Убийца (СИ) - Махавкин Анатолий - Страница 22

Только вот кучи мусора непрерывно росли.

Шу тихо ругался, поминая каких-то вонючек, а Вайолетта опустила на голову капюшон и приложила к лицу сразу несколько платков. Я-то несколько привыкший, но всё равно старался прятать нос под плащом. Хоть бы не провоняться, как хвандцы! Тех запросто можно узнать по характерному шлейфу.

В конце концов низкие одноэтажные домики, почти исчезнувшие среди куч сора, остались позади, и мы оказались на открытом пространстве. Под копытами лошадей заскрипел дощатый настил топленьской набережной. Дышать сразу же стало легче, благодаря свежему ветру, дующему с противоположного берега реки. Вайолетта отняла платки от лица и со страдальческой миной посмотрела на меня.

- Неужели все остальные города напоминают этот? – поинтересовалась девица и вытерла слёзы, выступившие в уголках глаз. – Это же настоящий кошмар! Разве можно так жить?

- Дело привычки, - я поджал плечами, вспоминая, как долго и мучительно рвало принцессу после вчерашней поездки по зловонным улицам. – Вот, скажем, сегодня у вас обоих состояние много лучше вчерашнего.

- Посторонись! – завопил кто-то за нашими спинами и мрачный бородатый мужик на раздолбаной телеге, гружёной грязным картофелем, едва не наехал на коня Шу. Телегу тащила парочка кривоногих красавцев, напоминающих моего Уркагана. – Стали тута…

- Простолюдская морда! – тут же напыжился Сигон, выпячивая грудь. – Ты как смеешь мне указывать!

- Валяй, - я махнул рукой. – Привлеки внимание всего Хванда, мать его!

- Сигон, перестань, - Вайолетта тронула графа за руку. – Пусть едет. Зачем он тебе нужен?

Телега прогрохотала мимо нас в сторону моста, нависающего над Топленью. Там уже стояло около десятка таких же старых повозок, ожидающих момента, когда им разрешат перебраться на другой берег. Проклятье, я надеялся, что мы будем первыми в очереди! Теперь придётся подождать. Лишь бы этот идиот, телохранитель, не устроил новое представление.

- Пожалуйста, - стараясь быть очень убедительным сказал я, - не нужно орать на людей, бить им рожи и вообще, привлекать внимание. Мы спокойно дождёмся момента, когда нас пропустят на другой берег и так же спокойно поедем дальше. Хорошо?

Шу только фыркнул. Вот же набитый индюк! Судя по всему, моя фраза бесполезно канула в одну из пустот, что наполняли этот высокородный череп.

За нашими спинами вновь послышался скрип колёс. На этот раз много громче, чем прежде. И ещё звуки разговоров. Я обернулся. Из недр зловонных улиц вынырнул настоящий обоз. Множество телег, чьи возницы позёвывая вели разговоры между собой и лениво подгоняли коней и ослов. Следовало поторопиться, пока мы не оказались в самом хвосте.

Место мы заняли позади знакомой телеги с угрюмым бородачом, наоравшим на графа. Сам Шу и Вайолетта отъехали к ограде моста, стараясь скрывать свои лица. Других благородных я не замечал. Да и кто из них поднимется с кровати в такую рань?

Мне были хорошо известны обычаи и нравы хвандских стражей переправы, поэтому я спешился и направился к центру моста. Здесь стояла покосившаяся, точно пьяная старуха, будка, а дорогу перекрывало массивное бревно, исполняющее роль шлагбаума. Здесь у открытого окошка серой постройки уже топталась небольшая толпа страждущих перебраться на другой берег. Нет, если вдуматься, отличная идея: брать деньги за переезд по обычному мосту! Словно из воздуха.

Я окинул взглядом группу товарищей по несчастью: несколько пузатых мужиков в добротных кожаных жилетах – определённо купцы; пара-тройка мутных личностей в потёртых куртках могли быть кем угодно: от шпионов до карманников: сгорбленный человек, кутающийся в длинный серый плащ и несколько неопрятных бородачей, к которым успел примкнуть обидчик графа – явно крестьяне.

Я пальцами перебрал монеты, разменянные вчера и нащупал три серебряных пятака – вполне достаточно. Потом стал в конец очереди, ожидающей начала оплаты. Сейчас солдаты окончательно проснутся и примутся облегчать кошельки путников. И попробуй увильнуть – продолжишь путь по реке. А так – ничего сложного: сунуть голову в окошко, радостно улыбнуться м аккуратно уложить монетки в протянутую руку. Я же говорю: ничего…

Где-то за спиной знакомо звякнула цепь.

…сложного.

Цепь звякнула ещё раз.

Я начал поворачиваться. В груди что-то бешено колотилось, настоятельно требуя выпустить наружу.

Однако, повернуться я не успел. Моё предплечье крепко сжали кузнечные клещи и попытались раздробить кость. Ощущение было именно таким. Чтобы избежать перелома, я вынужденно стал лицом к будке охраны. Какого?..

Горбун в сером плаще отбросил капюшон с лица и теперь медленно выпрямился во весь свой гигантский рост. То, что колотилось в груди, рухнуло в самые пятки, стоило мне взглянуть в блеклые голубые глаза на равнодушном лице, обрамлённом паклей светлых волос.

Но до смерти я перепугался, когда опустил взгляд и увидел грудь гунна под плащом. Несколько заделанных отверстий в тёмной кольчуге. Там, куда я попал из своего самострела. Этот гад должен был сдохнуть, но остался жив! Представляю, как он зол на меня. А может у него плохая память на лица?

- Also wie geht’s? – поинтересовался гунн деревянным голосом и жутко оскалился. - Der teufel soll das buscriepen! Muss d’hoorn woll ha’n!

Ну что же тут он был не так далеко от истины. Я попытался отодвинуться от урода подальше, но тут же понял, что это вряд ли получится. Единственное, что получилось, это – посмотреть на сладкую парочку у ограды моста. Мои спутники мило беседовали и не обращали на происходящее ни капли внимания. Крикнуть? А смысл?

- Maul halten, - предупредил гунн и ещё крепче сжал предплечье, так что я зашипел от боли.

Свободная конечность блондинчика нырнула под плащ и вернулась обратно уже с длинным широким кинжалом, почти равному по величине моему мечу. Чёрт! Неужели никто не замечает, какая фигня происходит? Никто, мать бы их! Люди болтали, отрыгивали, пускали газы и не обращали внимания на то, что меня сейчас зарежут, как свинью.

Острие кинжала коснулось моего живота, и угрюмая улыбка на плоской морде гунна стала несколько шире.

- Auf wiederseihen.

- А вот хрен тебе! – пробормотал я и вывернув запястье, изо всех сил дёрнул за кольцо самострела. – Сам туда иди.

Щёлкнула пружина и гунн, отпустив меня, отшатнулся назад. Кинжал выпал из его пальцев и вонзился в деревянный настил моста.

- Himmeldonnerwetter! – завопил гунн и вцепился в дротик, точащий из его правого плеча. - Sieshabigeswesen!

Мне было не до его переживаний. Должно быть стальные пальцы этого урода всё же повредили механизм самострела, потому что второй заряд так и не вылетел, сколько я ни дёргал за кольцо.

Наконец кто-то всё же обратил внимание на то, что происходит какая-то фигня и начал кричать. Как это всегда бывает, крик тут же подхватили все присутствующие, точно специально дожидались подходящего случая, чтобы повизжать. Распахнулась дверь будки и наружу выпрыгнул сонный солдат. В подштанниках, но с алебардой.

- Що трапилось? – присоединил он свой бас к общему хору. – Якого биса?

Я попытался пропихнуться сквозь толпу назад, но проклятый гунн успел очухаться и схватил меня за одежду. Мало того, гад и оружие успел подобрать. Из раны в плече хлестала кровь, но это не мешало уроду замахиваться для смертельного удара.

Возможно у гунна и было девять жизней, как у бродячего кота, но действовал враг всё же несколько замедленно. Я сунул руку за пазуху и почти не целясь запустил ножом в уродливую физиономию. Куда-то попал, потому что противник всхрапнул и вновь отпустил меня. Интересно, где его друзья? Судя по звяканью цепи – совсем недалеко.

Гунн стоял посреди взбудораженной толпы и ссутулившись мотал головой. Здоровой рукой гигант зажимал кровоточащую рану на шее. С плоской уродливой физиономии сошла снисходительная усмешка, которая цвела, когда гад схватил меня. И вдруг сквозь человеческое лицо проступила звериная харя, точно я увидел настоящее обличье дикого зверя, который рвался наружу и жаждал крови.