Попаданцы в стране царя Петра (СИ) - Белоус Олег Геннадиевич - Страница 42

  Григорий Дмитриевич задумался, машинально перебирая бусинки четок. Конечно жаль, что пришельцы не согласны продать летучий корабль и скорострельное оружие. Царевна Софья как раз готовила поход на Крым, так что если поклонится ей скорострельным оружием, то ее благодарность была бы гарантирована. Говорят, есть на Урале гора магнитная, царевна охотно пожаловала бы землицей вокруг нее. Поставить там доменные печи, железа можно будет выплавлять очень много. А его на Руси мало и оно очень дорого, поэтому прибыль обещала стать колоссальной. Впрочем, даже та партия товаров, которую пришельцы привезли для показа, при перепродаже обещали гигантские барыши. А когда запахло хорошей прибылью, то неважно как крестятся партнеры, купец способен пойти на очень многое...

  - Приедем, - наконец прервал молчание и пообещал Григорий Дмитриевич.

  - А что возьмете в обмен на товары свои кроме злата - серебра?

  - Нужны шкуры и шерсть, интересуют поставки соли.

  При этих словах Строгановы переглянулись, уж чего-чего, а соли у поднявшихся на соледобыче купцах было достаточно. А между тем посланец города продолжал:

  - Еще нужны ткани, деготь, смола, нефть, купим олово, свинец, медь.

  - Это возможно, а что такое эта ваша нефть?

  - Черная горючая жидкость, вытекающая из земли, ее еще персы привозят, есть она и на русской земле.

  - Ну коль есть она в русской земле, то покажите где она вытекает, привезем ее Вам.

  Прошло три необычно теплых и солнечных для Южного Урала дня. Первое посольство попаданцев в Московское царство к купцам Строгановым благополучно вернулось назад, привезя в полностью забитой паллетами грузовой кабине вертолета МИ-26 холщовые мешки с солью, огромные связки выделанной кожи, меха и немного слитков меди, свинца и олова. С цветными металлами в русском царстве семнадцатого века было плохо, в основном импортные и потому дорогие. Отдельно, в пилотской кабине, лежал неподъемной тяжести мешок с серебряными монетами - плата за изделия городской промышленности. Деньги предназначались на закупку у иноземных торговцев товаров, необходимых попаданцам. Теперь ход за купцами Строгановыми, оставалось ожидать прибытия русского торгового каравана.

  Прошел месяц после Переноса, а старинная ярмарка на берегах Вельки приобрела необычайную популярность среди купцов. За производимыми городом диковинными товарами прибыли торговые караваны с ближайших к городу территорий. Не оставалось сомнений, что вскоре купцы со всех уголков необъятной евразийской степи и из государств Средней Азии, поспешат на ярмарку с грузами белоснежного хлопка, вяленых фруктов, скота, кожи, экзотических товаров из далеких Индии и Китая и многим другим. Несколько купцов застряли в торговом поселке на границе территории попаданцев, распродавая привезенный товар.

  Неплохими темпами развивалось городское производство. Прибыл очередной автомобильный караван с грузом соли, добытой на озерах, расположенных всего в полусотне километров севернее города. Чтобы в дальнейшем не задействовать и так немногочисленных попаданцев, для добычи и доставки соли наняли местных башкир и население двух недавно появившихся в тех местах русских острогов. Соль, кроме использования в пищу и в качестве консервирующего средства была необходима для развертывания производства и, служила исходным сырьем для выработки кальцинированной соды, хлора, хлорной извести, каустической соды и в производстве десятков других веществ и материалов. С хроноаборигенами после нескольких стычек установились неплохие отношения. За забором торгового поселения продолжал разрастался 'Шанхай' из прибившихся к попаданцам башкир, русских и представителей других племен. Каждый день в нем появлялись новые люди, ставились не только временные юрты, шатры, возводились круглогодичные жилища - глинобитные дома и деревянные избы. Если говорить о взрослых аборигенах, то вряд ли они могли интегрироваться в общество попаданцев, а вот их дети, которых администрация обязала ходить в школу, открытую на территории торгового поселения, могли в будущем претендовать на статус полноправного горожанина.

  За речкой на территории заброшенного завода заработала экспериментальная мартеновская печь, что резко снизило нагрузку на электропечь моторного завода. Сырье, пока не пошли железо и сталь от создаваемого металлургического кластера в районе Магнитки, давали городская свалка и пункты металлоприемки. Рядом с печью задымили трубами небольшой цементный заводик и производство кирпичей. Хотя степень механизации на них была весьма низкой, но первоначальные потребности города в строительных материалах они закрыли.

  Жизнь горожан продолжала стремительно меняться. Уже через три - четыре недели в кранах будет течь техническая вода. Запасы реагентов для чистки воды на очистной станции водоканала заканчивались и, хотя водопроводную воду продолжат хлорировать и фильтровать, для питья она станет не пригодной. Предвидя это, коммунальные службы экстренно рыли и обустраивали по несколько колодцев в каждом городском районе.

  Нельзя сказать, чтобы горожане спокойно встретили вынужденные изменения и надо сказать что у многих были к этому очень весомые основания. Целый ряд дефицитных лекарств, прежде всего антибиотики и инсулин и, целый ряд других, которых в ближайшем будущем город не сможет производить, стали распределяться лишь 'нужным' людям, ученым, промышленникам, рабочим дефицитных профессий и приближенным к администрации. Это обернулось валом смертей среди пенсионеров и тяжелобольных людей. Город подспудно кипел. Особенно злобствовали мелкие бизнесмены, ставшие из почти хозяев жизни, рабочими или крестьянами. Многочисленные магазины, ларьки вынужденно закрылись, а их хозяева и продавцы подались на появившиеся как грибы после дождя заводы, фабричные производства и новые сельскохозяйственные предприятия, от животноводческих ферм до тепличных хозяйств...

  Регулировщица, так называл женщину весь город, была сумасшедшей. Говорят, что в юности у нее с головой все было в порядке и, даже была семья. Никто, кроме психиатров не знал, какое событие привело к тому, что ее разум утонул в пучине безумия, но однажды горожане увидели на обочине дороги одетую в по-цыгански длинную, но опрятную юбку женскую фигуру, с немного скуластым татарским лицом, суматошно размахивающую руками и карикатурно подражающую действиям милиционера - регулировщика. Из-за этой фобии она и получила прозвище. Горожане успели привыкнуть к регулировщице и машины мчались по улицам, не обращая на сумасшедшую внимания, лишь изредка кто-нибудь из водителей нажимал на автомобильный сигнал и тогда раскатистый звук пролетал по улицам города, а регулировщица безмятежно улыбалась. Ее тихое безумие проявлялось лишь в стремлении регулировать дорожное движение. Никто и никогда не видел ее агрессивной, так что даже дети к ней подходили без боязни. Их она любила, и всегда находила горсть конфеток чтобы угостить детвору.

  Как одетая в темные и грязные одежды регулировщица появилась под свежеотштукатуренными стенами администрации, никто не заметил. Полуденное, яркое солнце палило не по-детски, душно и влажно. Немногочисленные пешеходы спешили пробежать по центральной площади города, чтобы спрятаться от нежданного солнца в тени деревьев. Многочисленны лужи на площади перед массивным зданием, построенном еще в девятнадцатом веке, почти ощутимо парили, расплескивались тысячами брызг под колесами проезжающих автомобилей. На бледном, в подтеках высохшей грязи, лице женщины лежал отпечаток безумия, и одновременно выражение усталой обреченности. Она остановилась в нескольких шагах напротив парадного входа в администрацию, что-то тихо бормоча под нос и не отводя взгляд от закрытых дверей. Два стоящих в расслабленных позах автоматчика в серой форме национальной гвардии, привычно скучали у входа в здание администрации. До конца смены им оставалось еще час. На городскую сумасшедшую они обратили на не больше внимания, чем на пьющих из луж на площади голубей. Лишь один из гвардейцев бросил на нее мимолетный взгляд поверх очков - дескать: 'Что ты тут делаешь?'