Между четвертым и пятым (СИ) - Колоскова Елена Леонидовна - Страница 71

Следаку еще позвонил, но тот ничего утешительного не смог сказать. Камер во дворе не было, от тачки нападавшие избавились в ближайшей подворотне. Парень, который потерял сознание и остался тогда в машине, внезапно покончил жизнь самоубийством прямо в СИЗО. Не успел дать признательные показания. Серый подумал: помогли, не иначе. Он же просто за рулем сидел, мог наплести, что заставили. Недоказуемо. Просто не было смысла умирать.

Теперь надо заехать в отделение, подписать кое-какие бумаги и все. От него отстанут, как от терпилы.

— Ну, чего? Уладил все? — хлопнул зама по плечу Иванченко. — Идем.

Однако планы резко поменялись. Панин не приехал на утреннюю планерку, так что совещание пришлось перенесли. Секретарша подскочила, доложила, что все откладывается.

— Ну что опять? — прорычал Иванченко. — До ночи развлекались, теперь после обеда придут.

Он-то всегда вставал рано, тренировался, потом ехал в офис. Вообще бывший вояка любил дисциплину и четкий распорядок дня. Серый промолчал, но про себя поддержал главного. Однако мысленно порадовался, что еще пару часов не увидит Панина. Рыжая сволочь будет опять подкалывать.

— Я к Гриневу, — сказал он.

— Что так?

— Надо, — ответил Серый.

— Ну, иди, — хмыкнул генеральный и в селектор уже, — Марина, два чая не надо, один только.

Гринев был у себя, пялился в монитор. Пепельница полная, чашки от кофе на столе и на полу. Его люди сидели за стеклянной перегородкой. Серый опустил жалюзи и сказал:

— Привет.

— Папка там, — не отрываясь, показал на соседний стол начальник службы безопасности. — С флешкой.

Серый ухватил увесистую папку, уселся прямо там и принялся изучать. Материалы дела. И? Непонятно ничего. Много бумаг, надо их с юристом изучать, наверное.

— А ты что думаешь? — спросил он Гринева. — Есть какие-нибудь странности в деле.

— Все идеально просто, — наконец повернулся тот, оторвавшись от компьютера. — Так не бывает. Понимаешь меня? Просто образцово-показательное дело, как из учебника.

— Бывает. В жизни все бывает, — усмехнулся Серый и потер пальцами переносицу. Кажется, на погоду ноет. Сломанный нос ему исправили, но тело помнит. — Что, вообще ничего?

— Кое-что. Наш медэксперт изучил заключение. В конце его ремарка.

Пролистав до конца, Серый вчитался. Понял не с первого раза. Что их там, в медвузах, специально учат так писать? Как курица лапой.

— Ого!

— Да-да. Думаю, все ясно? — улыбнулся Гринев. — Ну, пока. Работаем, негры, солнце еще высоко.

Значит, с такой концентрацией алкоголя в крови не то что машину водить, встать нереально. И даже можно умереть, если ты не алкоголик со стажем. Отец девчонки просто не мог сидеть за рулем. Кто тогда вел машину? Потом что, поменяли местами водителя и пассажира? Нет, зачем? Оба же умерли, и водитель, и пассажир — родители Инны. Вывод напрашивался сам. Дело было сфабриковано, когда гайцы выгораживали своего.

Непонятно поведение Инны. Странно все это. Хозяин дачи умер сам, тут сомнений нет. Но вот как? Как можно такое прощать? Вот это непонятно было. Так не бывает.

Панин хотел участвовать в переговорах с Овиком. Вроде бы все срасталось как надо. Овик лично извинился перед московскими и Иванченко, руку пожал. Еще бы! Они ему, можно сказать, жизнь спасли, устранив Хаджитура, и осуществили месть за свояка.

Их даже на похороны пригласили.

С вижу все тихо и чинно в благородном семействе. Овик Оганесян скорбит по невинно убиенному Хаджитуру, памятник в Армении заказал — крест из камня с узорами. Пышные похороны организовал. Дочку и зятя покойного это дело не коснется. Даже поддержит, не даст зачахнуть семейному бизнесу.

Полиция свои экспертизы закончила, и можно было хоронить.

— В пятницу, значит, — сказал Панин, когда ехали обратно. — А что, логично! Гулять и напиваться, да, Серый, — он хлопнул собеседника по плечу.

Серый поморщился, как от зубной боли. Скорей новую машину завести, чтобы с такими не кататься. Он сегодня работал извозчиком при московских гостях. Игорь Панин спереди рядом с ним, а ребята его сзади сидят, молчат, напрягают.

Одно радует.

Инна его немного отпустила. Спокойствие возвращалось, и это хорошо. Сейчас срываться нельзя. Он подозревал, стоит ее увидеть — и снова здорово. Начнется все опять. Но пока ее нет в поле зрения, жизнь течет в прежнем русле.

Динка рыдала. Говорила, хоронят в закрытом гробу. Она даже не спросила, откуда Инна узнала ее телефон. Наверное, все сейчас звонили с соболезнованиями. Инна не знала, что сказать. Как обычно:

— Мне жаль.

Ей правда было жаль. Только не отца ее — его она совсем не знала, — а бывшую одноклассницу. Хорошая девчонка, это ее совсем подкосило.

— Когда прощание? — спросила она ради приличия и вдруг поняла, что спрашивает не просто так.

Она пойдет. Надо. Отчего-то казалось, что это нужно сделать. Трубку взял за Динку ее муж и сказал, что прощается. Тоже поблагодарил, сообщил время и место. Больничный городок, морг, потом поедут на кладбище. Сказал, у жены молоко от волнения пропало, и что плохо ей, пусть подруги поддержат. Кажется, он был искренне рад звонку.

Инна подумала, в чем ехать. О, боже! Черная у нее только демисезонная куртка. На морозе придется стоять. Ладно, утеплится. Два свитера, брюки лыжные на синтепоне, шарф и еще "труба". Пойти надо, надо…

Девушка получила от брата дозу нотаций и стопку дисков. Она уже посмотрела кое-что и прониклась идеей. Все было так, как описала Лилька. Странно это. Особенно супружество. Оба католики, по идее должно быть "не убий". Но мужики у них — самые настоящие хищники. Не братва, но среди англосаксов они выделялись, как восточные люди, хоть и христиане.

Чем-то это напоминало Россию и выходцев с Кавказа. Чем-то, но не всем. Книгу бы прочесть. Инна, в отличие от приятельницы, предпочитала шуршать бумагой и размышлять над строками. Все равно в кино не покажут всего, что задумал автор.

В морге Инна оказалась с небольшим запозданием. Опять копалась, искала повод не идти, потом корила себя за сомнения. Поехала. Благо, недалеко. Мерзнуть не пришлось.

Динку увидела, сразу подошла, обняла. Та мелко вздрагивала всем телом. Рядом женщина постарше, тоже в трауре. И еще одна. Дина представила свою мать и вдову Даниляна. Инна слушала и мотала на ус. Значит, вот эта кругленькая уютная женщина — вдова "мафиози"? Выходит, что так. Но вот за что отца Динки, до сих пор непонятно.

Она гвоздики положила на гроб и отошла подальше, чтобы не мешать. Потом Динка к ней подошла.