Академик (СИ) - Алгранов Игорь - Страница 35

Он строго взглянул на своего помощника, который продолжал стоять рядом.

– Кхм... – тот зыркнул глазками на Гошу, потом на Че-да и, склонившись к уху судьи, стал что-то быстро нашептывать.

«Ясно, ясно» – несколько раз произнес судья вполголоса в процессе нашептываний и с сочувствием покачал головой. – Бедная девочка... Да еще из такой уважаемой семьи... Попасть под влияние такого гнусного типа...

– Кстати, из материалов дела просили удалить любое упоминание... – донесся до Гошиного слуха громкий шепот помощника.

– Конечно, – снова закивал судья, – ну разумеется! Девочка совершенно невиновна!

Ну что ж, – грустно подумал Гоша, – спасибо, что хоть Кай-чи не стали впутывать в это дурацкое дело. Хотя, конечно, я был бы рад ее увидеть, пусть всего разок. Надеюсь, у нее не будет серьезных проблем с родственниками, как она опасалась. В любом случае, они уже знают...

– Ну что ж, – вдруг эхом отозвались в его голове слова судьи, и он снова вздрогнул. – Картина для меня совершенно ясная, – судья посмотрел на Гошу если не с ненавистью, то с нескрываемым презрением. – Нарушение общественного порядка, участие в уголовно наказуемых нелегальных боях, и самое главное – покушение на фундаментальные устои общества!

Судья вновь покачал головой.

– В данном деле я даже не вижу необходимости в рассмотрении дополнительных доказательств...

– Погодите! Разве мне не полагается иметь защитника? Адвоката? Выполнение всех необходимых процедур? Проведения очных ставок? Следственных экспериментов? Составление полной доказательной базы?

– Функции обвинения и защиты давным-давно делегированы аппарату суда, молодой человек! – строго осадил его судья. – Честный законопослушный гражданин не нуждается в адвокатах, и обвинения ему бояться нечего. А по вашему делу все предельно ясно!

Судья вдруг встал, опять заставив взвыть на три голоса древний стул, вероятно, за время своего существования повидавший зады разных габаритов и тяжести. И с хозяевами не в пример лучше, чем у этой задницы, – усмехнулся Гоша. – Хотя, кто знает...

– Встать для объявления приговора! – вдруг рявкнул Страж у двери, и Гоша рефлекторно дернулся с места, но ничего особо из этого не вышло.

– Объявляется приговор подсудимому Ги-ору Кре-таю, учтенному стертому в статусе восстановленного...

– Осмелюсь прервать, Ваш честь, – робко произнес Че-д, вытянувшись по стойке «смирно» и неодобрительно косясь на Гошу. – А с этим как быть? Он замотанный с головы до ног...

– Подсудимому разрешается заслушать приговор сидя.

Че-д согласно закивал и для острастки погрозил Гоше кулаком.

– На основании рассмотренных материалов дела суд определил виновность подсудимого в нарушении правил поведения вблизи опасных объектов, нарушения правил, обеспечивающих право добропорядочных и законопослушных граждан Потиса на защиту от нежелательных контактов со слоями населения, законно пораженными в правах, а также ввиду участия подсудимого в запрещенных боях на ринге с целью извлечения финансовой выгоды. Все это подсудимый совершал, будучи осведомленным и не смотря на строжайшие запреты подобных видов деятельности и неминуемое суровое наказание подобных противоправных деяний. Посему суд отказывает подсудимому в снисхождении и назначает максимальную степень по каждой из статей дела, а именно статья четырнадцатая, пункт «б», статья сто восемнадцатая, пункт «а», подпункт тридцать второй...

У Гоши вновь, как во время и после падения, возникло чувство нереальности происходящего с ним. Похоже, исход дела был предрешен еще в кабинете с непроницаемым стеклом. Как-то все это было до боли знакомо, с одной стороны, а с другой... Его не оставляло чувство, что он упускает что-то очень важное, что, возможно, даже помогло бы понять все дальнейшее, что будет происходить или...

– ...Таким образом, подсудимый приговаривается суммарно к трем пожизненным срокам за каждое из преступлений, с возможностью однократной замены по каждому из них на искупление вины кровью посредством участия в справедливых боях Турнира, ежегодно проводящегося в городе-государстве Потис первого донах – в первый день весны и начала нового года, как Символ возрождения, становления новой жизни и очищения от прежних преступлений.

Судья, судя по всему, закончил читать заранее приготовленный приговор и снова строго взглянул на Гошу.

– Просьбы, пожелания, вопросы, последнее слово, подсудимый Кре-тай?

Что он мог сказать? Что невиновен, так как не знал местных законов и даже языка толком? Но, как известно, незнание законов не освобождает от ответственности. Кому, как не Гоше, студенту юрфака, это понимать... Он вдруг поймал ту странную скользкую мысль, теребившую задворки сознания, и чуть было не рассмеялся, глядя на строгого судью. Ведь он сейчас в положении, едва ли не худшем, чем те несчастные работяги из Средней Азии, – не знавшие языка и грамоты, едва понимавшие, что от них хотят и в чем обвиняют, – коих он имел счастье неоднократно наблюдать во время летней практики в одном из судов на Петроградке...

– Я очень давно и очень сильно хочу в туалет, – ответил Гоша. Он, конечно, еще не пришел в себя от произвола местной судебной машины, но все таки уже понял, что возмущаться и сопротивляться особого смысла не имело. Колеса Системы неумолимо вращались в нужном ей направлении. Не его вина, что он так «удачно» попал между ними. Ну, разве что все довольно быстро происходило, без лишней бюрократии и проволочек...

– Эта просьба вполне выполнима.

Судья посмотрел на Че-да и указал рукой на Гошу.

– В камеру его. И не забудьте развязать его по прибытии на место. Мы же не изверги, в самом деле.

Действительно, – подумал Гоша и улыбнулся Че-ду, который склонился над ним, как старому приятелю.

Глава 31. Дар

Предутренний час.

Иринке снился странный сон.

Она лежала в той самой комнатке хосписа для «выпадков» под номером «126» и не могла пошевелить рукой или ногой. И вот... Грустные старики со сморщенными лицами — согбенные, ссохшиеся, шаркающие подошвами, в длинных серых рубахах до пола, один за другим вдруг стали заходить в ее комнату, как будто более светлую и чистую, чем когда Иринка пришла сюда с Ми-хой. Старики подходили к Иринке и смотрели на нее запавшими глазами, слегка покачивая лысыми головами и печально улыбались. Некоторые становились ближе и гладили ее потрескавшимися ладонями по спутанным волосам, нашептывая непонятные, но, определенно, добрые слова. Иногда они переглядывались между собой и снова виновато улыбались.

От этого Иринке было хорошо и спокойно. И никуда не хотелось уходить отсюда, и тем более бежать сломя голову, как в последние двадцать четыре часа, или сколько там в местных сутках... «Хорошие вы ребята, оставайтесь» — вдруг услышала Иринка добрый приятный голос, который звучал будто прямо в ее голове.

Внезапно на пороге комнатки появился еще один старичок в «рясе», еще более сгорбленный и сморщенный, чем остальные, и в комнате стало как-будто даже еще светлее, чем раньше. Старик внимательно посмотрел на Иринку, затем перевел строгий взгляд куда-то влево, в другой угол комнатки. Иринка тщетно пыталась повернуть голову в ту сторону, но у нее ничего не выходило. Она никак не могла вспомнить, кто там находился и зачем старик туда смотрит. Тот снова взглянул на нее и покачал вытянутым лысым черепом, похожим на страусиное яйцо, обтянутое пятнистой кожей.

— Собирайтесь, – вдруг произнес яйцеголовый старик строго и властно и зачем-то снова покосился в дальний угол. — Они вот-вот будут здесь. Выломают нам все двери, натопчут... Так что бегите через окно. Скорее!

И Иринка проснулась. Вся в поту, она села на кровати и оглянулась, пытаясь вспомнить где она находится. В комнате стоял предрассветный сумрак, большое окно без занавесок и жалюзей пропускало слабый рассеянный свет с улицы, и Иринка вдруг разглядела Ми-ху, который так же как и она, сидел на кровати, свесив ноги.