Бешеные коровы - Летт Кэти - Страница 15

— Зачем? Чтобы она напоминала тебе о том, что ты мужчина? — Так уже было лучше. Подонок получил по заслугам. Если бы она еще могла прекратить представлять себе, как они ужинают «под открытым небом» на ее обнаженном теле.

— Мэдди, послушай, что касается полицейского участка… — Он провел рукой по своим роскошным волосам, будто бы помешивая увядший салат. — Мне очень жаль… Я не думал, что они тебя посадят. Боже мой. Я как раз собирался заявить о своем намерении заняться политикой. Гласность в таком случае… Как я могу ожидать от людей, что они будут голосовать за меня в поддержку программы спасения окружающей среды, если не могу разобраться со своей собственной жизнью?

Настал черед Мэдди имитировать Харпо Маркса.

— Ты занимаешься политикой? — переспросила она, наконец обнаружив источник своего голоса.

— Да, я либерал-демократ.

Мэдди взорвалась от хохота. Алекс был любопытным представителем либералов, которому на дом приходил журнал «Выдающийся размер». Он был настолько демократичен, что решил не говорить Мэдди о том, что был уже женат, пока она не обнаружила короткие вьющиеся волосы Фелисити на внутренней стороне его носков. Она хохотала так сильно, что ей пришлось сесть.

— Ну хорошо, я лгу, изменяю своей жене, выпиваю, не признаюсь в знакомстве со своими экс-любовницами, когда о них меня спрашивают из полицейского участка посреди ночи. Но назови хоть один серьезный мой недостаток! — Тут Алекс выдал хитрую улыбку, которой невозможно было противостоять.

— Но почему либерал-демократ? А, я поняла. Это как будто ты назвал себя «новым человеком». Это просто такое название. — Они всегда разговаривали, будто играли в словесный пинг-понг, используя рты вместо ракеток.

Алекс отставил сторону ногу в позе легкомысленной самоуверенности, а потом пристроил свое мускулистое тело рядом с ней на скамейку.

— Это небольшая организация. Там проще что-то сделать, воплотить какие-то идеи.

— А, я понимаю. В «небольшой организации» проще получить звание пэра. — За год, прожитый вместе с Алексом, Мэдди научилась читать между строк его лжи. Она подняла руку, призывая его остановиться и прекратить возражения. — Мне все равно. Договорились? Главное, чтобы ты обращался со мной как со своим избирателем.

— Что это может означать?

— Будь со мной порядочным хотя бы раз. Послушай… — Она вздохнула. Увидев Алекса снова, Мэдди ожидала отвращения, но сейчас она могла думать только о том, как он по утрам выходит из душа и его торс возвышается над намотанным на бедра полотенцем, о танго нагишом на обеденном столе и о распевании песен Коула Портера, а также как они слизывают с пупков друг друга свежую икру каспийских осетров. — Я не знаю, что с нами случилось.

— Э, ну, ты родила ребенка вопреки моему желанию, а затем отвергла меня.

— Отвергла тебя? — Мэдди резко повернулась к нему лицом. — Ах, простите. Совершенно очевидно, что мне требовалось прочитать справочник по этикету под названием «Что делать, если ваш жених все еще женат».

— А ты никогда не спрашивала меня о том, женат ли я и есть ли у меня дети, — заявил он.

— Об этом следует поведать в Зале Славы Мужских Оправданий.

Алекс пронзил Мэдди взглядом своих глаз цвета топаза.

— Моя совесть чиста.

— Дружок, в таком случае у тебя амнезия. Не нужно быть математическим гением, чтобы сосчитать, что, для того чтобы сделать ребеночка, нужны двое.

— Не пытайся заставить меня чувствовать себя виноватым, Мэдди, — прошептал он, внезапно вспомнив о том, что осветитель мог их подслушать, а потом продать эту историю какому-нибудь желтому изданию типа «Кто кого». — Ты сама приняла решение родить ребенка, несмотря на мои протесты. Ты всегда была сама по себе.

— Только потому, что я больше никому не была нужна, — грустно ответила Мэдди. Она была полностью выбита из колеи этой новой встречей с ним.

— У меня стойкая аллергия на подгузники, конструктор «Лего» и недостаток сна. Помнишь? Ты об этом знала.

Мэдди содрогнулась. Здесь, в заключении, в тюрьме Холлоуэй этот разговор был так же бессмыслен, как спор о том, кто сядет за стол капитана на борту «Титаника».

— Послушай… — Она обвила пальцами его теплое коричневое запястье. — Это уже не важно. Сейчас важно то, что ты здесь и можешь помочь нам разобраться с этим недоразумением.

— Конечно… — отозвался Алекс без всякого энтузиазма.

Она сжала руку сильнее.

— Ты ведь поможешь мне, правда?

— Да-да… — ответил он с тем выражением, с которым он поправлял брюки. Мужчины именно так отвечают, когда проявляют свою уклончивую мужскую сущность. — Правда, это деликатное дело и тут нужно действовать осторожно…

Мэдди совсем не думала об осторожности, когда нечто бледное и пупырчатое на спичечных ножках вторглось между бывшими любовниками. Мэдди только открыла рот, чтобы ответить Алексу, когда ей в горло вторгся язык, удивительно напоминавший испортившуюся салями.

— Знаешь, чё мне надо, сладкая моя шоколадка? — спросила Спутник вязким и одновременно надменным голосом.

— Двойной освежитель дыхания? — выпрямившись, рискнула предположить Мэдди.

— Тепло тела. — Спутник резко воткнулась в Мэдди своим костистым передком, прижимая ее к стене.

— Неужели? Ты с тем же успехом можешь согреться, намочив свой палец и вставив его в розетку, — предложила Мэдди.

— Чё сделать?

Мэдди закатила глаза.

— О боже. Ну хотя бы охранники могут быть уверены, что ты не принимаешь наркотиков, стимулирующих умственную деятельность.

Теперь не только Алекс, а вся тюрьма, затаив дыхание, ждала развязки. Спутник сильнее сжала в объятиях тело бывшей любовницы Алекса.

Если бы Мэдди не носила на груди два дирижабля, умопомрачительно чувствительных, реагирующих агонией на каждое прикосновение, то она ни за что не сделала бы того, что сделала дальше. Во всяком случае, без защитного шлема и хорошего хирурга на примете. Испустив низкий рык, она нанесла хороший удар по голове своей противницы. Спутник ответила на удар, вынуждая Мэдди пуститься в кривобокий вальс. Они выжимали друг друга, царапались и рвали друг другу волосы, впиваясь зубами в любой доступный участок плоти.

Рядом появилась Шанель, схватила Спутника за голову и начала бить ее о скамейку. Стэйси издала леденящий душу вопль и с размаху заехала Шанель в нос. Кровь гейзером залила всех участниц потасовки. Шанель обрушила на Стэйси серию ударов джиу-джитсу, и та завалилась на пол. А потом началось. Подхваченная водоворотом тел и конечностей, затянутых в лайкру, татуированных рук и бритых ног, Мэдди потеряла Алекса из виду.

В женской тюрьме драки были неизбежны. За весь месяц едва ли находился один день, когда бы никто не страдал от предмесячного синдрома, менопаузы, болезненной овуляции или послеродовой депрессии. Даже тюремная кошка была самкой. Тюрьма была похожа на диковинный аттракцион, надпись на котором гласила: «Добро пожаловать в мир гормонов! Сделайте шаг вперед и выбирайте эмоциональную карусель по вашему вкусу!»

Мэдди неясно чувствовала разрушительный пульс «уличной драки». Между человеческими телами она видела Мамашу Джой, размахивающую руками, как припадочный сигнальщик. Если бы она работала в наземной службе аэропорта, то успела бы посадить целую эскадру авиалайнеров, пока стадо грузных охранников бежало по запутанным тюремным коридорам. Они так топали ногами, будто пытались скатать линолеум и вернуть его в надлежащее место. По дороге они отшвырнули ошарашенную Петронеллу вместе с ее фильмом, лишившимся режиссера, к стене.

— Так, девочки, давайте все обсудим, — потребовал главный охранник.

Спутник и Мэдди, с грацией, по сравнению с которой Памела Андерсон была гимнасткой, держали друг друга за волосы, кривясь от боли, но не желая отпускать. Гномоподобный охранник скрутил руки Спутнику. К Мэдди тоже применили подобный полунельсон. В своей руке она держала клок фиолетовых волос противницы и чувствовала во рту вкус крови, текущей вдоль горла. Сквозь щелки между распухших век она увидела, что Алекса нет нигде в пределах видимости.