Между четвертым и пятым (СИ) - Колоскова Елена Леонидовна - Страница 90

Только в детстве было что-то такое… такое… Ощущение чуда? Трава зеленее, вода мокрее и конфеты из «набора» под елкой слаще, чем всегда. Но это было так давно, что Серый почти забыл.

— А давай праздновать вместе! — предложила Инна.

— А давай.

— У меня подруга приезжает, ну, ты ее видел, Лилия. С концертом, — позвонила ему накануне Инна. — Давай пойдем?

— Ну, пойдем.

И правда, надо вливаться в общий поток. Все побежали — и я побежал. На концертах он, кстати, не был лет десять. Все дела, дела… Правда, тут попса, и особой уверенности нет, что понравится, но если девчонка хочет, он пойдет. А то она попрется туда одна и опять ввяжется в неприятности. Надо проследить.

Обрадовалась как ребенок, когда он согласился. Уже ради этого стоило сказать «да».

Встретились у «ледового» стадиона. Он свалил с застолья, отговорившись тем, что опаздывает на концерт. Пусть москвичи жрут водку без него. Смеются? Клоуна из него делают? Хорошо смеется тот, кто смеется последним. С потенциальным «объектом» лучше не сближаться. Отношение, как хорошее, так и плохое, не должно влиять на планы. В первом случае ты колеблешься и ждешь, во втором эмоции могут заставить сделать ошибку. Добыча не должна чувствовать опасность. Все происходит внезапно и быстро.

Вот, взять хотя бы Инну… Но это особый случай.

Стоит, румяная от мороза, в своей красной шапочке и новой куртке. Притоптывает на месте, чтобы согреться. Улыбается, и все, что он сделал, кажется не ошибкой, а самым правильным в жизни поступком.

— Смотри!

Инна махнула рукой. На растяжке над входом было огромное лицо Лилии и цветущая белая стилизованная лилия. И написано: «Лилия». Наверное, чтобы никто не перепутал.

— Очень оригинально, — усмехнулся Серый.

Любят певицы брать псевдонимы, как у цветов. Или их продюсеры любят такие пиар ходы. Хотя… это ведь не псевдоним? Ну, значит, повезло. Красивая девка, только выглядит на фото старше своих лет. На все тридцать потянет.

— Идем? — поторопил он, взглянув на часы.

У турникета уже выстроилась очередь. Но Инна вела его дальше, к охране. В любом случае, их там уже ждали. Охранника предупредили, что нужно проводить в гримерку. Пропуск уже заказан.

В гримерке — Лилия! Она накрашена так ярко, что ее сразу не узнать. Только по голосу. Щеки выделены, под скулами полосы-тени, губы полнее, глаза — огромные, густо обведены подводкой и черными тенями, с накладными ресницами.

И одета в невероятное платье, переливающееся, как рыбья чешуя. Оно едва прикрывало попу, демонстрируя невероятно длинные ноги на таких же сияющих десятисантиметровых «шпильках». Господи, как же она два часа будет в них скакать на сцене? И прическа. Начес и кудри со светлыми «перьями» собраны в хвост на макушке, делающий девушку еще выше ростом. Видать, колорист и парикмахер постарались.

— Инна!!! — набросилась она с упреками. — Ты бы еще на час опоздала.

— Прости, — повинилась приятельница.

— Черт, даже не поцеловаться, — певица клюнула воздух у щек Инны. — Грим уже нанесла.

— А зачем так ярко? — удивилась та.

— Это сценический. Из зала увидишь — поймешь. А это кто с тобой?

— Ой, извини, — Инна оглянулась на стоящего рядом Сергея. — И ты… тоже. Лилия, это Сергей, Сергей — это Лилия.

— Очень приятно, — вежливо сказал он, но не коснулся протянутой руки.

Лобзать по старинке не привык, а пожимать руку девушке странно. Лилия удивленно приподняла брови и спросила:

— Это вы парень Инны?

— Парень?

Лилия хищно, словно прицениваясь, оглядела его с головы до ног. Проштамповала, поставила знак качества, и Серый буквально ощутил, как она внесла в опись его дорогие ботинки, распахнутое пальто, деловой костюм и даже одеколон. Ноздри ее расширились, и она кивнула сама себе. Одобрила, что ли? Такая же странная девчонка, как Инна. Только по-другому.

— Ну, не парень, мужчина. Ладно, проехали, — закрыла она тему. — Инна, потом поговорим, — погрозила она пальцем. — Тихоня. После концерта жду здесь. Мне пора на сцену. Сейчас Петюня придет и съест меня.

В дверь тут же кто-то просунулся.

— Лиля!!! Ну, сколько можно?! — заорал лысоватый полный мужчина маленького роста в джинсовом комбинезоне на лямках и драной футболке. — Давай, давай, не задерживай. Все готово уже.

Это что, Петюня? Ужас какой. Инна почему-то не могла представить свою яркую, юную, стильную одноклассницу рядом с этим колобком.

— Иду!!! — крикнула Лиля и метнулась наружу. — Виталь Андреич, проводить бы их. Это мои друзья. Наша трибуна, пятый ряд, сразу за «разогревом».

Ф-фух… Можно выдохнуть. Значит, это не Петюня. В смысле, не жених ее.

Инна еще хотела спросить, что разогревают и как, но Лилия уже убежала, а их повели на места. Через боковой вход охранник завел парочку в зал и указал на их места. Инна с Сергеем уселись и стали ждать.

Конечно, акустика в зале была кошмарная. Эхо повторяло и гасило слова, а музыка терялась под басами. Лилия потом пожаловалась, что не было даже времени прорепетировать. Сразу приехали — и выступать. Было запланировано два концерта за два дня.

— Ладно я! — воскликнула Лилия, стирая салфетками грим, став похожей на печального клоуна. — Под «фанеру» только рот разевать и двигаться в такт. Но звукорежиссер и музыканты чуть с ума не сошли.

— Ой, ты тоже под фонограмму? — разочарованно проронила Инна.

Она-то думала, что Лилия правда работает вживую. Хотя пару раз закрадывалось сомнение, когда она открывала рот невпопад.

— А кто сейчас вживую поет? Скажи мне.

Лилия тему закрыла, после чего учинила допрос на тему Сергея. Инна отбивалась, как могла.

— Ну вот, смыла, — певица облегченно кинула в корзину последнюю салфетку и начала протирать кожу тоником. — Теперь крем. Грим знаешь как кожу портит?

Инна отрицательно помотала головой. Нет, не знает. Откуда? Она и помадой пользуется второй раз.

— Ну-ка, накрась меня.

— Я?!

— Ну, ты же художник. Сделай милость.

Художник. Художник… Она художник. И девочка. Почему бы и нет? Вооружившись кисточками и представив, что рисует портрет, Инна действовала очень осторожно. Она наносила аккуратные мазки тона, перекрывала матовой пудрой, клала кое-где блики. Глаза выделила серым так, что они стали огромными и таинственно засияли. И помада — как умела, четко и точно, лишь подчеркнув форму губ.

— Тушь сама, — сунула она упаковку в руки Лилии. — Я не умею.

— Ну, мать, ты даешь! Да ты настоящий визажист!

Певица полюбовалась на себя в зеркало и кинулась целоваться, чуть не испортив готовый макияж.

Серый в это время маялся и бродил по закулисью. Приглядывался. Ему было скучно. Сначала чуть не оглох и пожалел, что не сидели на дальних рядах. Звукоряд тот еще! И музыка. Привязалась, спасу нет. Попса есть попса, и все про любовь.

Снова захотелось курить.

Персонал сновал туда-сюда, собирая реквизит. Этот был финальный концерт перед отъездом. Рядом с толстяком, которого он уже знал, стоял какой-то худощавый, высокий мужчина лет тридцати в узких очках. На вид интеллигент, а на рост — баскетболист. Наверное, не один тренер его в детстве ловил на улице, уговаривая записаться в спортивную секцию.

Почувствовав чужой взгляд, мужчина обернулся. Он что-то спросил у толстяка и подошел ближе.

— Вы с подругой Лилии? — он протянул руку. — Привет. Я Петр.

— Сергей. Да, два билета, — улыбнулся Серый, ответив на крепкое рукопожатие. — Спасибо. Инне очень понравилось.

— А вам? — напрягся собеседник.

— Не особо, — не стал лукавить он. — Но я в такой музыке ничего не понимаю.

Петр откровенно заржал, сбросив маску серьезного, делового человека, и хлопнул Серого по плечу. Тот поморщился. Сразу болью отозвалось в боку.

— Тут и разбираться не надо, — сказал продюсер певицы. — Попса есть попса.

Серый расслабился. Мысли сходятся.