Убийца (СИ) - Махавкин Анатолий - Страница 27

Но всё же – это был просто сон. Поэтому я видел себя со стороны и в совершенно другом месте. Отец, приземистый широкоплечий мужчина в тёмном бархатном костюме с золотой цепью на груди, задумчиво поглаживал чёрную с проседью бороду. Справа от папаши стоял старшенький. Он копировал отца во всём, начиная от одежды и кончая манерой поглаживать свою чахлую растительность на подбородке.

Вот только выражение лиц у обоих отличалось. Если у отца физиономия отражала сосредоточенность и печаль, как и полагалось в такой день, то братец даже не думал скрывать злобную радость. Средний брат, одетый в длинный чёрный плащ, был едва различим в серых сумерках грани сновидения. Тонкие губы Сигурда казалось сочувственно улыбались.

Как и тогда, много лет назад, я вновь ощутил обиду невероятной силы и даже горький вкус слёз, бегущих по щекам. Казалось, будто весь мир отвернулся от меня. Да так оно и было!

Отец, окончив беззвучную речь, осенил себя знаком триединства и указал на дверь, проваливай, мол. Старший откровенно ухмылялся, а средний растворился в сумерках, не оставив и тени. Глотая слёзы, я повернулся и вышел наружу…

…Чтобы высокий гунн со спутанными волосами, всадил мне в грудь свой огромный меч.

Глава 6

6.

А как утро настало,

А как мать прибежала,

Как прощенья у бога она воспрошала.

А как утро настало,

А как тень подползала,

А как жертву свою всё она ожидала.

Казнь убийцы.

Утро оказалось мерзким. Во всех отношениях.

К исходу ночи на землю опустился отвратительный липкий туман. Мгла оставляла на всём гадкую липкую плёнку. От этой гадости зудела кожа и болели глаза. Деревья в серой мути стояли, точно мертвецы в саванах и скрипели, точно жаловались друг другу на неведомые обиды.

Пока я седлал лошадей, с неба начала сыпаться ледяная морось. Это, да ещё неспешно катящиеся волны холодного тумана, разом превратили одежду в пропитанную влагой тяжёлую тряпку. Кони тоже были не в настроении. Они недовольно ржали, лягались и пытались укусить. Взбесившись, я отхлестал их плетью. После этого мы все успокоились.

Шу и Вайолетта, по моему совету, меняли свою одежду на более подходящую для дальнейшего пути. И если принцесса беспрекословно надела кожаную пару (ну хоть что-то в её багаже меня порадовало), то граф наотрез отказался снимать свои дурацкие железки. Мальчишка пыхтел и питался доказывать, дескать это обеспечивает полную безопасность. Пришлось сдержанно напомнить о нашей ночной беседе. Скрипя зубами, молокосос положил доспехи в стенной шкаф и остался в ярких, но более практичных одеждах. Ухмыляясь, я представил, что подумают мои коллеги, когда обнаружат здесь металлический хлам.

После скандала, подопечные наотрез отказались со мной общаться, так что завтракали мы в абсолютном молчании. Лишь изредка раздавались реплики Шу и Вайолетты, когда они обращались друг к другу.

В результате настроение у меня оказалось – хуже некуда. Когда мы выехали на дорогу, ведущую в Ольет я уже и сам не хотел ни с кем общаться. Да ещё всё время вспоминался ночной кошмар и начинала ныть несуществующая рана, полученная в сновидении. Не люблю, когда снится подобная ерунда. Что бы там не говорили о пророческих снах, но иногда они сбываются.

Серая пелена окутывала нас со всех сторон, поглощала звуки и даже громкое ржание лошадей вязло в ней, превращаясь в жалобное блеяние. Плюхали в рытвинах и лужах копыта, по капюшону барабанили капли мелкого дождя и стонали деревья у дороги. Все эти звуки нагоняли глухую тоску и сонливость. Кажется, я даже задремал. Поэтому, когда Вайолетта внезапно остановилась и начала хлопать себя по бокам, то едва не свалился с коня в грязь.

- О, нет! – сказала принцесса и я увидел на её лице выражение отчаяния. – Неужели я его потеряла?

- Что случилось, Вайю? – Шу так подался к ней, точно собирался понюхать. – С тобой всё в порядке?

- Кулон, - на глазах у девушки блестели огромные слёзы. – Кулон, который подарила мне матушка.

- Искать его в грязюке – зряшное дело, - тут же предупредил я, чтобы избежать дурацких предложений.

- Думаю, он вывалился из кармана плаща, когда я положила его под голову перед сном. Пожалуйста, давайте вернёмся! Это – единственный подарок покойной матушки, который у меня остался. Я прошу вас!

Твою мать, сейчас у неё начнётся истерика. Если не вернуться за кулоном, эта дура запросто поскачет за ним сама. Я угрюмо размышлял. Возвращаться всей оравой? Потерять кучу времени. Послать Шу? Граф – человек весьма бесполезный и, если с ним что-то произойдёт, я только порадуюсь. Но к сожалению, это не заставит кулон вернуться, а сам Сигон вряд ли отыщет украшение. Оставался единственный вариант.

- Продолжайте медленно ехать вперёд, - угрюмо проворчал я, - и никуда не сворачивайте. Если заметите что-то подозрительно – немедленно съезжайте на обочину и прячьтесь в лесу. А я постараюсь выжать из своего одра всё, на что он способен. Как выглядел этот поган…твой кулон?

- Красненький такой, на тонкой золотой цепочке, - глотая слёзы пробормотала Вайолетта. – На крышке нарисован грифон. Это такое животное, похоже…

- Я знаю, что такое грифон, - оборвал я её, непроизвольно дёрнув щекой и повернулся к графу. Потянул ему самострел. – Если кто-то на вас нападёт, сделаешь вот так: нажмёшь сюда. Смотри, не подстрели принцессу или себя, спуск очень мягкий.

- У меня есть мой меч, - Граф смотрел исподлобья и оружие брать определённо не собирался. – И я умею им пользоваться.

Сдержав ругательство, я вернулся к Вайолетте.

- Держи. У тебя меча нет, а эта штука может пригодиться. Направляешь от себя и жмёшь сюда. Понятно?

Вайолетта испуганно кивнула. Самострел она держала так, словно это была опасная змея.

- Спасибо, - пискнула девица. – Удачи вам.

Я только махнул рукой и наподдал Уркагану пятками, да так, что тот прихрюкнул. Немного отъехав я оглянулся: силуэты спутников таяли в тумане, как трупы, исчезающие в непроглядной воде. Неприятное сравнение, но – какое есть. В этот момент мой «скакун» умудрился угодить передними ногами в глубокую яму, едва не вышибив седока из седла. Пока мы оба восстанавливали равновесие и ругались друг на друга, призрачные силуэты принцессы и графа окончательно исчезли из вида.

Я поинтересовался у своего чувства опасности: не ощущает ли оно какого подвоха. Хм, пророк, таящийся в моей заднице чувствовал нечто эдакое, неприятное.

Обратный путь удалось преодолеть много быстрее, так что было начал думать, что это небольшое приключение минует без хреновых последствий. Ну, может же жопа иногда заблуждаться?

Нет, не может.

Даже не знаю, что меня подтолкнуло на повороте к святилищу поглядеть под ноги Уркагану. Однако, стоило взглянуть на дорогу, и я тут же дёрнула за удила, едва не усадив коня на зад. Весь тракт оказался изрыт лошадиными копытами. Этих следов утром точно не было! По коже очень быстро бежали ледяные мурашки.

Все чувства кричали об опасности. Не просто кричали, а вопили в ухо: «Беги! Спасайся!» Однако я не стал слушать эти призывы: удрать можно почти всегда, а вот получить ценную информацию – далеко не всегда. Отпечатков копыт было слишком много и следов от телеги я здесь не наблюдал. Если у нас появились новые преследователи, необходимо узнать, кто именно.

Я съехал с тракта и заведя Уркагана подальше в лес, спешился. Привязал коня к ясеню, искорёженному некой неведомой силой. Уркаган недоуменно покосился на меня, и я успокаивающе похлопал его по мокрому крупу.

- Молчи, - приказал я, - и вообще, будь хорошим мальчиком. А то я тебе твою морковку укорочу так, что кобылы засмеют.

Казалось, конь всё понял, потому что молча ткнулся мордой в землю.

Перед тем, как идти к святилищу, я вытащил чехол с шоганами и закрепил его на рукаве куртки. Плащ оставил, набросив его на коня. Проверил: не звякнет ли чего. Нет, всё тихо. Можно идти.