Любовь к драконам обязательна - Ефиминюк Марина Владимировна - Страница 9

— Приветствую, — раздался скрипучий и недовольный голос.

Попытавшись выпрямиться, я сочно шибанулась затылком о крышку стола и едва не уронила очки. Наконец вынырнув на поверхность, обнаружила очередную визитершу. Святые угодники, по виду лет пятьдесят, а все туда же.

— Позвольте угадаю, — буркнула я, потирая ушибленную голову, — вы — бывшая жена или матушка?

Дама пригвоздила меня страшным взглядом.

— Главный счетовод «Драконов Элроя».

— Ой! — моментально выпрямилась я на стуле. — Извините. Вы прическу сменили?

Не скажешь ведь, что не признала начальство в лицо.

— Угу, двадцать пять лет назад, — объявила она генеральским тоном и решительным шагом направилась к секретарскому столу. Заставив меня неловко поджать ноги, заглянула под крышку:

— Из «Лебединой песни»? Что-то обмельчали нынче невестушки. Раньше прямиком на королевской кухне заказывали.

— Так, может, сейчас еще принесут… из королевской кухни? — растерялась я.

— Вряд ли. Они обычно от свахи косяками ходят, — выказала удивительную осведомленность счетоводша и вдруг самым нахальным образом извлекла трофейные обеды из-под стола. — Ладно, новенькая. Сегодня я займусь благотворительностью и заберу еду, но потом справляйся уже сама.

Хороша благотворительность! Вместо того чтобы бедного личного стажера чем-нибудь одарить, его дерзко ограбили и унесли ресторанные вкусняшки! Я огорченно проследила, как она утаскивает одурительно пахнущие подношения.

— Госпожа счетовод, ну оставьте хоть куриное крылышко… — сама от себя не ожидая, простонала я.

Грабительница оглянулась через плечо, смерила меня тяжелым взглядом и вытащила из одной корзинки коробку с шоколадом.

— Держи, — протянула мне, — сладкое помогает думать. Тебе явно не помешает. Можешь не благодарить.

Удивительный народ! Обокрали, непрозрачно намекнули на скудоумие и еще рассердились, что не сказала «спасибо».

Она удалилась, ловко придержав дверь ногой, чтобы не защемить корзинки. В открытое окно улетали последние аппетитные запахи. Чувствуя себя голодной и обделенной, я достала из ридикюля из-под тапочек бумажный сверток с помятыми сандвичами и принюхалась к скромному обеду. Явно не курица в чесночном соусе, да и лежат в сумке второй день, но я так голодна, что съела бы дракона, живого и шипящего, если бы его хорошенько поперчили.

Едва зубы вонзились в повядший сыр и размякший хлеб, как Элрой с очередной стопкой папок возник в приемной. Он уставился на надкусанный бутерброд с таким искренним омерзением, словно я обгладывала зажаренную лапку его ручного дракона Ральфа. Столько времени с собеседования прошло, а кличку до сих пор помню, и она по-прежнему стойко ассоциируется с мужским достоинством шефа.

— Вы едите? — вкрадчиво уточнил он, как будто глазам своим не верил.

От страха я проглотила отхваченный кусок не жуя и промычала:

— Время обеденное…

— Не выношу, когда в кабинете пахнет едой, — прокомментировал шеф.

— Это ваши будущие жены едой навоня… напахли… нараспространяли неприемлемых запахов, — попыталась защититься я.

— Простите? — нахмурился Таннер.

Он там не слышал, как бедный личный стажер отбрыкивался от гарема?! Даже грабительница с первого этажа услыхала и прискакала, чтобы отжать трофейные обеды!

— К вам приходили девушки. Принесли поесть, а потом… унесли. — Закладывать счетоводов все же не стоило, из их рук я получала жалованье.

— Вы заказали доставку еды в контору? — попытался разобраться шеф.

— Скорее кто-то заказал доставку невест в контору, — поправила я.

— Невест?

— Двух. С корзинками для пикников.

— Ясно, — сухо резюмировал Дракон Элрой, не уточнив, что именно ему в действительности ясно, и немедленно вернулся в логово.

Дверь, правда, не запер, и я постеснялась жевать бутерброд. Пытаясь мысленно убедить себя и обиженно урчащий живот, что голодание пойдет на пользу фигуре, завернула начатый сандвич в газетный лист и спрятала в ридикюль обратно под тапочки. Скормлю какому-нибудь бездомному псу, пусть хоть кто-то сегодня ощутит счастье насыщения.

Тут шеф снова вылетел из кабинета, но уже одетый в узкий плащ до колен. В руках он нес папочку, в душе — непомерное самомнение. Стремительно пересек приемную, но вдруг остановился, точно в невидимую стену вмазался, и бросил через плечо:

— Почему вы сидите, госпожа Амэт?

Проклятье, что за варварские порядки? Опоздать нельзя, поесть нельзя, от невест отбейся, так еще и провожать стоя?! Может, надо кланяться после каждой выволочки? Мол, спасибо, что научил уму-разуму, великий Дракон Элрой. Жлоб!

— Извините, — пробормотала я и поднялась.

В последний раз я столько извинялась, когда опоздала в театр, а места оказались в центре длинного ряда. Пришлось лезть через весь зал, сдавленно прося прощения за каждую отдавленную ногу и пристукнутую ридикюлем макушку.

— Почему вы стоите? — тихо вопросил тиран с таким лицом, словно хотел свернуть мне шею за глупость.

— Мне сесть? — осторожно отозвалась я.

— Госпожа Амэт, вы всегда плохо соображаете на голодный желудок? — раздраженно процедил он. — Разве вы не хотели обедать?

— Я?

— Из нас двоих именно вы принялись жевать хлеб на рабочем месте. Шевелитесь!

Второго приглашения на бесплатный обед мне не требовалось, поспешно схватила ридикюль и с готовностью, выказывающей зверский голод, решительно кивнула:

— Идемте.

— Вы без плаща? — удивился он.

— В плаще, — согласилась я, — но он остался в отделе продаж.

— Заберите, — со вздохом приказал Элрой. — Подожду вас в экипаже.

Когда я ворвалась в бывший кабинет и бросилась к одноногой рогатой вешалке, где, подвешенный на петельку, меня дожидался плащик, то народ замер.

— Уволил? — тихо спросил клерк, полгода просидевший за соседним столом.

— Покормить обещал.

— В качестве компенсации за увольнение?

— В качестве обеда, — поправила я, забрала одежду и с высоко поднятой головой вышла в коридор.

Провожала меня гробовая тишина, и только донесся вслед женский голос:

— Знала бы, что так выйдет, сама бы в Ватерхолл полетела.

Впервые за год привратник, он же охранник, открыл передо мной тяжелую дверь. По привычке я все равно прошла в проем бочком, как обычно, когда приходилось двумя руками держать тяжеленную створку и просачиваться внутрь или наружу. Шикарный экипаж Элроя ждал возле пешеходной мостовой. Я чуть кубарем не скатилась к подножию лестницы, когда засмотрелась на блестящий (во всех смыслах) транспорт и случайно перешагнула через ступеньку. Забраться в обитый натуральной замшей салон мне помог кучер, и я, обласканная вниманием обслуги, удобно устроилась на мягком сиденье.

Ехали в молчании. Элрой, не отрываясь, читал бумаги и не мешал мне представлять сытный обед. В голове все время крутились жареные рябчики в ананасах, хотя первых я никогда не ела, а вторые — терпеть не могла.

— Почему столько? — вдруг спросил Таннер.

— А? — исключительно профессионально переспросилая.

— Вы указали сумму неустойки, — терпеливо объяснил он. — Почему столько?

Как увидел, глазастый? Рассказывать о своих метаниях между заснувшей Поппи и несъеденной черной каракатицей — не самая лучшая идея, поэтому пришлось вспомнить договор, пункты из дополнительного соглашения и еще кое-что по мелочи.

— Ясно, — сухо буркнул тиран и вернулся к изучению бумаг, а потом вдруг добавил, не потрудившись поднять головы: — Очень неплохо, госпожа Амэт.

— Да, — пробурчала я себе под нос, — в разводах я кое-что понимаю.

И в том, как вкусно поесть, тоже толк знаю. Когда мы остановились возле ресторации «Лебединая песня», то перед мысленным взором снова возникли исходящие дымком рябчики с хрустящей, поджаренной кожицей. Голод напрочь отбивал желание работать, но зато пробуждал творческое воображение. В фантазиях ножки рябчика выглядели как у откормленной индюшки.

К двери мы с Элроем двинулись одновременно и, конечно, встретились. Вернее, я уперлась ему макушкой в живот. Столкнувшись, сконфуженно замерли. Живот у Дракона, к слову, оказался крепкий, поди все «кубики» на месте.