Chorus (СИ) - "Illian Z" - Страница 7

Вообще, выросли мои шансы пережить Рой, или уменьшились? С одной стороны, от работы не загнусь, кормят и не насилуют. Пока. Бегать за этим сайлом скоро научусь. С другой стороны, что со мной будет, если Архивариусу перестанет быть «интересно»? Вспоминаю надпись на полу. Посмотрим, что гадать-то.

Неожиданно нахожу на прилавке розовый телефончик-раскладушку. С брелоком — собачкой, усыпанной белыми стразиками. Беру в руки, раскрываю. Включается. За три года батарея, конечно, почти разрядилась. Это телефон девушки. Или женщины. Может, ребёнка, и на экране тогда — сама хозяйка, счастливо обнимающая бордер-колли. Весна, ребёнок в курточке и жёлтых резиновых сапожках. Рой прилетел в мае.

— Идём, — говорит мне сайл.

Я слушаюсь больше автоматически, так и не выпустив телефончик из рук. Сети нет. Контакты — «Мама», «Папа», «Бабушка» … фотографии собаки, цветов. SMS: «Покорми Кая. Буду поздно». От мамы…

— Дай.

Инсектоид остановился. Протягивает ко мне одну из своих дополнительных конечностей, чёрную недоруку. Пока я слушаюсь, ничего плохого не происходит, ведь так? Да и ничего, кроме боли, мне этот девайс не принесёт. Отдаю, опять забыв потрогать странную конечность, но вспомнив о желании слишком поздно. Только ощущаю тепло, от неё исходящее. Что ж, видимо, всё, что сайлы прячут под пластинами — горячее.

Смотрит некоторое время, потом высовывает язык-щупальце и нажимает кончиком пару клавиш. А они же едят технику. Представьте, допустим, как вы пытаетесь нажать на пиццу языком, чтобы что-то на ней прочитать… блин, убил бы за кусочек «Маргариты»… и не слизнуть при этом сыр и пепперони! Хреново это у вас получится.Так и сайл протягивает мне мобильник с протёртыми чуть ли не до резинок клавишами:

— Зачем?

— Что, телефон? Общаться…

— Нет. Животное.

Ага. Значит, сайлы могут видеть изображения на LED-экранах. Может, и на LCD видят. Более того, могут сопоставлять изображение и реальность. Ну это не удивительно, хоть и новость. А обдумывать-то некогда, отвечать надо.

— Мы играем с ними. Заботимся.

— Едите?

— Нет… не всех. Собак — нет.

Да, лгу, но не буду я ему про корейские фестивали рассказывать! Тем более, даже там едят не домашних питомцев, а специально откормленных животных. И это дело прошлого.

— Из еды. Животные, — тон голоса ровный, но, кажется, сайл как бы удивился.

Я понял. Ну да, из еды. Моего Пуди тоже пытались схавать. Но то ж от безысходности и скуки.

— Не приоритет, — пытаюсь я ответить ему понятней, — мы их любим.

— Любовь? — теперь уж наверняка спрашивает сайл.

Это не интонация, просто произнесение самого слова как бы по слогам, затянуто. Я верно трактую это как вопрос. Ага. Самый сложный вопрос, на которое всё человечество за тыщи лет так и не ответило. Ещё бы про смысл жизни спросил, сволочь.

— Я не скажу, — мнусь, — это долго, сложно. Я не любил!

— Самку?

— Д-да. Женщину. Никого. Я не знаю, честно.

Вот щас как разочаруется, как заедет лапой, как старьёвщику, и всё, R.I.P. мне. Не совсем это. Слизывает телефон языком, аппарат моментально исчезает в пасти. Хруст. Выталкивает наружу несколько кусочков и брелок-собачку. «Идём» — светятся полосы.

Я вновь слушаюсь, но прежде чем увязаться в хвост, поднимаю безделушку с асфальта. Вздрагиваю. И шнурочек не порвался, петелька на нём разворачивается на ладони. Это ж что там, внутри, у них за сложнейший рот, что за пару секунд так аккуратно корпус обгрыз… растворил? Срезал? Тоненькое ушко-прорезь с краю, не зацепив и нитки?

— Самки… женщины, — поправляется сайл, — хоруса — разумные. Хорусу сложно размножаться. Рою хорошо.

Полосы под глазами чужого едва успевают осветиться, даже цвет не ясен, и тут же гаснут. Неужели сболтнул лишнего?

— Ну, справляемся, — отвечаю, — не все, конечно.

— Ник не справился.

Полосы — оранжеватые. Да эта образина шутит надо мной! Смешно тебе, сука? А не из-за вас ли мне и сиськи не удалось пощупать! Блядь, сдохну же девственником… Жопа не в счёт!

— Я не успел, — шиплю.

— Ник — маленький? Ник пахнет взрослым, — возражает сайл.

Да, нюхай меня полностью, блин. Мужиком пахну! Кстати, волосы на морде лица отросли, ну и что, что редкие! Сбрить бы. Я всё-таки дурак, внимания не обратил, есть ли в доме сайла чем бриться и зубы чистить. Да и мыла не видел…

— Не всё так просто! — возмущаюсь.

Осекаюсь. Кричать на сайла. Неслыханно. Но ему пофигу:

— Мальчик?

Вопрос. А. Это он, наверное, про утро и этого бывшего бродяжку. Ну, конечно, всё было классно, но я бы предпочёл блондинку миловидную какую-нибудь.

— Ну… нет!

— Ник хочет детей?

Снова вопрос. Зачем ты мне его задаёшь, образина? Мне семнадцать было, когда в последний раз девушку видел! Какие дети? Какие теперь дети, действительно… лишь хруст детских игрушек в пастях сайлов.

— Хочу.

Вру, не моргнув. Ложь во спасение. Для Роя потомство — святое и цель, попробуй только мыслить иначе. Слава всем мёртвым и не спасшим нас богам, чужие совершенно не чуют ложь в словах.

— Хорошо, — одобряет, — потомство — важно.

Скажи ещё, урод, как мне его получить теперь… но меня что-то побеспокоило. Пока идём кварталами в долгожданном молчании, постепенно оформляю в мысль. Сайл не употребил никаких превосходных степеней. Никакого пафоса. И разве скажет сухое «важно» представитель той расы, что только и делает, что порабощает другие ради размножения?

А пришли мы к совсем развалившемуся зданию, со следами мародёрства и пожара. Вот как раз огня ему и не хватало, потому что полуоторванная вывеска гласит «…родская библ…». Городская библиотека. Ну куда ещё податься Архивариусу и его слуге?

Внутри всё ещё печальней, чем снаружи — обгорелые стеллажи, местами провалившийся пол. Освещение из окон, с улицы, скудное, и замечаю, что инсектоид нерешительно замер. Темновато. Страшно, да? Такой большой и сильный, боишься оказаться слепым и беспомощным. Интересно, знай люди об этом сразу, был бы у нас шанс?

Я вспомнил их боевые машины с прожекторами, перед которыми сами сайлы-создатели казались котятками. Нет. Ни одного. Я так понимаю, мы далеко не первая порабощённая раса. Интересно, они выбирают кого послабее специально?

Я уже как сайл-Архивариус. «Интересно». Больше всего волнует, почему пирамиды Гизы вибрировали аккурат к их прилёту, и замолкли сразу, как они приземлились? Египтяне построили? Клиньями и валиками, за шестьсот или сколько там лет? В честь фараонов или богов? Да не смешите. Вот они, боги. И что-то на птице-и собакоголовых людей не похожи.

— Найди несколько носителей, — просит меня сайл.

А раз я мальчик на побегушках, лжец и девственник, то услужливо интересуюсь:

— Какие?

— Хоры изучают.

Ага. Вот сейчас врать не буду. Никакой квантовой физики. Книжонку про недоBDSM, от тупейшего фильма по которой все девчонки пищали. Пару книжек про мальчика-волшебника. Так, что-то про лабиринт, харумб… увидев автора, охотно беру. В прошлой жизни я б в сортир с собой взял, подтираться графоманией. Книжонку одной из писак, что по детективу в неделю рожала через «литературных негров». До кучи набрасываю туда сказочки про иллюминатов и антиматерию. Чистую ложь, короче. Читай, наслаждайся.

Хорошо хоть никаких религиозных трактатов не взял. Не потому, что удержался от совсем уж зла, а потому, что мне в обратный путь всё приходится тащить самостоятельно, а там те ещё талмуды.

Хочется с таким темпом шага и ещё какую-нибудь выбросить, но сайл заметит. Тащу. Ругаюсь на себя, и на чужого, который мог бы и машину позвать. Да сам бы потащил, он же Архивариус!

Поэтому, когда тот резко останавливается, едва не налетаю на заднюю ходильную ногу. Интересно, как он отреагировал бы на это?

— Жди тут, — приказывает.

Да с удовольствием. Сгружаю книги на асфальт, плюхаюсь рядом. Вроде и не холодно, и почти не дует. Да и всё равно. Отдохнуть. Отдышаться. Мне удаётся, сайла нет довольно долго. Даже успеваю полистать одну из книг. Ту, что про детей-волшебников, единственную, что в этой куче не бред.