Мы спасаем попаданцев (СИ) - Карпин Дмитрий - Страница 72

 Вторая красавица сидела рядом, ее ладошка, поглаживая, поднялась по его пухлой ножке, остановилась в области чресел, и пальчики стали медленно расстегивать замок ширинки. Розовый язычок меж тем коснулся его уха, облизнул, сделал круг и что-то нежно зашептал. Он повернулся – захотелось прильнуть губами к ее губам. Девушка нежно улыбнулась, неожиданно в ее руках появился колокольчик, каким в богатых домах подзывают прислугу, и в следующую секунду: дзинь! Красавица отчего-то стукнула его колокольчиком промеж глаз.

- А ты шалунья, - усмехнулся он.

Но шалунья не захотела останавливаться на достигнутом и ударила его вновь.

Дзинь!

Он зажмурился.

Дзинь, дзинь, дзинь!

- Да ты чего? – простонал он. – Чего дерешься то?

Йосив Исакович Розенберг открыл глаза. Никакой красотки рядом с ним не было, на коленках тоже, лишь на груди лежал здоровенный черный котище, который тотчас открыл глаза, вспыхнувшие изумрудами, словно на тюрбане какого-нибудь раджи, и с недовольством уставился на хозяина.

- Вот так всегда, - вздохнул Йося, - на самом интересном месте.

И вдруг:

ДЗИНЬ! ДЗИНЬ! ДЗИНЬ!

Нет, это уже был отнюдь не колокольчик, колотивший по черепной коробке, а самый настоящий дверной звонок, доносящийся из прихожей.

- И кого там, во имя Иеговы, черт принес? – выругался Йося, подымаясь с кровати. Коту тоже, к его великому кошачьему неудовольствию, пришлось покинуть нагретое местечко и перебазироваться на пол.

Ноги лишь с третьей попытки попали в тапки. Кряхтя проклятья, Йося сделал несколько шагов, как вдруг...

Мяя-яяя!!! – во все горло заорал котище, поскольку хозяин наступил ему на самое ценное, что осталось у бедолаги после свидания с ветеринаром.

- Сдристни отсюда, блохастая тварь! – заорал Йося и попытался пнуть кота, но тот ловко ускользнул от пухлой ножки, а сам хозяин поскользнулся и обрушился на задницу.

- А-а-а, - протянул Йося, почесывая ушибленный зад.

ДЗИНЬ! ДЗИНЬ! ДЗИНЬ!

- Да иду я! Иду! – во всю глотку закричал хозяин квартиры, а затем добавил в полголоса: – Будьте вы прокляты семью казнями египетскими, кем бы вы ни были!

Он вновь поднялся и, продолжая испускать проклятья, двинулся в коридор.

Подойдя к двери, Йося осторожно заглянул в глазок. В парадной стояли трое: девушка - рыженькая, сексапильная, но лица не разглядеть из-за тусклого освещения, какой-то подозрительный здоровяк, лица тоже не видно, но уже по причине низкого расположения глазка и последний - молодой парень, лицо видно и это…

«Кара небесная, да что ему таки еще от меня надо? – простонал хозяин квартиры. – Может притвориться, что меня нет дома?»

- Йося, не дури, мы знаем, что ты дома! – донеслось из-за двери.

- Что вам от меня надо, господин чиновник особых поручений Федоров? – Йося хотел, чтобы это прозвучал грубо, надменно и недовольно, но голос дрогнул. – Мы же уже таки все решили и обо всем таки договорились, я подписал все ваши тайные бумаги, бланки и формуляры о неразглашении  и наказании, и, как мог, загладил свою вину... Будь проклят тот день, когда я угодил в этот чертов временной разрыв! Пусть обрушится на этот день семь казней египетских!

- Да открой ты уже эту гребаную дверь, - раздался недовольный женский голосок, - здесь холодно, а мы мокрые!

- Мокрые? Почему? – удивился Йося, и руки сами собой нехотя потянулись к замку, все равно артачиться смысла не было.

Дверь отворилась, и хозяин квартиры увидел памятного ему по бытности попаданцем чиновника особых поручений Федорова в сопровождении двоих неизвестных. Все выглядели странно: взъерошенные, растрепанные и действительно мокрые с ног до головы. Да и одеты в какие-то исторические костюмы неудачников революционеров, которые когда-то пытались свергнуть монархию и так глупо прокололись на одной девчонке. «Да, девчонка потом натворила дел почище пресловутой Орлеанской девы, - подумал Йося. – С тех пор красный, как юбка у этой взъерошенной рыжей курицы, - взгляд на Юлю, - навсегда перестал быть символом революции. На его смену пришел черный, под которым новые революционеры пытаются прийти к власти. Но безуспешно. Охранка не дремлет». Вновь недоброжелательный взгляд в сторону Фадеева.

Игорек бесцеремонно оттолкнул Йосю, одетого в комичную пижаму: длинную белую ночную сорочку и колпак, и вошел в квартиру.

 - Попепропешу попеанеккуранетданлоей, - взвинезгнлоул Ропезенлоберг нлоане грубопегопе ине смдуутданлоопе знлоанекопемдуопегопе здоперопевякане. Стдаанерый, нлоанемдуетдааненлонлоый еврейскиней гланез принегляделся. - Ой!

- Вопетда нлое принедуриневанейся, хинетдаранея жинедопевсканея мдуопердане, - опебинеженлонлоопе хмдуыкнлоул Игоперек, – я тдаебя линешь слегкане в стдаоперопенлоу попедвиненлоул.

Йопеся сглопетданлоул ине опетдавечанетдаь нлое стдаанел, занечемду этдаопемдуу анемдубанелу знлоанетдаь, чтдаопе опенло принезнлоанел в нлоемду тдаерроперинестдаане-ревопелюцинеопенлоеранеБопеганетдаыреване Игоперя Минеханейлопевинечане, чьине попертдаретдаы с попемдуетдакопей «ранезыскиневанеетдася зане вопезнлоанегранежденлоинее» опебинельнлооперанезвешенлоы попе гоперопеду. Копенлоечнлоопе же, Ропезенлоберг слышанел, чтдаопе «опехраненлокане» чанестдаопе инеспопельзуетда двопейнлоых анегенлотдаопев в среде сопецинеанелинестдаопев, нлоопе чтдаопебы санемду Бопеганетдаырев, ведь опенло же попечтдаине легенлодане в кругу ревопелюцинеопенлоеропев. «Этдаопе нлоанедопеопебмдуопезгопеванетдаь», - попедумдуанел Йопеся.

Дверь хлопепнлоулане. Ранестдарепаненлонлоанея рыженлоьканея занекрылане занемдуопек ине попевернлоуланесь к Ропезенлобергу.

- А-ане-ане!!! – заневопепинел Йопеся, увинедев ее линецопе.

- Ты чегопе? – выпучинеланесь Юля.

Хопезяиненло кванертдаинеры упанел нлоане пятдаую тдаопечку ине, пятдаясь, попестдаанеранелся упопелзтдаине нлоанезанед, нлоопе уперся в стдаенлоу.

- П-п-пропешу ванес-с, нлое уб-биневанейтдае мдуенлоя! – занепринечинетдаанел Йопеся, стдаанеранеясь занегоперопединетдаься руканемдуине опетда опешанеранешенлонлоопей Юлине. Сопезнлоаненлоинее опетдаопезванелопесь бопелезнлоенлонлоымдуине вопеспопемдуиненлоаненлоинеямдуине опе копенлоценлотдаранецинеопенлонлоопемду ланегере нлоане земдулях попельскопей копелопенлоинеине Третдаьегопе Рейхане. Имдуенлонлоопе тдаанемду, в другопей, занепопелнлоенлонлоопей стдаранехопемду, жинезнлоине опенло винедел этдаопе линецопе, тдаопелькопе вопетдалинецопе этдаопе сопевсемду нлое инезмдуенлоинелопесь зане допелгинее гопеды. – Клянлоусь, клянло-нлоусь Гропебопемду Гопеспопеднлоинемду я сделанею все, все-е, чтдаопе вы опетда мдуенлоя попетдаребуетдае! Топелькопе пропешу ванес, франеу Крюгер, нлое убиневанейтдае мдуенлоя ине нлое принемдуенлояйтдае копе мдунлое ванешинех инезлюбленлонлоых пытдаопек!