Пятнадцатый камень (СИ) - Колоскова Елена Леонидовна - Страница 104

Я хотела попробовать, но пришелец перехватил запястье и что-то сердито сказал. А! Понятно. Нельзя пробовать чужую пищу. Тем более кормить. Или это для меня ядовито?

Ради интереса я пропустила лишние обрезки через пищевой анализатор и выяснила, что продукт богат белками и микроэлементами. Зеленая субстанция, как я и предполагала, оказалась чем-то овощным, скорее всего из микроводорослей. Брикеты я, припоминая, как это выглядело на тарелке посла, располосовала и решила разогреть перед самой подачей.

Графин и стаканы уже на столе. Земных продуктов я не стала ставить на стол. С врагом не делят хлеб. Неизвестно, что принесет с собой этот Эйтэ Ла. Чего он хочет?

"Война или мир?"

— Хельга!

— Да, Эши.

— Я буду кормить, — улыбнулся он. — Вы не будете кормить. Они едят или уходят. Ничего не берите у Эйтэ Ла.

О… Вот это да! Опять я все неверно истолковала. Для людей это был банкет по случаю встречи. А для эрга — изысканное оскорбление или, возможно, попытка добиться преимщества. Ладно, назовем это: "Ешь или проваливай!" Эх, а ведь я так старалась, душу вкладывала.

Внезапно мне пришло в голову, что сегодня второе февраля, последний день зимы. Отец что-то прислал по этому случаю, но я так и не удосужилась взглянуть. Я достала из холодильника и открыла красивые красно-черные расписные лаковые коробки.

Наверняка упаковывала мама. Внутри было традиционное бенто и, как и следовало ожидать, рисовая каша с корицей и жареными колбасками. Отдельно в коробочке — свечи. Сухую рыбу наверняка положил Эрик. И коробочка с сухими бобами — разбрасывать на счастье.

"Они ва сото, фуку ва ути".

Если бы нечисть можно было так легко изгнать с нашей планеты… Я подбросила несколько сухих бобов в ладони и на пробу кинула один в Эши. Он так удивился, что пропустил. Боб ударился ему о грудь и покатился по столу. Второй он поймал на лету и понюхал.

— Это что?

— Растение. Бобы.

— Бобы, — повторил он. — Их растят?

— Именно. В земле.

— Образец?

— Если угодно.

Ему было угодно. Он забрал боб, спрятав в невидимый карман на одежде.

— Пахнет едой.

Кто о чем, а эрги… Пф… Хаоли с Эши однажды устроили дегустацию пищевых концентратов на станции; кажется, там был бобовый. Разумеется, он узнал запах. Они как парфюмеры, ничего не забывают, или как художники, ощущающие малейшие нюансы цвета.

Как странно, что праздники у северян и нихонцев совпадают. Завтра — первый день весны. Нихонцы изгоняют "они", нечисть. У гайдзинов "ветреная месса". А у меня — просто переход природы из одного состояния в другое.

В коробке не было никакой записки, но все и так ясно. Пусть я язычница, пусть на расстоянии, но близкие хотели, чтобы я отпразновала вместе с ними.

— Чья еда? — насторожился пришелец.

— Моя.

Шейд приподнялся со своего места в углу, подошел и сел рядом, пуская слюнки. Я кинула ему лакомый кусок. Хоть кому-то радость. У меня сегодня почему-то не было ощущения праздника. Быть может, позже, когда ожидание завершится, и меня отпустит напряжение?

— Эши?

Мужчина, сидящий на крутящемся стуле за накрытым столом, потянулся грациозно и лениво, как большой кот, а вовсе не псина.

— Что, Хельга? — откликнулся он.

Я вдруг передумала наряжаться. Может быть, лучше стать как можно невзрачнее и не привлекать внимания.

— Одеваться так? — я показала рукой на свой голубой повседневный комбинезон без рукавов. — Или лучше форма?

— Форма это что?

— Я носила это на станции.

— А… — он понимающе кивнул. — Да.

Решено, надену форму без нашивок. Еще успеваю заказать на складе готовой одежды. Я уже включила коммуникатор и отправила заявку, когда Эши сказал:

— Где та одежда?

— Та? — переспросила я. — Какая? Животное?

— Нет, — ответил он. — Одежда на станции. Одежда дома. Цвет… — он показал на свой костюм. — Такой цвет.

— Персиковый.

— Да. Персиковый, — старательно выговорил он с таким серьезным видом, что мне стало смешно.

Вот он о чем! Юката. Это было именно то, что я первоначально планировала надеть. Значит, ничего не случится, если я решу покрасоваться на глазах у других пришельцев. Ладно, возвращаемся к прежнему плану. Хаоли нравился этот наряд.

"И ему тоже".

* * *

Волосы уже отросли до лопаток, и я без труда уложила их в узел, приподняв по бокам и на затылке. Шпильки в этот раз не кипарисовые, а те самые, мамины, слегка шероховатые, из настоящей кости, как и гребни с подвесками, которыми я закрепила непокорные пряди. Керамические лиловые бусины в форме цветов глицинии тихонько звенели при каждом движении, касаясь друг друга.

Персиковое юката с набивным узором из вееров, широкий пояс и простой узел на спине. Вот так, поднять повыше, почти до подмышек, и слегка утянуть. Отлично! Белые носочки-таби, скрывающие ступни. Вместо неудобных гэта на ногах — простые деревянные дзори. В сандалиях сподручнее бегать, если что-то случится.

— Отец?

— Да, Торгейрсдоттир, — проворчал он. — Чего тебе?

Ел на ходу. И был он, кажется, в общепланетном Стортинге, судя по эмблемам за спиной. Как всегда, цейтнот и ужасная нехватка времени. Понимаю.

— Занят? — я кивнула и уже хотела отключиться, но он был быстрее.

— Говори, — ответил он.

— Тебя нет в списках встречающих инопланетную делегацию, — сказала я. — Почему? Ты в Стортинге?

— И не должно. Да, там. Надеюсь, ничего срочного, дочь?

— Получила гостинцы. Спасибо. Передавай привет маме и Эрику.

— Сама не позвонишь? — нахмурился он.

— Времени не остается.

— Ясно.

Умеет же он! Я чувствовала вину за то, что не могу уделить время близким, в то время как они помнят обо мне. Доктор сказал бы, что это неправильно, или еще какую-нибудь умную вещь, чтобы меня поддержать и заставить задуматься. Но сейчас я просто реагирую на импульс и ловлю волну, которую вызвала сама.

— Пап, — сказала я. — Всегда хотела спросить. Почему юката такого цвета?

— Тебя не проведешь, — ответил он. — Ты похожа на свою мать, особенно в этом наряде.

— И все-таки?

Он вздохнул.

— Цвета клана, это же очевидно. Знак дружбы и покровительства, — услышала я в ответ. — Это просто жест доверия.

— Зачем столько хлопот?

— Я боялся за тебя. Эти собаки были на станции, а ты — моя дочь. Я знал, что они поймут по запаху. Общая кровь и плоть.

Вот как? Значит, он хотел меня защитить, пусть даже таким странным образом. Может быть, с этим связан вопрос посла на дне рождения. Расспросить пришельцев еще успею.

— Ясно. Спасибо.

— Это все?

— Да. Пока!

Приготовления продолжались. С одеждой было покончено. Теперь лицо.

Лицо? Лицо. Уже больше тридцати лет я вижу его в зеркале, и все никак не привыкну к веснушкам на белой коже. У мамы таких не было. Что, если…

"Скрой недостатки", — мысленно велела я своей "одежде", отчетливо представив, что кожа однородного цвета, и дефекты пигментации отсутствуют. Стоило мне подумать об этом, и я узрела настоящее волшебство! Все косметика из метрополии в подметки не годилась этой штуке. Кожа — как сливки, белая и нежная. Я, не веря своим глазам, коснулась рукой щеки. Кожа как кожа. Ничего постороннего я на ней не увидела, повернувшись перед зеркалом и так, и эдак.

"Хм… Неплохо".

Значит, можно придать не только форму, но и цвет. Интересно, интересно. Так, а если убрать? Я велела "одежде" сделать это, но ничего не произошло. Кожа так и осталась чистой и ровной. Что-то не так?

"Слезай на стол!" — скомандовала я. Оба животных послушно скатились туда, сжавшись до размера ладони.

"И?"

Я посмотрела в зеркало. Кожа все еще была белой. Веснушки исчезли. Их просто не было.

"Проклятье!"

Оно не скрывает и не маскирует. Это животное лечит и делает с телом то, что я хочу, только и всего. Надо запомнить на будущее, чтобы не рисковать.