Ермак - Копылов Дмитрий Игнатьевич - Страница 21

Между казаками и стрельцами очень скоро установились самые дружественные отношения. Стрельцы несли наравне со старожилами «обереговую» службу, и летописи, описывая события, не видят между ними никакого различия.

Радость встречи была непродолжительной. Вскоре новая опасность нависла над русскими воинами. До сих пор Ермак твердо держал инициативу в своих руках. События развивались так, как хотел того атаман. Но зимой 1584/85 года обстоятельства круто изменились, и Ермак впервые, с тех пор как вступил в Сибирь, утратил инициативу.

Как выяснилось скоро, враждебные акции, предпринятые карачей осенью 1584 года, являлись звеньями широкого и, надо сказать, тонко разработанного замысла разгрома русских сил в Сибири. Карача сколачивал союз татарских феодалов, собирал под свои знамена воинственных ногаев, нападал на мелкие казацкие отряды, собиравшие ясак в хантейских и татарских улусах.

Эти действия имели своим результатом то, что подвоз продовольствия в Искер прекратился. Те запасы, которые успели сделать казаки летом и осенью, с приходом 300 стрельцов в короткое время были израсходованы, и в Искере начался голод.

Историки склонны обвинять в случившемся бедствии воеводу Болховского, который привел в Сибирь 300 хороших едоков, не позаботившись раньше снабдить их продовольствием. Но эти упреки звучат по меньшей мере наивно. Воевода не мог предвидеть, что события будут развиваться таким образом. Его уверили в Москве и на Урале в том, что Сибирь имеет достаточно собственного продовольствия, и нет нужды везти его через горы из пермских вотчин и Чердыни. Единственное, что нужно захватить за Урал, — боеприпасы и, возможно, соль. Так действительно до сих пор и обстояло дело. Ведь и Ермак, отправляясь в поход, взял с собой лишь трехмесячный запас съестных припасов, который был съеден уже на зимовке у Тагильского волока. На протяжении всего похода казаки кормились тем, что добывали сами в лесу и реках или забирали у местных жителей.

Относя голод исключительно на счет опрометчивости воеводы, исследователи не связывали его с действиями Карачи по блокаде русского гарнизона в Искере. В угоду сомнительной хронологии сибирской эпопеи они разрывали во времени синхронные и взаимосвязанные факты: голод и осаду Старой Сибири татарами. В результате в их сочинениях изображалась парадоксальная картина: казаки и стрельцы буквально гибнут от голода, едят трупы умерших товарищей, но ничего не предпринимают для своего спасения. Между тем, если трудно было получить рыбу и мясо в татарских юртах, воины могли их всегда добыть в лесах и водоемах. Даже в XVIII веке, когда лесные звери были уже частично истреблены в лесах по Тоболу и Иртышу, крестьяне добывали зайцев, топча их копытами лошадей. В то время существовало даже специальное промысловое выражение: «топтать зайцев лошадьми», эквивалентное словам «охотиться на зайцев»[112].

Ясно, что только жестокая блокада мешала казакам и стрельцам получить продовольствие. Карача отрезал путь не только к населенным пунктам, но и к промысловым угодьям. И это произошло не весной 1585 года, как пишут историки, а зимой 1584/85 года.

12 марта 1585 года, когда, по расчетам, русские были достаточно изнурены голодом, карача со своим войском, численно превосходящим дружину Ермака и стрелецкий полк, приблизился вплотную к Искеру, обложил его со всех сторон обозами, надеясь осадой принудить русских к сдаче. Летописцы не находят слов, чтобы выразить весь ужас страшного голода, свирепствовавшего в русском лагере. Было съедено все, что годилось в пищу: лошади, вороны, воробьи, кора поблизости растущих сосен. Голод и болезни десятками косили воинов. Умер воевода князь Болховский. Трупы зарывали тут же, у стен крепости.

Сам карача остановился в Саусканских юртах, на расстоянии семи верст от Искера. Он вполне полагался на бдительность своего заслона. Попытки казаков прорвать кольцо окружения кончались неудачей. Осада длилась более месяца. Татары, осмелев, стали появляться у городских стен и на глазах голодных казаков располагались вокруг котлов с дымящейся молодой кониной.

Казалось, русские доживали в Искере последние дни. На открытую вылазку нечего было и рассчитывать. Едва передвигавшие ноги воины не отошли бы и сотни шагов от крепости, как неминуемо погибли бы от вражеских стрел и сабель. Ермак решился на отчаянно смелый и рискованный шаг. По его приказу 9 мая атаман Матвей Мещеряк с группой наиболее крепких воинов под покровом ночи незаметно вышел из города, прокрался мимо татарских обозов, обложивших крепость, и внезапно напал на стан Карачи в Саускане. Большая часть стражи была перебита, не успев взяться за оружие. Под казацкими саблями погибли два сына Карачи, но сам визирь спас жизнь бегством.

Узнав о вылазке русских, осаждавшие Искер татары бросились к Саусканским юртам. На это как раз и рассчитывал Ермак. Казаки вышли из крепости и, прикрываясь оставленными обозами, ударили по татарам с тыла. Противник оказался зажат с двух сторон. Со стороны Саускана, засев в кустах, действовали люди Мещеряка, со стороны крепости дружно палили из ружей казаки Ермака. Бой длился до полудня. Татары несколько раз пытались смять казаков и прорваться к крепости, но казаки отбивали их огнем и обращали вспять. Потеряв много людей, карача принужден был прекратить сражение и отойти «восвояси с срамом». Казаки не отважились преследовать противника и опьяненные победой вернулись в город.

Весть о поражении Карачи быстро разнеслась по всем улусам. В Искер снова начали приходить князьки и мурзы с ясаком. Возобновился подвоз продовольствия, и голод прекратился. Сколько воинов погибло от голода, ран и болезней, точных сведений нет. Одни летописи сообщают, что в живых осталось только 90 казаков, другие—150, третьи — 300 казаков и стрельцов. Последняя цифра, вероятно, больше всего соответствовала действительности.

Более двух месяцев Ермак ничего не предпринимал за пределами Искера. Но он не допускал и мысли оставить Сибирь. В июле атаман повел окрепших после голода казаков в новый поход. В Искере остались голова Иван Глухов[113] и атаман Матвей Мещеряк с небольшим гарнизоном. События последнего года показали, что главная опасность угрожает с юга. Там, в степях, кочевал хан Кучум, туда ушел после поражения карача. Поэтому круг решил отправить военную экспедицию вверх по Иртышу.

В поход отправилось 150 казаков. Первое столкновение с татарами произошло у городка знатного князька Бегиша (или Баиша), примерно на расстоянии 100 верст от Искера. Получив известие о приближении русских, Бегиш собрал значительное войско, в котором находилось и много людей Карачи. Татары заняли выгодную позицию, укрепившись на возвышенном месте, но Ермак повел наступление с такой силой, что противник пришел в смятение, и победа досталась казакам. Воины были настолько, ожесточены, что никого из врагов не оставили в живых. Все, кто не успел бежать с поля боя, были перебиты. Заняв городок, казаки, однако, не причинили никаких обид татарским женщинам и детям. Ермак воевал только с теми, кто поднимал на него меч.

После короткой передышки отряд направился в татарские городки Шамшу, Рянчик, Салы и Каурдак. Жители их не оказали сопротивления. Только в Салах произошла небольшая стычка, закончившаяся для русских счастливо, без жертв. Население Каурдака еще до прихода Ермака скрылось в лесах.

Далее следовал городок Тебенда, где позднее возник русский Тебендинский острог. Городок принадлежал татарскому князю Елыгаю. Старый князь вел свой род от ишимского хана Саргачика и считал себя знатнее и достойнее Кучума, которого презирал как пришельца и узурпатора. Летописец рассказывает, что хан Кучум, еще будучи в Искере, искал случая привлечь Елыгая на свою сторону и хотел взять его дочь в жены своему сыну, но гордый Елыгай не пожелал породниться с ханом.

Князь держался в стороне от «большой политики», и военная буря последних лет обошла стороной его улус. Войско Елыгая было невелико и служило скорее для поддержания престижа и охотничьих забав, чем более серьезным целям. Жил Елыгай безбедно, собирая ясак с улусных людей. Узнав от слуг о появлении близ городка Ермака с казаками, он сам в лучшем платье вышел ему навстречу. Кроме ясака князь преподнес атаману богатые подарки.