Красота - страшная сила - Агни Кэти - Страница 76

На третий день на восходе солнца я услышала, как в дверях повернулся ключ. Я испугалась, вообразив, что это пресса проникла в мой дом. Внизу раздались тяжелые шаги. Я залезла под карниз, выступавший в мансарде, свернулась в клубок, как будто спряталась в шар, и в ужасе закрыла лицо руками. «Господи, пожалуйста, пусть они не придут сюда. Пожалуйста, только бы они не нашли меня», — молила я. Я услышала, что теперь шаги раздавались на лестнице, потом на втором этаже… Кто-то звал меня. Я заткнула уши и закричала так, что ничего не могла уже слышать, кроме своих пронзительных воплей. Затем я почувствовала, как чьи-то руки протянулись ко мне и вот-вот коснутся. Я оцепенела. Чьи-то сильные пальцы пытались оторвать мои ладони от лица. Я слышала, как кто-то говорил: «Лора! Лора! Лора!», но оставалась в своем шаре, спрятавшись от всего мира. Прошло еще какое-то время, прежде чем голос достиг моего сознания и я поняла, что это был Адам.

— Адам, они украли моего ребенка, — едва слышно проговорила я.

Два дня спустя я проснулась в Дорик-Коттидж. Надо мной склонился мистер Робертсон, местный врач. Жмурясь от солнца, я обвела глазами комнату и увидела, что в ногах у меня сидели с обеспокоенными лицами Фиона и мама. Адам и отец ходили из угла в угол, брови их были нахмурены. В комнате стояло несколько букетов свежих цветов.

— Привет! — сказала я.

Кажется, они были рады, что я вернулась к ним.

Оказалось, у меня произошел психический и физический срыв. Как говорят в мире звезд, наступило «истощение». А в терминах реального мира — мои силы были подорваны наркотиками, недоеданием, послеоперационной инфекцией и сильным стрессом. К тому моменту, когда меня нашел Адам, я на самом деле была на грани безумия. Он поднял меня на руки, точнее — оставшиеся от меня сорок килограммов, — спустился со мной вниз и вышел из дома. Он прошел со мной на руках мимо дам и джентльменов из прессы, которые не упустили случая и сделали прекрасные снимки, и осторожно положил меня на спальное место своего строительного фургона. Там я и спала беспробудно всю дорогу до Шотландии. Потребовались несколько дней полного отдыха, мощная доза антибиотиков и пара ведер маминого бульона, чтобы поднять меня на ноги. Мне не терпелось подышать свежим воздухом после столь долгого времени, проведенного в постели, поэтому я сразу пошла на берег моря. Я сидела, смотрела на море и думала, что мне теперь делать. Ко мне подошел Адам и сел рядом.

— Здорово, что ты окрепла и уже на ногах, — улыбнулся он, — чем занимаешься?

— Просто сижу, думаю.

— О чем?

— О том, что надо возвращаться обратно в Лондон. Приводить дела в порядок, найти возможность удержаться на работе и спасать репутацию.

— Ты в самом деле хочешь этого? — Адам набрал горсть песка, затем разжал пальцы и смотрел, как он медленно высыпается.

— Нет, ответила я, — я бы предпочла навсегда остаться здесь и никогда больше не вспоминать о происшедшем. Но это невозможно. Мне все равно придется вернуться.

— Почему?

— На следующей неделе начинаются съемки очередного цикла передачи, а через неделю мне нужно сниматься в рекламе. У меня есть дом в Лондоне и мои друзья… — Тут я умолкла, вспомнив, что на самом деле у меня не осталось друзей в Лондоне. — Просто потому, что я должна вернуться.

— Ты можешь поступать так, как пожелаешь, — внушал мне Адам. — Но если ты не хочешь возвращаться к прежней жизни, так и не возвращайся. Это проще простого.

— Но я много трудилась, чтобы добиться своего положения. Я не могу просто взять и все это бросить.

— Разве это принесло тебе счастье? — спросил Адам.

— Когда ты нашел меня в тот день, я была похожа на счастливого человека?

— В таком случае, оставь все в прошлом, — ответил Адам, отрицательно покачав головой, — и не оборачивайся. Для того чтобы жить по-настоящему, надо идти вперед.

Он поднялся.

— Ты куда? — спросила я его.

— Домой, — ответил Адам, стряхивая песок с брюк, — я просто хотел узнать, в порядке ли ты.

Я смотрела, как Адам медленно шел по берегу, и мне казалось, что он уносил с собой весь солнечный свет, и на меня наваливается холодная тень. Чем дальше уходил он, тем более одиноко мне становилось. И вдруг я поняла, что мне действительно нужно делать. Пришло время сделать шаг вперед. Я побежала по песку так быстро, как только позволяли мои еще неокрепшие ноги.

— Адам, — крикнула я, — Адам, постой!

Он обернулся и прищурился, пряча глаза от яркого закатного солнца.

— Лора?

— Поцелуй меня, — потребовала я, едва дыша.

— Что? — переспросил он, сбитый с толку.

— Поцелуй же меня, — повторила я, смеясь.

Он застыл на месте, на лице его было написано недоумение.

— Хорошо, тогда я сама поцелую тебя.

Я привстала на цыпочки и, обхватив руками его шею, наклонила его милое, несколько смущенное лицо к себе и поцеловала. Я поцеловала Адама с любовью, которую мне долго приходилось сдерживать в поисках кого-то достойного ее. Я поцеловала его так жадно, до боли в губах, и, когда растворилась в его темно-голубых глазах, почувствовала, что это и есть мой дом.

Джасмин продемонстрировала удивительное понимание и не стала препятствовать моему желанию оставить «Скорпион ТВ», несмотря на то что до начала съемок осталось так мало времени. Хотя на самом деле найти мне замену не составляло большого труда. Как однажды заметил Уоррен, на свете полно хорошеньких блондинок, которые что угодно готовы отдать, чтобы оказаться в моих модных туфельках. Она тут же нашла новую ведущую для «Уикенд начинается здесь». Агент же был вне себя от ярости из-за того, что потерял пятнадцать процентов от сделки с «Супер-Бра». Но разве не он же сам говорил, что во мне нет ничего особенного? Дом на Примроуз-Хилл был продан восемнадцатилетней девушке, передающей прогноз погоды на телевидении, за один миллион двести тысяч фунтов. Этой суммы будет достаточно, чтобы работники банка встречали меня с улыбками до конца моей жизни.

Последнее задание, которое Кэти пришлось выполнить в качестве моей ассистентки, состояло в упаковке и отправке в Дорик-Коттидж огромной коллекции фирменных туфель, платьев и сумок, которая образовалась у меня за прошедший год. Скоро эти вещи стали мне малы, но меня это мало беспокоило. К чему блестки и туфли на шпильках, когда в пятницу вечером ты идешь на причал есть рыбу с чипсами? Кое-что я оставила себе на память, чтобы иногда вспоминать о той девушке, которой я когда-то была, а остальное раздарила. Порой я открывала шкаф и прикасалась к этим восхитительным тканям, но через какое-то время я забыла ту, что носила когда-то эти платья.

Как-то вечером, когда у моей калитки забибикал фургон с рыбой, я вдруг вспомнила, что у меня не осталось в кармане денег, чтобы купить пикши на вечер. Подошла к шкафу и заглянула в сумку от Фенди, надеясь найти там свернутую в трубочку банкноту, оставшуюся от прежней жизни. На дне сумки я нашла аккуратно сложенную салфетку, исписанную неразборчивым почерком Натали. Я прочла ее «сравнительный» список и улыбнулась.

Первые полгода в Дорик-Коттидж я в основном провела в постели, словно отсыпаясь после тяжелейшего похмелья. Нередко Адам приходил с работы, а я все еще была в пижаме. Он готовил мне что-нибудь горячее, питательное и вкусненькое, затем относил в ванную и снова укладывал спать. Он был моим настоящим спасителем. Наконец однажды в апреле я проснулась со светлой головой и объявила, что мне надоело спать.

— Займись тем, что тебе по душе, — предложил Адам.

Я пошла на курсы садового дизайна во взрослую группу и вскоре мы с Адамом открыли семейное дело: он ремонтирует дома, а я занимаюсь садами. Почти каждый день я копаюсь в земле, так что у меня руки по локоть в компосте, но никогда я еще не чувствовала такого удовлетворения от работы.

Вернувшись в лоно семьи, я начала понимать, какие замечательные люди мои родители. Едва не потеряв их, я теперь понимала, как они мне дороги. Во мне пробудилось уважение к маме за то, что она отказалась от своей карьеры ради семьи, и, конечно, мне стало понятно, почему отец настороженно относился к тому безумному образу жизни, к которому я с такой страстью приобщалась в Лондоне.