Раз, два, три раза, и я чувствую, как кровь течёт оттуда, где моя кожа рвется под его ударами. Каждая частичка меня болит, но, когда я слышу щелчок пистолета и понимаю, что Смит собирается стрелять снова, я знаю, что не могу просто избежать его ударов. Он собирается убить меня в сверхъестественной области.

И единственный способ спасти себя — убить его первой.

Как я прихожу к этому выводу, то чувствую, что длинная палка, которая каким-то образом всё ещё сжата у меня в кулаке, превращается в нож.

Очень знакомый нож.

Не колеблясь, я размахиваю клинком, разрушая всё, что могу найти. Я жду, готовлюсь увернуться от очередной пули, но мой нож натыкается на что-то более плотное, чем кожа, и Смит выдыхает от боли. Грохот тяжёлого пистолета на полу — самый сладкий звук, который я слышала за весь день.

Я не знаю, как скоро Смит сможет сделать новое оружие. Поэтому я продолжаю бить его ножом его вслепую, случайно задевая свое бедро в какой-то момент и заставляю себя игнорировать жгучую боль.

Наконец, я отрываюсь. Почти ослеплённая агонией и гневом, я прыгаю на Смита, когда он спотыкается, и я хватаю гладкий, кровавый нож обеими руками и подношу его к груди, и он погружается по рукоятку. Вытаскиваю его, пытаясь не обращать внимания на ошеломляющий звук, который он издаёт. Повторяю попытку. Дёрнуть, воткнуть, дёрнуть, воткнуть, не замечать слёзы, падающие, как дождь, моя невинность действительно пропадает, и Смит медленно прекращает корчиться, потом затихает подо мной.

Глава 32

Я моргаю, и хотя мои физические глаза смутно видят яркое синее небо, я остаюсь каким-то образом во втором взгляде. Но не в куполе сверхъестественной области; Я в месте, которое обычно классифицирую как видение, за исключением того, что я не чувствую давления в голове или бури в мозгу.

Я нахожусь в той же самой сцене, в которой я была вместе со Смитом несколько минут назад. Но это реально — это Смит, сидящий в тюрьме в физическом мире. Нет конкретных признаков, я просто знаю.

Я оглядываюсь и какую-то секунду ожидаю, что он вскочит и нападёт на меня.

Но он сидит, прислонившись к стене, его глаза не сфокусированы, как и раньше. Я испытываю замешательство, пока не вижу кровь из его ушей. Не так, как в памяти о нём с Сиеррой — не та струйка, которую он каким-то образом пережил. Это поток. Каким-то образом их связь много лет назад была не такой сильной. Они оба выжили.

Но не сегодня. Он мёртв. По настоящему. Он связал наши способности так сильно в моем втором взгляде, что буквально не мог существовать без меня. Вырезав его из моей сверхъестественной области, я лишила его жизненной силы.

Слова, которые сказала мне моя тётя, когда я держала нож на горле Линдена, промчались назад: Он питается от тебя. Он никогда не будет таким сильным, как ты. Ты должна это прекратить.

Она знала, что это произойдет. Что он действительно умрёт, если я возьму верх над ним. Должно быть, поэтому она так волновалась, когда услышала, что я была в его мире — она знала, что на этот раз связь была сильнее.

Но она не рассказала мне заранее. Если бы я знала — действительно знала — я не думаю, что могла бы это сделать.

Видение исчезает, и моё физическое зрение снова возвращается. Небо настолько яркое, что я съёживаюсь после темноты мира Смита.

— Ох, спасибо небесам, — я слышу шёпот Сиерры, а потом вижу её лицо прямо над моим. Мои пальцы летят к плечу, где должна быть рана от выстрела Смита, но, как и после нападения на Клару, я невредима.

— Линден, — прохрипела я. Мои глаза мечутся к нему, лежащему в снежном сугробе, кровавый нож рядом с ним. Хотя на шее у него красная метка, не похоже на то, чтобы я на самом деле прорезала кожу. Но кровь из раны на боку пропитала его пальто.

— Мы должны помочь ему, — говорю я, подползая ближе. Я вытаскиваю свой шарф, прикладываю его и нажимаю на кровоточащий разрез. — Линден, — говорю я, когда его голова поворачивается в сторону. Я прижимаю его лицо ко моему, оставляя на щеке кровавые отпечатки пальцев, и он медленно открывает глаза. — Посмотри на меня, Линден. Сиерра, что нам делать? — кричу я, не отрывая глаз от него.

— Скорая помощь приедет в любую секунду, — тихо говорит Сиерра, её тон возвращается к спокойному тембру, к которому я привыкла. — Я позвонила им прямо перед тем, как ты вернулась в сознание. Как только ты уронила нож, — добавляет она, и в желудке вибрирует чувство вины. Она защищала меня — даже рискуя жизнью Линдена. — Думаю, с ним все будет в порядке, — говорит Сиерра, словно читая мои мысли.

Я слышу слабый звук сирены.

— Они едут, Линден, — говорю я, и его глаза снова открываются. — Они почти здесь. Не засыпай.

Менее чем через минуту мы окружены синими огнями скорой. Я отступаю, позволяя им работать.

— Ты в порядке? — спрашивает врач из скорой.

— Что? — отвечаю я, удивляясь, почему, чёрт возьми, он заботится обо мне.

— Вы покрыты кровью — это его кровь или вы ранены?

Я смотрю на себя. Я покрыта кровью. Кажется весьма уместным, что кровь Линдена покрывает мои руки.

Если он умрёт, я буду убийцей.

— Я не ранена, — говорю я, и медик странно смотрит на меня. Я не понимаю, почему, пока я смутно не вспоминаю его по прошлой ночи. Я тогда сказала то же самое, снова и снова. Интересно, что он думает обо мне.

И понимаю, что мне всё равно.

— Могу ли я поехать с ним? — спрашиваю я, начиная паниковать, когда врачи начинают закрывать дверь скорой помощи. Что, если я больше его не увижу?

— Да, давайте сделаем так, и мы приведём тебя в порядок по пути, просто чтобы убедиться что все хорошо.

Я делаю шаг к машине скорой помощи, когда мне приходит в голову мысль, что я оставила нож, просто лежащим на снегу. Я оглядываюсь назад, но место, где я упала, пусто. Там следы, ведущие к Сиерре.

Я смотрю в сторону, когда двери захлопываются, я слишком виновата чтобы чувствовать любую благодарность.

Его немедленно отправляют в хирургию.

Я чувствую, что весь мой мир разорван в клочья. Смит мёртв, и из-за этого я никогда не узнаю, я убила Натана Хокинса или нет. Смит забрал с собой эту тайну. Я всегда буду задаваться єтим вопросом, всегда буду чувствовать этот тяжёлый вес.

Но я не смогла бы жить с собой, если бы убила Линдена. Не имеет значения, что я находилась под контролем Смита — он выбрал правильную жертву. Если Линден умрёт, я сломаюсь.

Родители Линдена примчались через несколько минут после того, как доктор говорил со мной. Я рассказываю им, что он сказал, но когда они спрашивают меня, что случилось, всё, что я могу сказать, это «я не знаю», так как по моему лицу истекают бесконечные струйки слёз. Мама Линдена сжимает мою руку и шепчет что-то успокаивающее, но я не заслуживаю её утешения. Я не заслуживаю быть в одной комнате с ней.

Прошло более часа, прежде чем вышел врач. Когда он говорит, что Линден в порядке, я так близка к обмороку, чем когда-либо на своей памяти.

— Ни один из жизненно важных органов не пострадал, — говорит он, — лишь некоторые мышечные стенки. Довольно мелкий разрез. У него останется шрам, чтобы показывать дамам, — добавляет он, подмигивая мне. Я хочу выцарапать ему глаза.

Родители Линдена и я входим в его палату, где мы сидим и ожидаем, когда Линден вернётся в сознание. Каждые секунды кажутся вечностью, когда я сижу, глядя на его бледную фигуру.

Наконец его глаза медленно моргают, как будто глядя на снег. Мы все вскакиваем и окружаем его постель, родители берут его руки в свои. Я чувствую себя предателем; меня не должно было быть здесь.

Но мне нужно быть. Я должна знать.