Пятнадцатый камень (СИ) - Колоскова Елена Леонидовна - Страница 119

— Почему они этого не скрывают? — вслух подумала я.

— Потому что мы при всем желании не сможем это повторить. С другой стороны, мы тоже можем не скрывать свои технологии.

— Ясно.

* * *

Стол был уставлен бокалами, недоеденными закусками и чашками из-под кофе. Эши Этти мы тоже покормили. Что интересно, он отказался брать пищу из рук Гудрун.

— Вот даже как? — удивилась она и что-то пропела на их языке.

Эрг отрывисто ответил и искоса поглядел на меня.

— Кормишь ты, — перевела она. — Значит, он у нас однолюб. Как интересно…

— Гудрун!!!

Пришлось кормить. Не могла же я так жестоко поступить с ним? Он с утра не ел. У меня просто кусок в горло не лез в его присутствии. Я вдруг вспомнила, как в детстве читала книгу о римских патрициях. Они предавались обжорству, а их слуги, влачившие полуголодное существование, за этим наблюдали, сглатывая слюну. Для меня это было немыслимым.

— Отец говорил, когда их кормишь — повышаешь статус.

— Все верно, — подтвердила она. — Он самец "второго периода", и ему это важно.

— "Третьего периода", — невозмутимо поправил Эши.

Подруга уставилась на эрга. Глаза ее горели нездоровым блеском.

— Но-но! — сказала я. — Остынь. Он не лабораторная свинка. Простите, продолжайте, — это уже эргу. — Почему "третьего периода"?

— Недавно получилось, — он сделал какой-то жест рукой и перешел на родной язык.

Гудрун бойко зачирикала в ответ, после чего повернулась ко мне:

— Он говорит, что недавно была трансформация. Это правда?

— Ну, он превращался в химеру, полухэсси-полуэрга. Это так. А что?

Она прищелкнула пальцами.

— Он скрыл этот факт, — сказала она. — Хороший тактический ход. В среднесрочной перспективе ему не стоит это афишировать.

— Почему? И как это связано со статусом?

— Что ты об этом знаешь?

— "Второй период" наступает при достижении половой зрелости, — ответила я. — "Третий период" после выполнения важной миссии.

— Не совсем так. Каждый раз происходит качественная трансформация. На этом этапе часть эргов отсеивается. Просто не выживают.

— Кошмар.

— Наоборот, хорошо! — заявила она.

— Почему?

— Уменьшается численность мужской части населения.

— А…

Вот, значит, как. Мой кофе совсем остыл, и я машинально помешивала его ложечкой. Пить или не пить? Вот в чем вопрос.

— Значит, скрыл, — сказала я. — Если узнают, то что?

— Все что угодно. От поединка до брачной договоренности. С этого момента уже можно.

У-у-у… Эши Этти попал. Может быть, в этом и была причина, что он не спешил делиться радостью от вновь обретенного статуса? Хотя вряд ли. У них все мысли только о "трофеях". Почему у него должно быть иначе?

— Я подумаю над этим.

— Подумай, подумай.

И я думала.

* * *

— Ты учила язык с помощью этой штуки? — наконец-то решилась я спросить.

Я указала на ее живые "татуировки" на висках. Гудрун кивнула:

— А иначе не получится. Можно полжизни на это потратить и все равно ошибаться в каждой фразе.

— Ты рисковала.

Симбионт мог не прижиться. Она могла умереть от анафилактического шока, если бы ее организм не принял чужеродный организм. После пересадки могло начаться отторжение. Или, что еще страшнее, инопланетная зверюга не смогла бы прижиться, и тогда ее мертвая плоть вызвала бы сепсис. Гудрун могла сто раз умереть.

— Ученые всегда ставят самые опасные эксперименты на себе, — согласилась она, сознавая риски.

Эрг закончил с рыбой и рисом, получил вожделенные "образцы", которые словно впитались в его костюм, и замер, охраняя. Я еще вначале обратила внимание, что он сел с краю, лицом к проходу, чтобы владеть обстановкой. Он молчал, а мы с подругой болтали о том, о сем.

— Знаешь, у них никогда не было Вавилонского столпотворения, — рассказывала Гудрун. — Один язык на всей планете. Забавно, правда?

— Но как такое возможно?

— Это все их животные, — ответила она. — Эти твари заменяют им нейролингвистические сети. Ребенок растет, и вместе с ним растет и это животное. Я предполагаю, что в мозгу параллельно формируются свои и заимствованные связи. Эрги не учат, а воспринимают напрямую. Мысль — слово — запах. Это целый комплекс сигналов! Их язык не ограничивается знаками и звуками. А потом между кланами наступила унификация, и нужда учить новое отпала.

— Это точно то, что я думаю?

— О, да!

— Значит, они в принципе не приспособлены учить чужие языки, — резюмировала я и покосилась на Эши Этти.

Рисковый мужчина. Если Гудрун права, он совершил почти невозможное! Эши Этти не должен быть военным. Такому, как он, прямая дорога в дипломаты или ксенологи. Он учил наш язык и пытался понять людей сам, а не прикидывался человеком, как Хаоли.

"Хаоли".

Что я на самом деле полюбила? Эрга? Его личину? Эрга и маску? У меня холодок пробежал по спине.

— И не забывай о невербальной надстройке, — добавила она. — Запахи и вкусы. Вкусы и запахи. Это как парфюмерия для людей. Только мы составляем композиции и собираем запахи ради удовольствия, чисто интуитивно. А для эргов все несет определенную информацию.

— Неужели это слова? Не верю.

— Нет, конечно, — согласилась она со мной. — Но настроение, физическое состояние собеседника и даже ложь они вполне способны почуять.

Это я тоже понимала. Пока я общалась с Хаоли, сложно было не заметить. Он тонко чувствовал, когда я не в духе или в хорошем расположении. Интересно, Гудрун сообразила, что служило механизмом трансформации в химеру с чужими признаками? Я поделилась своей догадкой, и мы сошлись во мнениях.

— Ты передавала этот отчет министру Цуда?

— Пока нет.

— Очень хорошо. И не надо, — я тронула ее руку. — Так будет лучше.

— Ты предлагаешь скрыть данные?

Я кивнула. Должностное преступление, ну так что же… Если это ради всеобщего блага, почему бы и нет? Какая же я испорченная! Моя совесть безмятежно спала и не подавала признаков жизни.

— Пай-девочка, — погрозила она пальцем и удовлетворенно сказала. — Это все видимость? Я всегда это знала.

— Так ты сделаешь?

— Ладно.

Хорошо, это многое решает, если не все. Некоторых вещей людям лучше не знать. Особенно нашим военным. Меньше знаешь — крепче спишь. Пусть другие тоже остаются в неведении, и сны их будут спокойны и безмятежны.

— Так мы будем смотреть кино?

* * *

Когда мы пересекли воображаемую демаркационную линию из "глушилок" на входе в номер, с нас шелухой осыпалась пыль. Эти штуки были везде: на мне, подруге и эрге. Эши Этти нагнулся и попытался добыть "образец", однако был разочарован.

— Неживое, — констатировал он и утратил всякий интерес.

Гудрун проворчала что-то под нос, отряхивая платье.

— Да ладно тебе, — сказала я. — Зато теперь можно поговорить.

— А до этого был не разговор?

— Я не хочу трясти на публике грязным бельем.

Я имела в виду данные своего обследования. В медкарте они покопались, но остальное — мое. Сеансы у дока были сокровенным, и я не могла делиться этим с кем попало. Кроме того, записи Улафа тоже не предназначались для публичного просмотра.

В номере Гудрун тут же скрылась в ванной, где с наслаждением избавилась от экзотического инопланетного платья и вернулась через десять минут, закутанная в белоснежный халат и с тюрбаном из полотенца на голове.

— Я готова.

— Быстро ты. Хм… Ты ночевать здесь собралась? — удивилась я.

— А ты нет? Я сейчас в посольство не поеду, — решительно отмела она эту возможность. — Пусть эрги решают без меня.

— Гудрун?

— Что?

— Я верно расслышала? Ты там что-то решаешь?

Она кивнула, стащила полотенце с головы и тряхнула волосами. Эрг не то чтобы смутился, но странно посмотрел. Я не понимала, что написано у него на лице. Однако он ничего не сказал и не ушел, хотя я предлагала ему разместиться в другой комнате. Мы в этот раз взяли совмещенный номер. Кажется, он тоже решил смотреть с нами кино. Могу ли я поделиться чужой тайной и болью?