Властелин бумажек и промокашек (СИ) - Богородников Алексей Владимирович - Страница 10

Через пять лет на Невском проспекте будет телефонная станция, через год после нее загорятся электрические фонари, а электростанцию для них установят на барже у Аничкова дворца.

Время разбежится и пойдет столбить прыжками, а с него будут падать, с выпученными глазами, россыпью империи. И вроде поднимется Россия, подобрав портки, нагонит и запрыгает вровень со временем, даже перепрыгнет, но ненадолго, упав снова с сердечной недостаточностью, широким и простодушным лицом в грязь.

- Ну, эй, - возмутился Химик, - я слышу все твои мысли! Да как ты смеешь!

- Ага, - довольно сказал Историк, - шок еще никому не нравился. Тебе нужны сильные потрясения или сильная Россия?

- А что, - не удержался Химик, - намечается раздача мельдония?

- У нас не было времени на примерную детализацию плана с самого утра, - заговорил серьезно Историк, - но, пожалуй, уже можно начать.

Итак, номография и преподаватель математики из кадетского корпуса. Никакой надежды на него, конечно, нет. Даже если он разберется и поймет о чем идет речь - он пойдет куда?

- К своему начальству, - предположил Химик.

- И вот стоит Данилович и думает, чего это Николай учудил и идет куда?

- Дальше к начальству, - продолжил Химик.

- И вот стоит Александр Александрович, звёзд с неба в учении никогда не хватавший, и думает: ну сын, ну дает и идет...

- Да ладно, - сказал Химик, - это уже не смешно, к Александру Второму?

- Не, - отмел это предположение Историк, - все-таки Александр Александрович уже самостоятельный. Пойдет он к специалисту - Чебышёву наверное, ну кто лучше его разбирается в математике в Российской империи, на данный момент?

- Буняковский, - назвал после некоторого размышления Химик, и Историк уважительно хмыкнул.

- Буняковский в возрасте, он вице-президент Академии наук, да и будет им до самой смерти в знак заслуг, но исполняет больше почетные функции. Ему семьдесят три года, он стар и даже суперстар и хотя еще напишет не одну работу, но...

- Ок, - перебил его Химик, - ситуация предельна понятна, мы попадем к Чебышеву через некоторое время и тщательного медицинского осмотра.

- Да, ладно из Александра луддита делать, - отмахнулся Историк, - ну побеседует он с Ники по душам, но врачей вызывать к сыну точно не станет. Даже загордится немного.

В общем, цепочку эту надо отсечь, зачем время терять, - продолжил Историк, - у нас есть преподаватель словесности Тимофей Докучаев. Он старший брат Василия Докучаева, известного геолога, почвоведа, через несколько лет профессора минералогии Санкт-Петербургского университета, будущего"отца русских почв" и учителя Вернадского. Сейчас Василий Докучаев хранитель минералогической коллекции, читает лекции, на хорошем счету, ему протежирует (если так можно выразиться, поскольку он всем выдающимся ученым протежировал) сам ректор университета Андрей Бекетов.

Чебышёв читает лекции в том же университете. Ставлю свой перочинный ножик против дохлого воробья они знакомы и передать Пафнутию Чебышеву нашу рукопись по номографии Василию Докучаеву как "два вальса станцевать". Сделать это следует до середины апреля, потом что там начинается подготовка к Всемирной выставке в Париже, которая откроется в мае.

- А как поступит Чебышёв, прочитав нашу статью? - спросил Химик

- Либо напишет письмо Александру Александровичу, что у него сын умнее, чем он думает и просьбу об аудиенции, либо пробьет такую аудиенцию через брата генерала от артиллерии. В любом случае захочет встретиться, потому что десятилетних мальчиков, выступающих с графической теорией функциональных зависимостей в мире пока еще не было.

- Как всегда, немного пугает вот это "не было", - внутренне поежился Химик.

- О, да - "подбодрил" его Историк, - привезут двойника Николая на наше место, а на Ники оденут "железную маску" и запрут в подвале Шлиссельбургской крепости. И будешь ты до конца жизни вычислять баллистические траектории снарядов, а я - писать мемуары. Но в семнадцатом придут пацаны из Петросовета и освободят Николая. Хеппи-энд!

- Твои попытки вселить уверенность больше смахивают на издевательства, - кисло сказал Химик.

- Будь всегда позитивным как протон, - внушительно произнес Историк, - твой батяня - Наследник империи и любящий отец, а не клоун из фильма "Оно", охотящийся на школоту.

- Ха, - улыбнулся Химик на сравнение, - пьяный тамада на свадьбе будет пострашнее какого-то клоуна! Я просто еще не привык к тому что у меня есть такой папа.

В общем, - строго сказал Историк, - железная маска на Ники - это как убийство глухонемого, который распускал слухи. Версия чтоб поржать. Идем уже в игровую на вечерний паровоз.

***

- Это мы еще мирно сидим, - заверил Историк Химика, - отмахиваясь игрушечной сабелькой от атакующего, конечно понарошку, но с вполне свирепым видом Володьки с другой сабелькой.

Жоржик лежал на полу и изображал, по его словам, русские укрепления у болгарского села Чаиркина, стреляя из игрушечной пушчонки, то есть кидая разноцветные алебастровые шарики в наседавшего Володьку.

- Вот, батянька наш, - продолжил Историк, делая обманный финт, - по вспоминаниям графа Шереметева, набирал команду солдат и команду разбойников, и они сражались в Гатчинском дворце между собой на выбивание резиновыми мячиками. Я тебя уверяю, получить вот таким мячиком - не современным с воздушной камерой, а сплошным и тяжелым, было совсем невесело. Самому графу, который старался зарядить мячиком исподтишка, прячась за деревянной горкой Арсенального зала попало от сына министра двора и уделов Владимира Адлерберга, когда последний его умудрился поймать. Ногой в живот, причем попало. С разбега.

- Совсем как у нас в современности, - прокомментировал Химик, - бей, бухай, отдыхай.

- Довольно, Володь, - остановил потешный бой Николай, - победили православные басурман. Заведи паровозик Жоржику, я на датские камешки гляну еще раз.

- Что-то не припомню я у Николая никаких заначек с бриллиантами, - удивился Химик, - нет, понятно тут даже детская погремушка в драгоценных камнях, или седло на игрушечной лошадке золотом по бархату расписано, но что бы сами камешки?

- А не знаю откуда, ты и покажешь, - насмешливо сказал Историк и сжалившись добавил, - самые обычные камешки. Николай с Жоржиком, а потом и Михаилом собирали на берегу моря в Ливадии, Прибалтике или Дании, лакировали, а затем сортировали в альбом.

- И зачем тебе эта галька? - подозрительно спросил Химик, - камешки лежат в шкафчике, третье отделение снизу.

- Ты никогда не замечал, что в плавании кролем постоянно зигуют? - коварно осведомился Историк

- Эм, что? - сказал сбитый с толку Химик

- Вот, - восторжествовал Историк, - и никто не видит пока не сказать. Бери альбом. Отбираем похожие камни и просто красивые камни.

- Но для чего, - мученически простонал Химик, - ты говоришь головоломками!

- Мы будем убивать четырех зайцев, - пафосно провозгласил Историк, - и делать это с чувством, с толком, с расстановкой. По-научному. Заяц первый - последний император Бразилии. Дедуля в 1876 году выехал в большое мировое турне. Начал с Америки, где фоткался на Всемирной выставке в Филадельфии и сказал "оно говорит" первому телефону. В сентябре Педро Второй добрался до России. Побывал в Питере, Москве, Киеве. Скатался в Ливадию, на встречу с Александром Вторым

- И уплыл обратно, - не поддержал его энтузиазм Химик, - визит был неофициальный, Николай, вообще, был в Дании в это время. Зачем нам император дикарей?

- Что такое Бразилия? - ответил вопросом на вопрос Историк.

- Обезьяны, кофе, мулатки, самба, место где вырос футбол, - выдал Химик, - ну, с точки зрения химии - крупнейший производитель биоэтанола, так как своей нефти очень мало. То есть экологически чистого топлива. Бразилия - это такая зеркальная противоположность России вплоть до определения ее как места, где умер футбол.