Великий князь Цусимский - Михайловский Александр Борисович - Страница 2

Вот с таким человеком предстояло встретиться Великому князю Михаилу, который вместе с полковником Агапеевым на литерном поезде прибыл ранним утром 3-го апреля в Мукден. В эти дни начала апреля, когда русский флот уже сделал все возможное для того, чтобы столь несчастливо начавшаяся война завершилась победой, было чрезвычайно важно не дать 1-й армии генерала Куроки возможности ворваться на территорию Манчжурии. Ведь, несмотря на то, что связь между Японией и Кореей была прервана морской блокадой, высадившиеся на Корейском полуострове японские силы сохраняют боеспособность, достаточную для проведения наступательных операций. Дело в том, что в ходе продвижения по территории Кореи боевых столкновений японских частей 1-й армии генерала Куроки с местными силами или русскими войсками не случалось, в силу чего они все еще обладают все теми припасами (за исключением продовольствия), которые имели на момент высадки с кораблей в Чемульпо. Вопрос с продовольствием решается любимым японским способом – конфискацией у местного населения, тем более что рационы корейцев и японцев в целом совпадают совпадают. К тому же до момента установления русской морской блокады Корейского ТВД3 почти полтора месяца с момента начала войны японский флот имел возможность беспрепятственно доставлять снабжение на Корейский полуостров, сумев создать значительные запасы боеприпасов, продовольствия и различной амуниции.

Кроме всего прочего, чем дальше, тем больше у Павла Павловича Одинцова усиливалось подозрение, что Великобритания уже выбрала свою форму участия в этой войне. И это будет отнюдь не лобовое столкновение военных флотов, которое может привести Британию к такой же катастрофе, которая уже постигла японский флот. Нет, в ближайшее время британский флот займется конвоированием британских и прочих каботажных пароходов с военными грузами, чтобы доставлять их японским войскам прямо в зону боевых действий. Российской разведке уже было известно, что такие британские, а также голландские, датские, германские и даже французские пароходы накапливаются в настоящий момент на якорных стоянках Гонконга, находящегося за пределом радиуса действия дальних блокадных дозоров русского Тихоокеанского флота. Дальше на север, в зону боевых действий, эти трампы пойдут в плотных колоннах под конвоем британских крейсеров. При это вполне очевидно, что любая попытка русских кораблей досмотреть груз этих судов в нейтральных водах неизбежно обернется морским сражением и началом войны между Российской и Британской империями. Видимо, в Лондоне уверены, что Российская империя никогда и ни при каких обстоятельствах не пойдет на войну с Империей, над которой никогда не заходит Солнце.

Но надо иметь в виду, что для успеха такой провокации есть одно обязательное условие. В качестве конечной точки маршрута конвою необходим занятый японскими войсками порт или удобный пункт разгрузки – например, укрытая от штормовых ветров бухта или устье реки. Если подходящие порты на участке побережья от корейской границы до Ляодунского полуострова просто отсутствуют, то удобные якорные стоянки имеются в предостаточном количестве. Именно поэтому японскую армию следует останавливать на рубеже реки Ялу, а не позволять ей шастать по Маньчжурии. Но для того, чтобы выиграть сражение на реке Ялу, начинать его следует в Мукдене, имея противником Куропаткина, который, напротив, намеревался японцев в Маньчжурию впустить4, ибо не понимает ни важности естественного оборонительного рубежа на пути вражеского вторжения, ни того ущерба боевому духу войск, который последует в случае позорной сдачи этой позиции.

Между прочим, с этими поползновениями генерала Куропаткина не мог справиться даже Наместник на Дальнем Востоке адмирал Алексеев, который был моряком до мозга кости и ничего не понимал в ведении сухопутной войны. Все его попытки принудить командующего Маньчжурской армией перейти к активной наступательной стратегии наталкивались на непробиваемый апломб Куропаткина, считавшего моряков ни к чему не годными, бесполезными существами, совокупно именуемыми «самотопами»5. К тому же командующий Маньчжурской армией был назначен на должность рескриптом государя императора, и, несмотря на формальное старшинство адмирала Алексеева, считал, что подчиняется непосредственно царю и больше никому.

Наместник, видя такое пренебрежение его чином, прямо ведущее к разрушению вертикали командования, разумеется, злился, но ничего против выскочки предпринять не мог, у него у самого по морской части война развивалась далеко не самым благоприятным образом. С самого начала войны четыре крупных боевых корабля были утрачены, а еще три тяжело повреждены. Ночное нападение японских миноносцев на внешний рейд Порт-Артура было отбито без потерь для противника, а короткие стычки с японским флотом на ближних подступах к Порт-Артуру выявили значительный тактический перевес, которым обладал противник. Дело тут было не только в том, что в русском флоте после повреждения «Цесаревича» и «Ретвизана» осталось пять эскадренных броненосцев против шести японских, но и в том, что эскадренная скорость6 русского отряда порядком уступала групповой скорости японских броненосцев, благодаря чему адмирал Того мог сам выбирать наиболее выгодную дистанцию для боя7.

Но с появлением отряда русских кораблей из будущего моряки (пусть и за чужой счет) смогли в значительной степени реабилитироваться и вместе с потомками повести на море дерзкую наступательную войну. Погром в Токийском заливе, который еще назывался личной императорской ванной, бесчинство, устроенное броненосными крейсерами и подводной лодкой в Цусимском проливе, дерзкие операции по прерыванию морской торговли японской империи и, самое главное, погром погруженной на пароходы 2-й армии генерала Оку, учиненный адмиралом Макаровым в заливе Цинампо… После этого акции адмирала Алексеева в Петербурге выросли, и позиции Куропаткина в подковерных административных интригах стали не столь прочными. Кроме всего прочего Наместнику очень понравилась идея Пал Палыч Одинцова послать в штаб Куропаткина в качестве спецпредставителя любимого младшего брата и наследника царя, чтобы тот своей большой волосатой романовской лапой хорошенько взбодрил этот курятник. Как ни удивительно, но ответ из Гатчины пришел быстро, император согласился с предложением господина Одинцова, благословил труды своего младшего брата и попросил, чтобы тот был поосторожнее на фронте.

Сам же Михаил Александрович тоже был не прочь принять участие в первом в своей жизни по-настоящему большом деле, тем более что для решения тактических и стратегических задач в помощь ему был дан полковник генерального штаба Агапеев. Кроме того, господин Одинцов обещал, что как только дело дойдет до сражения, в его распоряжении окажется некогда майор российской, а ныне полковник русской императорской армии, вместе со сформированной им на Эллиотах бригадой морской пехоты. Несмотря на траур и общую охватившую его апатию, император Николай все же подписал именной рескрипт, производящий Новикова в полковники императорской армии со старшинством с первого апреля сего 1904-го года. И сделано это было не ради сестры Ольги, а ради государства российского, ибо формируемой бригаде морской пехоты требовался полноценный командир. Да и совестно было Хозяину Земли Русской оставлять без вознаграждения столь отличившегося офицера. Но Новиков присоединится к Михаилу потом, а пока в его сопровождении только взвод любимых кирасир и взвод ахтырских гусар, которых ему «уступила» сестрица Ольга, ибо невместно наследнику престола и любимому брату царя передвигаться без эскорта.

И вот сейчас экипаж на котором младший брат царя вместе с полковником Агапеевым приехал с вокзала, остановился у парадного подъезда Дворца Наместника. Именно там размещался штаб Маньчжурской армии. Михаил вылез из экипажа и оправил свою длинную кавалерийскую шинель, ожидая, пока с другой стороны на землю спустится полковник Агапеев. Возможно, сейчас младшему брату царя предстоял самый важный разговор в его жизни. Разговор, который окончательно решит судьбу кампании и, возможно, судьбу всей России. Впервые за всю свою жизнь доселе беззаботный Мишкин почувствовал на себе тяжесть формулы «положение обязывает». Сегодня его первый настоящий бой, который покажет, кто он – достойный сын своего отца, имеющий право повелевать, или просто великосветский прожигатель жизни, декоративное и никчемное существо вроде собачки-левретки.