Между четвертым и пятым (СИ) - Колоскова Елена Леонидовна - Страница 76

И еще пирожковая в соседнем здании. Наверное, прекрасно с утра не готовить, а спуститься туда, сделать заказ и позавтракать перед тем, как отправиться на работу.

— Ой! Здорово! — только и сказала она.

Серый велел выгружать продукты и ставить чайник, а сам пошел в комнату, чтобы позвонить по телефону. Игорь Панин с Иванченко сегодня едут общаться с чеченами. Вообще-то сферы влияния давно поделены еще в Москве, но и тут случались трения. Надо было разделить «свое» и «чужое», чтобы не было новой войны. Участия Серого не требовалось, и он облегченно вздохнул.

Зато главный попросил его съездить в порт, встретиться с начальником бывшего портофлота или с кем-нибудь, кто в состоянии их свести на нейтральной территории.

— В неформальной обстановке, говорите? — переспросил Серый.

— А хоть бы и на обед пригласил? — ответил Иванченко. — Сразу подобреет. И посторонних ушей меньше.

Вот и пригодится визитка любовника Светланы. Тот вхож в любые двери, если это касается флота и морских перевозок. Потому что, кроме него, никаких полезных знакомств у Серого не было. Можно разведать, попытка не пытка.

— Документы я оставил у Гринева, — закончил главный. — Заскочишь в офис, возьмешь. Изучи сначала. Вопросы есть?

— Вопросов нет.

Наугад действовать — последнее дело. Серый догадывался, что вопрос касался растаможивания неких грузов, в которых были заинтересованы москвичи. Напрямую в таможню лучше не соваться, надо действовать окольно через своих людей в порту. Только наркотрафика им не хватало! Понятно теперь, о чем будет перетирать Панин с чеченами. Это их бизнес, и туда лучше не лезть.

Осталось понять, то ли московские люди теперь в доле, то ли просто решили оказать услугу чеченам. Но это не телефонный разговор. Из бумаг станет ясно.

Чуйка у Серого подавала сигналы тревоги. И чем больше он об этом думал, тем сильнее пахло жареным. Он еще на службе насмотрелся, чем кончают те, кто связался с наркотой. Высшие военные чины, которые курировали перевозки, и низшие — все увязали и гибли. Одни раньше, другие позже. То, что затеял Панин, могло вылиться в большие неприятности. Этот кусок пирога им не по зубам.

— Сергей! Чай готов!

И кофе. Это ей. Она обнаружила на кухне автоматическую кофеварку с остатками зерен. Нажала — мелет, варит напиток с пенкой, прямо как в кафе. Только воды налить и кнопочку нажать.

Когда Сергей вез ее домой, позвонил дядя Миша из галереи. Вообще-то он ей не дядя, а муж ее родной тетки. Но помогал, пока ему это было выгодно. Он передал, что надо успеть подать заявку на выставку «Заполярье». Для начинающей художницы было бы неплохо выставляться там. Если не слава, то уже признание.

— У тебя есть несколько подходящих пейзажей, — сказал он. — И Адониса привози, того, что с цветами. Повесим рядом с саамской перепевкой Гогена.

— А, понятно, — девушка вспомнила картину, которую рисовала ее коллега по цеху, Марина Коган.

Она любила переиначивать картины мэтров, только в северных реалиях. Вместо туземок на берегу — саамы у реки. Однако композиция и цветовая гамма безошибочно угадывалась, и ошибиться было невозможно. Да, Ник-Адонис будет классно смотреться рядом. Проблема в том, что отбор в экспозицию эта картина может просто не пройти. Надо представить на замену еще что-нибудь.

Нику она пока звонить не стала, чтобы не обнадеживать раньше времени. Если все получится, даст знать.

— Это кто был? — спросил Сергей, который вел машину и прислушивался к разговору.

— Дядя, — ответила она.

— Дядя? — переспросил он. — У тебя только тетка есть.

— Ну, муж ее.

— Общаетесь?

— Время от времени.

На нее вдруг нахлынула меланхолия. Фонари проносились мимо; голые деревья, усыпанные снегом и гирляндами огней, рябили в глазах. От этого мельтешения глаза сначала стали сухими, а потом начали слезиться. Девушка перевела взгляд на свои руки, сложенные на коленях.

Дядя. Название одно. Выгоды своей не упустит. У нее даже процент с продаж ниже, чем у художников со стороны, которые тоже выставляются в галерее. Зато хвастается, какая у него одаренная племянница, и всегда ее этим попрекает. Благодетель, в ноги кланяйся, помогаю ведь. Пока она сама не пришла на поклон, переступив через себя, и не думал даже.

Баба Аля умирала — сказал, денег нет. Чужие люди помогли. Это всегда будет стоять между ними.

А его жена! У тети Маши нет задатков, говорила баба Аля. Жили-были две сестры, Маша и Наташа. Как в сказке. «Старший умный был детина, средний был и так и сяк…» Вот тетя Маша — так и сяк. Ни рыба ни мясо. Зато Наталья красивая, умная, рисует, поет в хоре, подвизалась в областной филармонии. Маша подбирает крохи за сестрой, и все ее с ней сравнивают. Отсюда страшная неприязнь и зависть.

Бабушка Ксения, их мать, возлагала на старшую дочь большие надежды и имела наполеоновские планы, которым, как водится, не суждено было осуществиться. Она мечтала, чтобы дочь поехала в столицу, выучилась и стала знаменитой. Тем более что семья была не из последних. «Недобитки» царские. Как выжили — большой вопрос.

И вот Наташа повстречала не принца, а простого художника, отца Инны, и вышла за него замуж. Мезальянс, скандал, позор, разрыв! Капулетти и Монтекки. Родовитая пани и беспородный дворовый пес. Смешно, право слово.

Бабушка Ксения с тех пор не разговаривала с дочерью. Она считала, что Ветошко ее погубили, зарыли талант в землю, испортили кровь — список можно легко продолжить. Перечень претензий был бесконечным. Может, даже к лучшему, что контакты окончательно прервались.

И в гибели дочери она тоже винила зятя. Хотя могла при желании подключить связи и вывести гаишника на чистую воду. Но не стала. Так же как не стала брать к себе осиротевших внуков. Даже на похороны не пришла.

Инна знала бабушку с материнской стороны только по фотографиям. Видела мельком лишь однажды, и ее до глубины души поразила эта странная, сухощавая и очень властная дама с королевской осанкой. Она стояла у входа в галерею и курила тонкую сигарету на мундштуке. Девушка поспешно ретировалась, пока ее не заметили.

Сестра мамы, Мария, вышла замуж по расчету за одобренного матерью жениха. Так и получилось: Миша и Маша. Живут для себя, душа в душу. Тетя Маша — скандальная особа, которая «отжала» родительскую квартиру. Грозилась детей отнять, хотя понятно, что они ей ни к чему. Своих нет и не надо. Есть женщины, не созданные для материнства.

— Что молчишь? — поторопил ее Серый.

Интересно молчит, брови хмурит, губы кусает. Вроде не плачет, но близко к этому. И на лице вселенская печаль, даже не по себе. Опять у нее «то самое» задумчивое настроение, когда приходится вытягивать клещами ответы.

— Так, — ответила Инна. — Тебе это не надо. Неинтересно.

— И все-таки.

Инна глубоко вздохнула.

— Жила-была принцесса, — начала она. — Она жила в башне, и ее должны были выдать замуж за прекрасного принца. Но ее украл дракон.

— Ее или башню? — хмыкнул он. — И что потом?

Он сначала не понял, подумал, она про него говорит. Но дальнейшие слова убедили в обратном.

— Потом она вышла замуж за дракона. Королева рассердилась и отказалась от принцессы. Сестра принцессы тоже не хотела ее знать. У принцессы и дракона родились дети, мальчик и девочка. Все было хорошо, пока злые люди не убили принцессу и дракона.

Она замолчала, сглотнув ком в горле.

— А дальше? — мягко, задумчиво спросил он.

— Дальше ничего. Конец.

— Странный какой-то конец у твоей сказки.

Серый понял, что она о родителях матери, если он ничего не путал. Ну и семейка! Полно скелетов в шкафу. Почти как у него. Только его «скелеты» давно мертвы и похоронены.

— Бывает и такое, — в сердцах бросила она. — О, приехали.

Мужчина помог ей отстегнуться. В последнее время это был только повод, чтобы лишний раз ее коснуться. От чистых волос шел запах сирени; так пах шампунь в отеле. Поцелуй на прощание.