Пятнадцатый камень (СИ) - Колоскова Елена Леонидовна - Страница 181

Чем больше единиц поглощается, тем выше организация живой системы. Не этим ли объясняется плодовитость и воинственность эргов? Симбионт может влиять на воспроизводство популяции эргов, регулируя численность населения. Это явление требует дополнительного изучения.

При высокой продолжительности жизни отдельной особи и в противовес ей смертность очень высока, как детская, так и среди взрослых самцов, так что перенаселение эргам не грозит. Система пребывает в относительном динамическом равновесии.

Кроме того, возможен обратный процесс. После интеграции "животное" может воссоздать (клонировать?) тела тех, кого поглотило. В конечном итоге все зависит от силы воли и стремления умерших. Такие случаи можно пересчитать по пальцам.

Эрги утверждают, что это бывает, однако мы не были свидетелями такого на практике.

(Из заметок Гудрун Ф. Нордманн, архив ксенологического корпуса)

Бонус 7. Без тебя (к ч.4 гл.12)

Я не могу без тебя,

И это ясно без слов.

Ты целый мир для меня,

Жить без тебя не готов.

Предназначение, путь

Я изменю навсегда.

Только меня не забудь,

Только останься верна.

Снится и мнится, что ты

Ждешь и качаешь дитя

Той неземной красоты,

Что опьянила меня.

Той, что лишает нас сил

И возвращает вдвойне.

Я навсегда сохранил

Образ мадонны в окне.

Соединило навек,

И расстоянье — пустяк.

Разъединило на миг -

Все погрузилось во мрак.

Сила и слабость моя,

Звезды свидетели мне.

Счет я веду хмурым дням,

Что задолжал я тебе.

Верь, я приду, я вернусь

И увезу за моря.

Я ничего не боюсь.

Я не могу без тебя.

(сентябрь 2017)

Чашка кофе (бонусный рассказ)

Нагато Аюми, дочь «того самого Нагато», побеждена и разбита. Никто не может победить смерть. Мужа больше нет, и остается влачить существование ради детей и внуков. Но премьер-министр Вилья Лехтинен считает иначе и решительно врывается в ее размеренную жизнь.

Осторожно!!! Ангст, много ангста. И счастливый конец.

— Привет, мам. Как ты?

— Хорошо. Рада тебя видеть, — ответила Аюми, когда на голограмме появилось веснушчатое лицо сына.

Она чуть не вздрогнула, увидев живое напоминание о муже, но привычно скрыла это за маской невозмутимости и учтивости. Это стало давней привычкой. Даже с родными… Даже с ними. Со всеми, кроме дочери, но она теперь очень далеко, за тысячи парсеков отсюда.

Сын был огненно-рыжим, веснушчатым, да еще и бороду отпустил. Ему казалось, что это делает его старше. Впрочем, ему это шло. Только раскосые глаза выдавали примесь чужой крови.

— Как там Лисбет-младшая?

— Подрастает, — улыбнулся Эрик. — Передает бабушке привет. Лисбет, помаши бабушке!

— Ба! — девочка, похожая на светловолосого ангелочка, помахала рукой и улыбнулась. — Хай!

Похоже, молодые родители решили, что ребенок должен сначала освоить спанглиш, а уже потом родную речь. Ну, что ж… Аюми не вмешивалась. Это не окажет значительного влияния на грядущие события.

Аюми расспросила, каково сыну с невесткой живется на Западном континенте. Как оказалось, неплохо.

«Вот и хорошо. Хорошо».

Оставленный без внимания ребенок схватил куклу и начал мутузить ею по столу. Голограмма задрожала! Датчики не успевали реагировать на мельтешение в непосредственной близости от них.

— Лисбет, потише! Нет, не делай так… — молодой папаша потянулся к дочери. — Ну, вот, ушиблась.

Громогласный рев прервал разговор. Сын извинился и поспешно отключился, продолжая утешать дочь.

* * *

Будущее клубилось вокруг. Вероятности и возможности пересекались, миры рушились и создавались вновь. Развилки событий ветвились в точках бифуркации. Планета дышала, жила. И вместе с ней — мириады живых созданий, ее населявших, начиная с микроорганизмов и кончая людским муравейником.

Аюми мерно дышала в такт. Она опустилась на пол, подогнув ноги под себя и усевшись на пятки: так ей было привычнее. Женщина прислушивалась к Фрейе. Все было хорошо. Никаких катастроф в обозримом будущем. Внуки будут расти в безопасности.

Медитация помогала забыть, что она отныне одна.

* * *

Мужа не стало два года назад.

Аюми смутно помнила, как она благодарила гостей на похоронах. Сознание словно разделилось на части. Одна из них отвечает за подготовку к скорбному мероприятию. Женщина красивым почерком подписывает от руки приглашения. Сначала на нихонском, остальные — на спанглиш и нюноршк.

«С прискорбием сообщаю о кончине Торгейра Андре Рагнарссена. Прощание состоится в здании Родехусет первого ноября 697 ISE в 12.00». Имя, роспись. Рагнарссен-Нагато. Снова и снова. Имя мужа — как клеймо на коже.

Потом — некролог о верном слуге своего короля, адмирале (в отставке), любимом муже и отце двоих детей, о котором все скорбят. «Скорбят и помнят». Как эпитафия? Нет, пожалуй. Он просил строки из «Слова Высшего».

Сестры Нагато помогают заполнять бумаги и рассылать архаичные письма. Кажется, они боятся за Аюми. Думают, что она не в себе? Быть может. Она не плачет и держит лицо на людях. Но и наедине с родными она сохраняет дистанцию.

Аюми не хочет, чтобы ее жалели.

Та часть ее, что скорбит — раненый зверь. Она хочет побыть наедине со своим горем.

Но есть еще одна Нагато Аюми. Она — оракул, возвещающий о жизни и смерти.

* * *

Сын и невестка приехали ее поддержать. Впрочем, женщине казалось, что сыну поддержка требуется больше, чем ей. Все чувства на поверхности! Если бы не надвигающееся отцовство, он бы совсем сдал. Аюми впервые видела своего неунывающего сына таким беспомощным.

Невестка, Лисбет, была на девятом месяце и тоже ничем не могла помочь, да и хотела ли? Ее волновала только она сама и растущая внутри нее жизнь. Будущая мать ради приличия пришла на похороны, пристроилась в уголке и, ничуть не скрываясь, смотрела фильм о родах. Звук она приглушила.

«Хорошо…» Свекровь ее не винила.

Ей вдруг привиделось, как Лисбет кормит новорожденную дочь грудью, а потом юная светловолосая девушка, на доске оседлавшая волну. У Западного континента были подходящие условия для серфинга.

«Сегодня».

Слово упало, как камень.

Сегодня все случится.

Все будет хорошо.

* * *

На церемонии прощания вдова и сын покойного первыми встречали гостей.

— Примите мои искренние соболезнования в связи с потерей.

— Благодарю вас, — кланялась она.

И так раз за разом, как кукла, красивая и изящная в своем традиционном наряде. Ей привиделось, что люди выстраиваются чередой, чтобы совершить паломничество к Будде. Только вот… муж ее никогда не был настолько смиренным. Он был воином, северным варваром, гайкокудзином.

Аюми тронула руку сына, молча препоручая гостей его заботам, и изящно двинулась по залу, лавируя между людьми. Только деревянные дзори на ногах щелкали по плитке. Она подошла к невестке и наклонилась к ней. Шпилька вдруг выпала из волос, и темная волна упала, смешавшись со светлыми локонами.

— Ах!

Лисбет подняла глаза и жестом остановила просмотр. Аюми полюбопытствовала. Доктор как раз перерезал пуповину орущему новорожденному.

— Все будет хорошо, — сказала Аюми. — Поверь мне.

— Вам легко говорить! — фыркнула Лисбет, на мгновение став похожей на капризную куклу.