Когда тают льды. Песнь о Сибранде (СИ) - Погожева Ольга Олеговна - Страница 17

Сердце воздуха оказалось внезапно тёплым, как дыхание лета, и почти живым на ощупь. Вот только держал я его недолго – сверкающий шар вырвался из рук, ударил в защищённую стальными латами грудь… и исчез. Я растерянно обернулся к воздушным стражам; подхватил меч, но те нападать не спешили, замерли молчаливым полукругом.

– Вижу на тебе благословение Великого Духа, – зазвучал в голове уже знакомый голос. –Творцу Мира лучше знать, кому отдать сердце стихии, и не мне, хранителю, оспаривать такое решение. Жаль… я ждал магов. Им благодати Духа не снискать, и с ними мы расправились бы куда быстрее… Прощай, дитя Стонгарда! Проследи, чтобы с нашим сердцем обращались бережно…

Я открыл рот, чтобы уточнить, и тотчас закрыл: в груди моей, там, куда ударила серебристая сфера, разливалось непривычное тепло. Опустив голову, я и вовсе потерял дар речи: сверкал мой стальной доспех, как драгоценный металл, вились сияющие нити из-под потных лат, и под ними билось, как в тесной клетке, сердце стихии…

Вот только что делать с желанной добычей, и как расстаться с дивным свечением, что забралось под кожу, я не знал.

– Не переживай: твои спутники разберутся, – прочёл мои мысли хранитель. – И не унывай: теперь получишь от них, что затребуешь. Великий Дух с тобой, Сибранд! Не забывай лишь о нём, и всё исполнится… А теперь – лети, человек! Удержи, если сможешь, сердце Стонгарда!..

Разверзлись подо мной белоснежные плиты мраморной площадки. Рухнул треснувший постамент, затерявшись в рваных облаках. И с жестокой неизбежностью, рассекая плотный ледяной воздух, я камнем полетел вниз – навстречу стремительно приближавшимся нитям рек, гор и ещё тёмных после затяжной зимы стонгардских лесов…

Сознание помрачилось; мир исчез перед темнеющим взором, и момент удара о землю – был ли такой? – я благополучно пропустил. Из воздушной колыбели, безмятежной, сияющей, прекрасной – меня выбросило в жидкий, шумящий, разреженный лёд.

А в следующий миг я распахнул глаза, едва удержавшись, чтобы не вскрикнуть, не раскрыть рта – и лихорадочно принялся загребать бушевавшую вокруг меня водную стихию. Добрый хранитель воздушного царства не особо церемонился, вышвырнув меня прямо в бурлящий горный поток – пробудившийся, судя по громадным льдинам, только недавно…

Мне всё же удалось найти верх – блеснуло тусклое солнце сквозь толщу мутной от талого снега воды – и несколькими мощными рывками добраться до поверхности. Стальные доспехи потянули вниз, как только я вынырнул, жадно глотая пробирающий горный воздух, и двинувшая по затылку льдина вновь накрыла меня с головой, заставляя уйти на глубину. Тело уже сводило судорогами, когда я упрямо пробирался сквозь узкий туннель талого снега, бурлящей воды и кусков льда, но я ни на миг не усомнился в том, что выберусь, выживу, глотну ещё не раз родной воздух. Вернусь домой, где меня ждут, каждый по-своему, четверо моих сыновей…

– Сибранд!..

Лёгкие уже разрывало в груди, когда я рванулся из последних сил, выбрасывая наверх закованные в сталь руки – и внезапно почувствовал, как кто-то вцепился в них с той стороны, принимаясь без особого успеха тащить меня наружу. Этого не требовалось: лишь только перестал тащить меня безудержный горный поток, и я сумел глотнуть живительного воздуха, как тотчас бросил себя прочь из воды, цепляясь сапогами за подвернувшиеся острые скалы.

Берег оказался совсем близко, сразу за каменистым выступом, с которого свисала, удерживая меня за шею, самая прекрасная женщина из всех, кого я видел. С бесконечно добрым, отзывчивым, но почему-то очень усталым лицом…

В следующий миг я сморгнул заливавшую глаза ледяную воду, и вместо трепетного образа, вырванного из глубин подсознания, я увидел крайне озабоченное, перекошенное от непомерных усилий, скованное отчаянием лицо бруттской колдуньи.

– Ну же, староста! – надрываясь, крикнула Деметра. – Ещё немного! Помоги мне!

Я честно оттолкнулся тяжёлыми сапогами от скользких скал, цепляясь за выступ, с которого свисала колдунья, в то время как она ещё крепче вцепилась в мою шею руками, не желая расставаться со своим уловом. Тянула из последних сил, надрываясь и отплёвываясь от брызгавших ей в лицо ледяных капель, не замечая, как сама съезжает с выбранного ею уступа – тянула меня за шею, за плечи, цепляясь за пластины стальной брони тонкими, слабыми, бесполезными женскими руками…

Во мне совсем не осталось сил, когда я сделал последний рывок, израсходовав на это не физические, но духовные запасы – а в следующий миг я повалился на уступ, едва не подмяв под себя бруттскую колдунью. Деметра и сама была уже мокрой, и вымокла окончательно, пытаясь оттащить меня подальше от пробудившегося горного потока. Я ничем помочь колдунье не мог, пережидая жестокие судороги, а у неё никак не получалось сдвинуть тяжёлого воина с места в одиночку. Может, не будь на мне доспехов в половину моего веса, да будь я пощуплее раза в два – получилось бы у упрямой бруттки вытащить меня на берег. Но после десятой попытки Деметра остановилась в нерешительности – всего на миг – затем встряхнула кистью, вскидывая руку ладонью вверх. В небо выстрелил яркий зелёный луч, полыхнул ослепительной вспышкой на фоне темнеющих облаков.

Великий Дух, уже вечер! Сколько же я провёл, скитаясь по одному из твоих царств?

Откашлявшись, я перевернулся на бок, проводя рукой по лицу, чтобы отбросить вылезшие из-под шлема мокрые пряди. На посиневшей ладони чётко виднелся длинный бледный шрам, и я слабо удивился: помнится, попав в дивный колодец, я никаких ранений у себя не заметил. Только боль чувствовал там, где услужливо подсказывала память.

– Сейчас, сейчас, – опустившись рядом со мной на колени, быстро проговорила колдунья, – подойдут Люсьен с Эллой, мы поможем. Как же ты нас напугал! Вначале искали тебя в озере, потом разделились. У Живых Ключей четыре водопада, а нас всего трое, да и обойти их все тяжело. Я спустилась вниз, вдоль по реке. Люсьен сказал, что это безнадёжно, но я знала, я чувствовала… и Элла сказала, что сердце бьётся – где-то совсем близко. Странно, что не она первой нашла тебя…

В ответ я закашлялся, удивляясь сам себе. Последний раз я чихал ещё в детстве, а тут…

– Сколько… я…

– Мы искали тебя три дня, – ответила Деметра, осторожно расстёгивая кожаный ремень моего шлема. – Надеялись хотя бы выловить твоё тело и узнать, что же всё-таки произошло там, наверху. Обряд завершился неудачно, и мы… не знали, как всё исправить. О Сибранд! – внезапно выдохнула колдунья, и усталое лицо прорезала короткая, как вспышка молнии, улыбка. – Я и не надеялась, что ты жив! Хвала небесам…

Я удивился: ей-то какое дело? Деметра тем временем сняла с меня шлем, принялась развязывать перевязь с оружием; затем нахмурилась, разглядывая моё лицо пристально и почти недоверчиво.

– Как тебе удалось?!

Видимо, неуместность вопроса колдунья поняла тотчас, потому что вновь сосредоточенно и уже молча принялась за дело. К тому времени, как я сумел наконец сесть, разглядывая окружающий мир вяло и отчуждённо, она освободила меня от большей части доспехов, так что теперь я сидел в единственном наруче и в поножах поверх противно дрожащих ног. Их крепость я всё же испытал, медленно поднявшись на скользком от ледяной воды каменном уступе. Пробирающий холод, к которому я всегда считал себя привычным, остановил, казалось, даже кровь в жилах. Будто насквозь пронзают ледяные иглы, и без одежды, доспехов, тепла ты кажешься сам себе беззащитным, как щепка, перед природной стихией…

– Сибранд! – Деметра подлетела ко мне, ухватила за дрожащий локоть. – Куда ты собрался? Обожди немного, сейчас Люсьен подойдёт, он уже близко…

Ну вот ещё! Принимать помощь от насмешливого молодого брутта – да я лучше ещё раз искупаюсь в горной реке!

– Сибранд, – видя, что уговорами меня не взять, вновь приступила ко мне Деметра, – перешеек скользкий. Ты ослаб. Если упадёшь, я не сумею тебя удержать. Но на этот раз доставать тебя из воды будет уже Люсьен.